Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде
Шрифт:
Кронштадт, 25 октября 1917 года
Свежее октябрьское утро. На стенке пристани белеет выпавший за ночь снежок. На пристанях большое оживление.
Все выступающие команды вооружены боевыми винтовками, с громадным запасом патронов у каждого бойца.
Бодрое настроение замечается среди матросов. По стенке к сходням тащат несколько пулеметов и несколько трехдюймовых полевых орудий.
«Даешь Максима!», «Не поздоровится Керенскому!»,
Лично чувствую такой подъем и такой прилив радости, что вот обнял бы всех и расцеловал.
Вполне удовлетворенный всем происходящим, снова отправляюсь в исполком для выполнения возложенной На меня работы по проведению в жизнь намеченного плана выступления. К часу дня 25 октября все необходимое сделано. Десант отправлен, снаряды для крейсера «Аврора» погружены и отправлены. Линейный корабль «Заря Свободы» вытащен на буксирах из гавани и под собственными парами отправлен в Морской канал к месту назначения. Ровно в четыре часа дня в адрес исполкома получаем радиотелеграмму, текст которой точно привожу:
«Из действующего флота. Кронштадт, исполком. Привет красному Кронштадту. Эскадренные миноносцы «Самсон», «Забияка» идут вам на помощь. Проследую прямо в Петроград. Озаботьтесь снабжение продуктами.
После телеграммы чувствуется громадная уверенность, и мы еще энергичнее принимаемся за работу.
Лично мне необходимо было отправить продукты для команд эскадренных миноносцев, прибывших из действующего флота в Петроград.
Распоряжение о погрузке продуктов прямо на буксир «Ермак» отдаю в управление порта по телефону и спустя два часа спешу на Петровскую пристань, чтобы снова отправиться в Петроград.
В девять часов вечера я снова на «Ермаке», меня встречают тот же рулевой и та же прислуга. По их движениям замечаю, что они уже гораздо смелее исполняют необходимую работу по подготовке буксира в поход.
Быстро свертываются в бухты ошвартованные на стенке концы перлиня, рулевой отдал приказание по переговорной трубе в машину, и мы снова пошли в Петроград.
Темное пасмурное небо. Накрапывает дождичек, ветер довольно свежий. Ощущается дрожание палубы от быстрого вращения винта за кормою буксира, слышится поплескивание и шум воды, рассекаемой носом буксира. Закурив «козью ножку» и сделав несколько шагов по палубе, сажусь на машинный кожух у трубы.
Теплый воздух от нагретой трубы, легкое вздрагивание корпуса буксира и равномерное постукивание машины располагают к дремоте… Сокращение хода буксира; силой инерции меня толкает в сторону. Просыпаюсь, выходим на Неву.
Двигаемся к мостам; они разведены, но мы смело проходим их, определенно зная, что
Тускло мерцают кое-где огни справа и слева; мрачно вырисовывается в темноте Петропавловская крепость.
Мрачно выглядывает громадное темно-серое здание Зимнего дворца справа.
Направляемся прямо к штабу на «Амур». Пристаем к правому трапу. Быстро бегу по трапу наверх и затем спускаюсь в жилую палубу, чтобы отыскать товарища Смирнова. Но вот как раз и он.
— Как дела и что у вас нового? — спрашиваю его.
— Нового очень много, — отвечает Смирнов. — Юнкера сначала хотели сдать дворец. Но когда мы стали высаживать десант, они принялись в нас стрелять из пулеметов. С нашей стороны есть убитые и раненые. Разозлившись на такую подлость, мы приказали «Авроре» дать холостой выстрел из шестидюймового орудия по направлению дворца. С Петропавловской крепости для пущей важности боевым из трехдюймовочки запустили. Как видно, пушечные выстрелы спеси юнкерам немного поубавили. Сейчас снова обещали сдаться. Мы уже послали им ультиматум.
Слышится громкий шум и топанье ног наверху. Товарищ Смирнов прерывает свой рассказ, и мы быстро по трапу выбегаем на верхнюю палубу. Замечается оживленное движение на набережной против дворца. «Что такое?» — невольно спрашиваешь себя. Но вот громкие крики «ура» потрясают воздух над сонною Невою.
— Голубчик Смирнов, что это значит? — спрашиваю я товарища.
— Дворец, наверное, сдают нашим, — взволнованно и как-то радостно отвечает Смирнов. У трапа тарахтит приставший мотор. Вижу, кто-то быстро бежит наверх. Но вот он, это посыльный с берега.
— Как дела? — быстро спрашивает Смирнов.
— Дворец сдался. С Дворцовой площади и с набережной наши вошли в него и разоружают юнкеров. Правительство арестовано в полном составе за исключением Керенского, — также быстро и взволнованно отвечает прибывший.
У меня сильно начинает стучать в груди. В глазах мелькают какие-то синие огни. Не помня себя, я бросаюсь на шею к Смирнову.
— Голубчик Смирнов, сдались, сдались крокодилы! В «Кресты» их скорее, в Петропавловку, на место сидящих там наших товарищей, — бессвязно бормочу я.
Смирнов растроган, он также обнимает меня и бормочет что-то непонятное.
Опомнившись немного, бегу по трапу вниз, перескакиваю через мотор на «Ермака» и быстро отдаю приказание рулевому следовать на миноносец «Самсон», прибывший еще вечером из действующего флота. Пристав к трапу «Самсона», пулей вылетаю на верхнюю палубу и тут же натыкаюсь на вахтенного.
— Зимний дворец взят, правительство арестовано, — как бы рапортую вахтенному.
Тот смотрит на меня удивленно, не понимая, в чем дело. Быстро вокруг нас собирается десяток-другой самсоновцев.