Октябрь, который ноябрь

Валин Юрий Павлович

Супчик оказался весьма недурен. Трактовать приписываемое авторство рецепта следовало осторожно: среди своих друзей Лоуд от вранья отдыхала, но шуточки у нее случались столь многослойными, что лучше не особо вникать. Гек Финн или кто другой придумал, но вкусно.

– Так что там у вас зачесалось?
– перешла к делу оборотень, вытирая коркой лепешки опустошенную миску.

– Тебя вербуем, - прямолинейно сказала Катрин. Выделенная на двоих с Фло миска уже опустела, а переходить к сути дела следовало сразу и конкретно.

–

Понятно, что меня, не Блекх же вам понадобился, - Лоуд указала на встрепенувшегося пса.
– Кобелей у вас и так хватает, а я единственная. Что? Где? Когда? И сколько?

– Петроград, 1917-й. Октябрь по старому стилю. Кто-то влез в революцию и события рискуют поменять курс. Изыскиваем виновников, сдаем компетентным органам.

– Органам на органы, гм...
– оборотень почесала ушное отверстие черенком ложки и решительно сказала: - Не пойду! Звиняйте, любы друзи. Во-первых, я там уже была. Во-вторых, это воистину замечательные, интересные дни. Но печальные! Только подумать: такой великолепный шухер, а через какие-то семьдесят лет - полный пшик и импотенция. Как вспомню, так у меня наступает меланхолия и отсутствие аппетита. Этак и до проблем с пищеварением недалеко. Это, кстати, от проклятых галет. Да и главное - погода там отвратительная! Ужасен Петербург в осеннюю пору. Особенно, когда октябрь вообще ноябрь. Меня эта двойственность месяце-наименования всегда возмущала.

– Меня тоже, - призналась Катрин.
– И насчет погоды совершенно согласна. "Шухер" я чуть иначе оцениваю, но не суть важно. Тревожит и смущает иное. Слушай, ты ведь когда там изучала революцию и шлялась по митингам, в суть не вмешивалась?

– Катя, это странный вопрос, - кратко отметила оборотень.

– Давай без обид. Это не странный вопрос, а риторический. Я знаю что ты всерьез обещанное всерьез выполняешь. Я с другой точки зрения. Ведь имелись мысли и идеи, как "улучшить и углубить"? Не могли ведь не иметься.

– Что ж я совсем безмозглое?! Конечно, имелись мыслишки и очень даже продуктивные. Но я воздержалась.

– Вот и я воздержалась. Я, конечно, не такой знаток революционного движения, но в свое время имелось желание пойти и вмешаться на ключевом этапе. Прихватить с собой ящик патронов и скорректировать процесс.

– Что ты мне про свою контрреволюционную реакционную сущность толкуешь?
– пробурчала оборотень.
– А то я не в курсе. Ты с войны вернулась, можно понять. Я поразмыслила и отчасти даже поддерживаю. Конечно, по состоянию хрупкого организма я от фронтов держусь подальше, но пакостное это дело, кто спорит.

Катрин кивнула - оборотень не выносила артиллерий и вообще близкой стрельбы - учитывая тонкий слух коки-тэнов и иные обстоятельства, вполне можно понять.

– Так вот, товарищ Лоуд. Мы с тобой, имея основания и вполне благородные, пусть и противоположные, побуждения, от вмешательства воздержались. А кто-то влез грязными ногами и давай крушить. Убиты Калинин и Каменев...

– Гм, вот же какие шмондюки вредят. Ладно Каменев, я с ним не знакома. Но дедушку Калинина жалко. Он мне как-то орден хотел вручить. Я, конечно, отказалась,

но все равно было приятно. А с чего эти, вмешалистые злодеи, вообще туда встряли? С какими корыстными целями?

– Да демоны их знают. В смысле, как раз это и нужно расследовать. Но я тебе сейчас на иное намекаю. Мы уславливались, что не вмешиваемся. Но сейчас как раз нужно вмешаться. Пусть и сдержанно, ограниченно.

– Она мне намекает?! Растолковывай, разжевывай глупому оборотню, - немедля принялась иронизировать многоопытная шпионка.
– Обстановка в общих чертах ясна. Но чертт, как известно, притих в деталях. Кстати, а что с гонораром?

– ФСПП оплатит как обычно, плюс зимние командировочные. Глорская гильдия здесь не причем, не их направление.

– В Глоре откровенное жмотье засело, я с ними еще поскандалю, дождутся. Прямо даже не знаю. Дело вроде хорошее, нужное, опять же вы пришли и слезно просите. Но ведь этак, сходу, напрыгом... Мы же с тобой уже не девчушки, этак стрекозками в лампу на огонек лететь.

– Угу, не девочки. Но импровизации тебе всегда удавались.

– Импровизации... Тут Великая Октябрьская Социалистическая Революция! Без всякого преувеличения - событие космического масштаба. Заметь - я без шуток и иронии. Как-то боязно браться, да еще и второпях. Я ведь когда-то конспект набрасывала. Чисто для игры ума. Укс, ты ту красненькую тетрадь помнишь? Куда ее засунули?

– Нет ее. Должно быть, тогда у Скара сгорела, - отозвался вроде бы не слушавший, а шептавшийся с Блоод, соратник оборотнихи.

– Что это вы мою документацию утериваете?! Спасать нужно было!

– Так вас, маманя, и спасали, - напомнил младший член семейства.

– Неужели я не помню?! Правильно, меня, а потом документы. Там же уникальные мысли были! Тьфу, знала же, что могут пригодиться. Еще у меня тогда пресс-папье сгинуло. Екатерининское, очень хорошее, - принялась припоминать Лоуд.

– Не отвлекайтесь, маманя, - попросил мальчик.

– Да что тут отвлекаться, теперь вот придется идти. Дело принципа! Потом зайду в Зимний, пресс-папье подберу, - приняла обоснованный план действий решительная оборотень.

– Ради такого случая позволительно и что-то антикварное присмотреть. Только весь Эрмитаж утаскивать не нужно, - попросила Катрин.

– Куда его весь ваш Эрмитаж, у нас университетский музей не резиновый. Вот каникулы придется продлять, хотя у нас график занятий плавучий, но все равно нехорошо, - озаботилась профессор.

– Это ненадолго. Пять-шесть дней, - заверила Катрин.

– "Пять-шесть", как же. Ходили мы уж с тобой, знаем. Месяц, не меньше.

– Нет, там что-то с Общим временем намутили. В цейтноте работаем.

– Ишь ты, какие хитроумные шмондюки, - удивилась ушлая прыгунья по мирам.
– Даже интересно. Ничего, разберемся.

– Спасибо, - подала голос Флоранс.
– Пожалуйста, присмотрите там друг за другом.

– Не сомневайся, вернется твоя Светлоледя в целости и сохранности, - заверила Лоуд.
– Хотя ее пристойного поведения я не гарантирую. С ее-то пылким темпераментом...