Ольга-чаровница и змиев сын
Шрифт:
— В пределах дворца ты вольна бывать везде, где угодно, — наконец сказал он. — Отчего бы нет?
— Благодарю, — коротко произнесла Ольга, представляя, какими если не словами, то взглядами встретят ее подданные Горана.
Однажды ей пришлось долгое время жить во дворце на том самом западе, что вызывал весьма неприятные воспоминания. Местный господарь хотел сделать ее придворным чаровником… вернее советником, и не намеревался объявлять злом во плоти, однако интриг, лести, шепотков, вражды и зависти Ольга наелась на тысячу лет вперед. И это при том, что себя она не раскрывала, вес среди людей имела немалый, ее если не уважали,
— Благодарю, да? Или благодарю, нет? — уточнил Горан.
— Благодарю, но нет, — ответила Ольга не терпящим противоречия тоном. — Мне и здесь найдется занятие, если ваше змийное величество пока не нашло мне покоев, лучше подходящих для пленницы.
Горан усмехнулся и покачал головой.
— Колю…чая… — протянул он. — Как еж. А ведь это мне впору злиться на тебя, моя прекрасная чаровница.
— Ты в своем праве, — сказала, словно отрезала, Ольга, — а я все еще жду…
— Чего? Водворения в пыточную и растягивания на дыбе? Стоило ли тебя спасать лишь для того, чтобы замучить до смерти?! — воскликнул Горан так, что на столике возле стены, книгами уставленной дрогнул и задребезжал стеклянный кувшин. — Нет, моя чаровница, — произнес он заметно тише, — на тебя у меня иные планы.
— Не поделишься? — Ольга вскинула подбородок. Она понимала, насколько заигралась с огнем, но ничего не сумела бы с собой поделать. Даже удивительно, что Горан терпел ее столь долго и терпит сейчас.
Пауза затягивалась. Молчала Ольга, молчал и Горан, только рассматривал очень внимательно. Время от времени во взгляде проскальзывали золотые искры, и тогда Ольге становилось особенно не по себе.
— Я несъедобная! — глупое смешное замечание вырвалось само собой, но им хотя бы удалось чуть отогнать жар, вспыхнувший в груди и начавший зудеть под кожей. Лицо горело, кололо кончики пальцев. — Отравишься же, живот болеть будет, изжога начнется, огнем кашлять станешь, — предрекла она. — Ну и я прокляну, даже не сомневайся.
— Какая трогательная забота, — восхитился Горан. — Вообще-то я не ем разумных существ. А с тобой к тому же можно проделывать гораздо более занимательные вещи.
Ольга хватанула ртом, как ей показалось, раскаленный воздух и закашлялась, тотчас обругав себя мысленно: «Ведь даже если Горан и имел в виду чего-нибудь непристойное, зачем же реагировать столь бурно?!» Ее многие находили привлекательной, и намеки делали далеко не впервые. Обычно язвить и отшучиваться у нее получалось мастерски.
— Неужели ты действительно можешь читать их? — Горан сполна насладился румянцем, окрасившим ее щеки, наверняка посмеялся про себя, а теперь решил сменить русло разговора, посмотрев на книгу, которую Ольга все еще держала на коленях.
— Мне нравится
Горан пожал плечами.
— Поскольку я хранитель, а знания эти могут попасть в плохие руки?
— А ты не хочешь этого? — с сомнением произнесла Ольга. — Тогда почему позволил мне? Неужто полагаешь, будто сможешь держать здесь вечно?!
Горан рассмеялся, а не разозлился.
Ольга перевела дух и повторила, уже сказанное однажды:
— Напоминаю: все знания и умения, которые я приобрету, смогу использовать для побега. Даже не сомневайся!
Горан перестал смеяться и чуть склонил голову, рассматривая ее одновременно очень внимательно и иронично.
— Настоящий враг никогда не предупреждает, — задумчиво заметил он и протянул руку.
Ольга машинально дернулась и зашипела от боли. Щеку расцветила кровавая полоса.
— Глупая… глупая чаровница, — посетовал Горан, — говорил же: без глаза остаться можешь.
— Ты же в человечьем обличие, — удивилась она. — Морок?
Горан провел ногтем по своей руке. На бледной коже появился алый росчерк.
— Суть одна, я и будучи человеком опасен.
— Учту…
Царапина начала гореть огнем, Ольга прикусила губу и не успела отстраниться: Горан оказался слишком близко, сел вплотную к ней, сгреб в объятия, прижал к себе, не давая ни единого шанса вывернуться и даже вздохнуть глубоко. Щеки коснулся проворный длинный язык, стер кровь и унял боль.
— Так-то лучше, и только попробуй сказать, будто нет. — Язык уделил внимание виску, заполз в ушную раковину, затем переместился к основанию шеи, и Ольга шумно вздохнула.
— Среди змиев не рождается ни чародеев, ни чудодеев, ни чаровников, — щекоча огненным дыханием, продолжал Горан. — Инеистые — не в счет, их Греза породила, вот они и способны в долине снов летать-морочить. Золотой Полоз на чаровничество способен, но он… не совсем змий. Мы особые существа: дышим чарами, копим их, возможно, даже создаем, но использовать неспособны. В отличие от вас, людей, не обделенных даром. Однако ваши чары на нас действуют, а иной раз рядом с моими соплеменниками обретает некие странные формы.
— Странные?..
— Может, ты слышала о змии сновидений: снодее?
— Существо, усыпляющее вокруг все живое? Но я полагала, будто его не существует в реальности.
— А что такое реальность? Мир по ту сторону врат? — Горан усмехнулся и наконец вернул ей свободу и возможность дышать нормально. — Если подобное существо проникнет в Явь, я уж и не знаю, как станете спасаться. Несколько деревень и городов вы потеряете сразу. Снодей попросту усыпит, а потом сожрет жителей. Войско против него пошлете? Так чудище и с ним расправится. Богатырей? Они сами горазды спать — не разбудишь и ушатом ключевой воды, выплеснутой на голову.
— Чаровников.
— С которыми все больше князей не хотят знаться, отравленные ядом Царьграда? — Горан всплеснул руками. — Признаю, очень скоро и эта дрянь разбавится. Были чаровники, станут… скажем, святые послушники; чары обзовут молитвой или откликом этого их якобы единого бога, да только много ли таких будет?
Ольга вздохнула.
— Лично я точно в черные не подалась бы. Противно.
— Вот именно, — согласился Горан. — Ваше людское счастье, что снодеи неразумны и крайне редки даже в моем мире.