Олегархат им. тов. Сталина
Шрифт:
Поэтому и разговор о Китае с Николаем Семеновичем меня сильно насторожил:
— Светик, ты же наверняка знаешь, что там есть люди, которые все же Советскому Союзу сильно симпатизируют, и люди эти занимают довольно высокие посты. И вот они сообщают, что Мао всерьез рассматривает варианты с применением ядерного оружия…
— Тогда вам нужно не со мной разговаривать об этом, а с Павлом Анатольевичем.
— С ним мы уже поговорили, и… это не твоя забота. А ты подумай, как мы эту проблему можем решить, скажем, экономическими способами.
—
— А политика, между прочим, это концентрированное выражение экономики.
— Тогда два вопроса. Первый: а у Китая есть уже атомная бомба?
— А второй?
— Второй будет после ответа на первый.
— Пока вроде еще нет, но у них уже три года работает газодиффузионный завод по обогащению урана. И, по нашим расчетам, у них уже может набраться достаточно урана для изготовления бомбы.
— Тогда второй вопрос будет таким: а мы как быстро сможем узнать, что они бомбу уже изготовили?
— Это точно никто сказать не может, однако наши атомщики убеждены, что без проведения испытаний китайцы не обойдутся. И есть сведения, что они уже обустраивают полигон для таких испытаний в районе озера…
— Лобнор, я в курсе.
— Так зачем тогда спрашиваешь?!
— Уточнить кое-что. Так, говорите, Мао ко всем соседям территориальные претензии предъявляет?
— Да. Нет, но к половине… в его списке Вьетнам, Бутан, Индия, мы, конечно, еще Япония…
— Понятно. Но клин, как известно, клином выбивают. Если копнуть историю, то Китай захватил приличный кусок корейской территории, и если товарищ Ким выдвинет к Китаю свои претензии…
— Ну ты сравнила: десятимиллионная Северная Корея и полумиллиардный Китай!
— У товарища Кима армия численностью под миллион человек, а у Мао — около четырех, причем я могу с определенной уверенностью говорить, что один кореец стоит пятерых, а то и десятерых китайцев. И китайцы об этом, между прочим, знают.
— Я не думаю, что Ким будет ссориться с Мао.
— А ему не надо ссориться, там будет достаточно в исключительно научных кругах, среди корейских историков, начать публичное обсуждение вопроса — и у Мао появится повод еще раз задуматься о своих претензиях. Правда, сам он не задумается, у него мозгов не хватит, но в руководстве Китая есть и достаточно умные товарищи.
— У Кима с Китаем большая торговля…
— У нас с Китаем тоже торговля не самая маленькая.
— А может все же лучше…
— Ну лучше.
— Ты же мне даже договорить не дала!
— Поясняю: Мао — отнюдь не подарок, но с ним те же американцы даже разговаривать не будут. А вот если… когда Мао не станет, то его верные сторонники с огромным удовольствием начнут сотрудничать с американцами, и у нас на границе появится достаточно сильная и очень враждебная нам страна. Я думаю, что нам такого счастья точно не надо.
— А что тогда ты хочешь предложить?
— Пока ничего, я сначала поговорю с товарищем Ким Ирсеном. И вот по результатам этого разговора я,
— А возможно и не сможешь, так?
— Приятно говорить с умным человеком. Значит так, я сегодня же лечу обратно в Пхеньян, на пару дней максимум, а когда вернусь… А пока я думаю о том, какой мне костюм для Кореи надеть, вы мне вкратце расскажите, что у нас в Европе творится.
— Да ничего особенного, разве что в Чехословакии…
Про «Пражскую весну» я помнила, и эти слова меня насторожили, однако, как выяснилось, напрасно:
— Там расклад политический забавный сложился: на выборах в ЦК компартии Чехословакии вроде победил товарищ Дубчек, а в первым секретарем ЦК словацкой компартии избрали Гусака — и они всерьез так сцепились. Тихо, наружу свои разногласия не выносят, но есть сведения, пока еще не проверенные, что Дубчек предложил свои разногласия решить кардинальным способом, а именно разделением республики на Чехию и Словакию. Сейчас Пантелеймон Кондратьевич размышляет, как бы этих петухов разнять…
— А не надо их разнимать, пусть страну поделят. Сейчас это будет для нас лучшим решением кучи проблем, и, я думаю, в том числе и поможет проблему с Мао благополучно разрешить.
— Это как? И причем тут Чехословакия? Я насчет Китая…
— Я устала с дороги, языком с трудом ворочаю. Мне два раза одно и то же трудно повторять, поэтому давайте заедем к Пантелеймону Кондратьевичу и мою идею обсудим. Она, конечно, может оказаться и полным бредом, но втроем-то мы с уровнем бредовости её, надеюсь, разберемся…
Боже, как же я соскучилась по своей московской квартире! Откровенно говоря. Я чуть не заплакала, когда снова увидела сделанную по моим эскизам мебель, вдохнула запах торта, который уже сделала Ника — но работа есть работа, так что я всего лишь переоделась и снова отправилась в Щелково. С надеждой, что снова я в своей квартире окажусь уже через три дня, но ведь всякое может случиться. Сережа, когда я ему сказала, что снова «срочно отправляюсь в командировку», лишь вздохнул и пожелал счастливого пути и скорейшего возвращения: он уже давно привык к тому, что со мной жизнь несколько непредсказуемой получается. Забавно: он — привык, а я — все еще нет.
И особенно непредсказуемым оказалось то, что со мной в эту командировку отправился начальник управления КГБ: после разговора с товарищем Пономаренко тот решил, что мне потребуется весьма специфическая помощь. А Павел Анатольевич уже решил, кто мне такую помощь сможет лучше всех оказать…
У меня вообще-то была мысль с дедом по дороге кое-что обсудить, но это у меня лишь вечер только что настал, а у него-то давно уже была глубокая ночь, так что все разговоры как-то быстро завяли. А чтобы мозги не вскипели от навязчивых мыслей, есть мелатонин, так что в Пхеньян мы прибыли относительно свежими. То есть я — совсем свежей, ведь и пары дней не прошло после того, как я город покинула, но и дед смотрелся вполне бодрячком.