Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде
Шрифт:
Я подумал: в Петрограде как будто все успокоилось и в ближайшее время нельзя ожидать каких-либо волнений; между тем в Москве лилась кровь; там была нужна наша помощь. И я дал свое согласие. На тех же дрожках, на которых приехал брат, мы отправились с ним в Смольный урегулировать вопрос о моем заместителе в Гренадерском полку и получить дальнейшие инструкции. Однако это уже выходит за пределы настоящего очерка. Октябрьская революция, как таковая, закончилась. Начался новый период — первые этапы гражданской войны.
А. Белышев,
Выстрел «Авроры»
Я плавал машинистом на «Авроре». Два года она несла боевой дозор на Балтике, а в ноябре 1916 года ошвартовалась для ремонта у стенки Франко-Русского завода.
В стране шло глухое брожение. В феврале заводы Петрограда забастовали, в том числе и Франко-Русский. Территорию этого завода занял сводный батальон, подчиненный командиру «Авроры».
26 февраля конвой доставил на борт крейсера трех арестованных в солдатских шинелях. Слух об этих трех обошел весь корабль, вызывая всеобщее возбуждение. В низком туннеле гребного вала, освещенном тусклой свечой, собрались машинисты: нужно спасать арестованных. Возник следующий план.
В девять ноль-ноль, как всегда, состоится вечерняя молитва. На церковной палубе соберется вся команда во главе с офицерами. Как только послышатся слова корабельного священника: «И благослови достояние твое», — электрик выключит свет, а мы под покровом темноты бросимся на выручку арестованным.
На том и порешили. Но за полчаса до молитвы вооруженные офицеры обошли все жилые помещения, стали кучкой на юте, а трех арестованных в солдатских шинелях конвой повел к трапу, переброшенному на берег. Мы лихорадочно переглянулись — нужно что-то предпринять, вот сейчас, мгновенно, не теряя времени.
— Ну, ребята, вызволяй!
И с криком горстка кочегаров, комендоров, машинистов бросилась к трапу. Офицеры, окружавшие командира крейсера, вытащили револьверы из кобур. Захлопали выстрелы. Я укрылся за орудие, Осипенко упал замертво, Фокин выбросился с пятисаженной высоты на лед, Власенко был ранен в ногу.
Зазвучал на крейсере горн парадного сбора. Команда выстроилась на палубе по ротам; у пулеметов, наведенных на моряков, стояли кондукторы, готовые открыть огонь. В кубриках в то время шел обыск. Стемнело. На крейсере царила тревожная тишина.
— Шурка, — зашептал Власенко, — у меня кровь хлещет из ноги, не могу стоять.
— Стой, держись, — тихо отвечаю ему.
Так в молчании стаяли мы, подпирая плечом Власенко, изнемогающего от боли. А в кубриках продолжался обыск. Потом на палубу поднялся командир крейсера, сопровождаемый старшим офицером, прошел вдоль нашего строя, осветил карманным электрическим фонариком бледные лица машинистов.
— Разойдись!..
И вот прошла тревожная ночь, отзвучал в утреннем сумраке сигнал побудки. Что-то задумал командир крейсера? Пока он только отдал приказ: всей команде мыть судно. Но события повернулись совсем по-иному. В заводские ворота ворвалась толпа рабочих и солдат с красным знаменем. Матросы бросились к пулеметам, стоявшим на мостиках, овладели ими, стали хозяевами крейсера.
В годы флотской службы я водил знакомство с рабочими
Команда крейсера безоговорочно шла за большевиками. К Временному правительству моряки относились со злой издевкой. «Распоряжений Временного правительства мы не исполняем и власть его не признаем». Эти слова Центробалта полностью выражали наши мысли и чувства. А Временное правительство искало повода, чтобы избавиться от непокорной «Авроры». Такой повод представился. Ремонт крейсера закончился, и правительство отдало распоряжение опробовать машины в открытом море, а затем следовать в Або. Но Центробалт, руководимый большевиками, был иного мнения: «Пробу машин произвести 25 октября».
Петроград в эти дни бурлил. Дело шло к развязке. Всюду велась энергичная подготовка к вооруженному восстанию. 23 октября Военно-революционный комитет Петроградского Совета вызвал в Смольный представителей «Авроры».
Отправились туда Лукичев и я.
Мы поднялись на третий этаж, повернули в левое крыло, вошли в одну из комнат и поставили в угол свои винтовки. За столом, на котором лежала большая карта Петрограда, сидел человек, которого мы еще не знали: в пенсне, с черной курчавой бородкой.
— Явились по вызову Военно-революционного комитета к товарищу Свердлову.
— Я — Свердлов. Присаживайтесь, товарищи!
Он расспросил нас о положении на крейсере, о настроении команды, о том, кто на «Авроре» пользуется серьезным авторитетом.
— Да вот Белышев, — ответил Лукичев. — Он у нас председателем судового комитета.
— Товарищи моряки, — сказал Свердлов. — Военно-революционный комитет уполномочил меня назначить комиссара «Авроры». Я думаю, что кандидатура товарища Белышева будет подходящей.
Я коротко ответил:
— Решение партии — для меня приказ.
Свердлов вынул бланк для мандата, заполнил его, вручил мне.
А в полдень следующего дня на одной из палуб крейсера собралась вся команда. По рукам переходили газеты с волнующими сообщениями. Штаб округа пытается стянуть из окрестностей юнкеров и ударные батальоны. Газеты «Рабочий Путь» и «Солдат» закрыты. Авроровцы рвались в город. Я сдерживал их, призывал к революционной дисциплине.
Экстренное заседание судового комитета открылось в присутствии всей команды. Я сообщил о приказе Военно-революционного комитета привести корабль в боевую готовность.
— Имею совсем иное распоряжение, — раздался голос командира крейсера. — Главный начальник округа предписал всем частям и командам оставаться в казармах. Всякие самостоятельные выступления запрещены. Исполнение войсками каких-либо приказов, исходящих от различных организаций, категорически воспрещается.
Моряки зашумели.
— Товарищи! — перекрывая шум, закричал я. — Только что мною получено предписание Центробалта: всецело подчиняться распоряжениям Военно-революционного комитета Петроградского Совета.