Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
Борька швырнул в шеренги свою бомбу, краем глаза отметил, что Андрей-Лев запустил свой снаряд чересчур далеко от головных юнкеров, почти под брюхо командирской лошади. Эх, пропадет граната почти попусту...
– Ай, это что?!
– ойкнул кто-то в середине взвода, крепко схлопотав Борькиной бомбой по загривку.
Вскинулись десятки бледных пятен лиц, закрутились, ища взглядами, что и откуда на них падает.
– Граната!
– с опозданием взвизгнул кто-то.
Борька плюнул в окно и нажал спуск пулемета...
Первые
Второй магазин, и длинными, длинными!
Боль Борька почувствовал с опозданием - раскалившиеся подстволье обожгло левую ладонь. Вот дурень, перчатки забыл надеть. А, плевать!
...Щелкнул, занимая место опустевшего, свежий магазин. Обожженный пальцы дернули затвор. Ага, поразбежались?! Нате еще!
На лежащих мертвых и раненых, боевик Сальков не обращал внимания, полоскал по тем, кто отбежал к стене, сгрудился у парадной. Строчка пуль скосила разом троих, вот покатилась фуражка... Кто-то под домом вскинул винтовку, бахнул в белый свет как в копеечку. Сейчас ты, гад, настреляешься...
Борьку отшвырнуло от подоконника. Рука у Гаоляна была цепкой - стрелок чуть пулемет не выронил.
– Оглох?
– жестко спросил одноногий боевик.
Ну, да, договаривались же: бомбы, по два магазина, и деру. Филимону на одной ноге бегать непросто.
Скатились вниз, на лестнице дядя Гаолян и, правда, чуть не кувырнулся... Захламленный двор, с улицы несутся крики и стоны, беспорядочно трещат винтовки... Лестница, заранее прислоненная к забору... Помогли взобраться одноногому, переваливаясь на ту сторону, Филимон пропыхтел:
– Что оружье так держишь?
– Руку занозил, - пробормотал Борька.
Прошли двором в арку - срезанный замок мирно висел на своем месте. Андрей-Лев открыл калитку, выглянул на улицу:
– Чисто!
Сложили приклады, отстегнули магазины, спрятали пулеметы, уже мирными обывателями вышли на улицу.
– Тьфу, палку забыл, - спохватился Гаолян.
Он вернулся за припрятанной у ворот тростью, а Андрей-Лев, морщась, покосился на Борьку и спросил:
– Ты зачем столько стрелял? И по раненым. Всех насмерть хотел? Какие они вояки, если подстреленные?
– По раненым я ни разу не пальнул, - угрюмо возразил Борька - ладонь жгло просто зверски.
– А что мне на юнкеров смотреть да улыбаться, что ли? Они мою мать пожалели? Меня пожалеют? Или твоих в Торжке пожалели?
– То другие мерзавцы были, - все больше бледнея, напомнил инженер.
–
– Ты Бориску еще возрастом попрекни, - ковыляя из подворотни, одернул инженера Гаолян.
– Вы вовсе сдурели? Один палит как заведенный, не остановишь, другой вопросы умные задает - самое время нашел. Уходим живо!
Боевики благополучно вышли на Пантелеймонскую. Выстрелы за спиной стихли, где-то выла перепуганная собака, нагоняла уныние. Рука у Борьки болела - казалось, уж до зубов прохватывает. Гаолян велел показать ладонь, ругать не стал, приказал лечить "по-проверенному". Борька отошел к стене, поскуливал, тужился, - жгло еще острое, взвоешь громче того кобеля.
– Довоевался, снайпер обоссаный?
– спросил дядя Филимон.
– Перчатки-то где?
– Там забыл, кажется, - баюкая ладонь, признался Борька.
– На подоконнике. Жарко было, положил, ну и...
Подзатыльник был заслуженным, но все равно обидным.
– Все, поковыляли лечиться, - вздохнул Гаолян.
– Выгнать бы тебя, оболтуса, из группы. Да только куда? Вместе начали, вместе и покончим.
* * *
К месту событий шпионки, естественно, опоздали. Сначала извозчик заупрямился, потом лошадь отказывалась "поспешать", и насовать кобыле в шею, по аналогии с хозяином, было делом бесполезным, ввиду преклонного возраста представительницы гужевого профсоюза.
Лошадь делала вид, что рысит по просторной Надеждинской.
– Даже к финалу не успеем, - злобно предрекла Катрин, прислушиваясь.
– Нужно было ногами рвануть, быстрей бы было.
– Одинокая дама, бегающая по улицам - вызов общественной морали, - напомнила Лоуд.
– Да и вообще, ну, пулеметы, - эка невидаль. Понимаю, ты встрепенулась, вдохновилась, но стоит ли так лететь навстречу любимым звукам? Успеешь еще под пульки. Кстати, эти пулеметки вообще какие-то неурочные, сомнительные.
– В том-то и дело. Это вообще не пулеметы. Вернее, это - ХАРАКТЕРНЫЕ пулеметы. Их здесь вообще не должно быть. Я этот звук неплохо помню.
– Ага, начинаю понимать. Но тем более, нельзя же сразу напрыгивать, вдруг мы их вспугнем?
– намекнула крайне предусмотрительная по линии огнестрельных боестолкновений оборотень.
– Да уже упустили, - вздохнула Катрин.
– Теперь ищи по следам, а они остывают быстро. Нужен нам нормальный транспорт.
– "Лорен-Дитрих"! Мне рекомендовали - отличная колымага!
– немедленно припомнила Лоуд.
– Шестьдесят лошадиных сил и никого в шею пихать не надо.