Олли Таймон

Кондрашев Алексей

– Эй, ты чего орешь? – спросило существо сердитым человеческим голосом. – Скучно сделалось?

Оно говорило по-истарийски, но с едва уловимым северным акцентом. Марик раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

– Заканчивай шуметь, – посоветовало существо. – Вали в свою кордегардию и оставь нас в покое. Понял меня?

Страшная пасть была поразительно близка. Марика парализовал страх. Даже на войне он так не боялся. Ему в голову пришло, что своим безбожием он накликал демона, явившегося по его душу.

– Я спрашиваю, понял? – рявкнуло существо.

– Отпусти

его, Олли, – сказал кто-то усталым голосом из темноты. – Дурака уже не переделать.

– Не переделать, говоришь? – переспросило существо, продолжая грозно смотреть на Марика. – Я думаю, это зависит от того, кто берется переделывать. У меня есть идея. Сейчас я засуну его голову в его же задницу. Может, тогда он станет вести себя потише?

Невидимый собеседник промолчал. Говорящий зверь шумно втянул носом воздух.

– Ладно, дурында, я тебя отпущу, – сказал он. – На этот раз, коль уж старина Вейдок так хочет. Но больше тут не появляйся!

Сказав так, существо отпустило Марика, и тот отшатнулся от решетки. Не сводя глаз с уродца, который столь нахально побил его и, что гораздо страшнее, унизил, тюремщик задрожал от ярости. Его штаны намокли, и Марик с ужасом подумал, что обмочился со страха. Однако через мгновение, когда под ногой хрустнул осколок пурпурной бутылки, тюремщик сообразил – все гораздо хуже.

– Ситта ди Маре. Красное, семилетней выдержки, – сказало существо из-за решетки благоговейно и шмыгнуло носом. – Изысканный букет. Думаю, это Доблесть Леона. Не меньше полусотни глорий за бокал.

– Ты за это заплатишь, гадина! – заорал тюремщик, выйдя из себя и схватившись за меч. – Убью!

Он бросился на решетку, позабыв страх. Ударил по прутьям в исступлении, высекая искры. Он кричал так громко, что прибежали тюремщики Пир и Варек. Они оттащили обезумевшего Марика от темницы.

Пир был парень незлобный, хоть и до ужаса неуклюжий. У него был еще один недостаток: он редко просыхал и часто забывал о том, что случилось накануне. Вот и теперь, хватив ночью лишка, он позабыл предупредить надзирателя, что вечером в темницу бросили мага-ренегата, устроившего потасовку в храмовом квартале.

Мага посадили в дальний каземат, заговоренный, предназначенный специально для пленных колдунов, предварительно убрав оттуда плачущего дурачка, который оказался там из-за обвинения в колдовстве. А двумя часами позже в тюрьму заявилось странного вида существо.

Существо назвалось Олли Таймоном. Оно сообщило, что не в силах больше нести бремя греха, и созналось в десятке преступлений, совершенных за последний день в Мареаполе. Существо поведало, что владеет магией, но власть вскружила ему голову и заставила встать на путь неправедный. Теперь существо горько раскаивалось и собиралось понести наказание.

Пир быстро сообразил, что получит награду за поимку опасного преступника, а о явке с повинной можно было и умолчать. Олли Таймон был схвачен и брошен в зачарованную темницу к волшебнику-ренегату, коль скоро тот не протестовал.

Больших трудов стоило тюремщикам увести Марика из подземелья.

Пир, соображая, что ему достанется от начальства, быстрей вытолкал орущего надзирателя ну улицу и сказал, чтобы он «шел с богом домой и отдыхал».

В полдень Марика видели в каком-то кабаке, где тот напивался простым самогоном, к которому раньше не притрагивался. Он опорожнил восемь кружек, упал под стол и, по словам хозяина, «заблевал весь пол». Потом Марик, сам не зная как, оказался в мареапольских трущобах, без оружия и без единой глории в кармане. Еще пропало золотое обручальное кольцо, которое Марик носил с собой.

Как потом говорили люди, под вечер пьяный стражник на площади Роз орал, как пойдет «искать справедливости» у чародея, что сидит в Ратуше. Что как только он «найдет справедливость», то уж точно покажет «всем этим выродкам и ворюгам», кто тут главный. После этого никто больше не видел мареапольского надзирателя Марика живым.

Через несколько дней Храмовой площади заметил, что у задней двери его соседа видны следы крови: отпечатки ладоней и сапог. Отправившиеся проверить дело солдаты из охраны вскоре выловили тело Марика из канала.

У надзирателя была проломлена голова, но аптекарь, которого позвали для установления истинной причины смерти, сказал, что бедолага просто утонул. Так и решили – а остальное осталось под покровом тайны, да и вряд ли кому это было интересно.

Обитатели тюрьмы так и не узнали, что случилось с противным тюремщиком. Они даже не подозревали, что слышат его крики последний раз. Но они провожали его одобрительными возгласами, свистом и улюлюканьем. Прошло еще немало времени, прежде чем в темнице воцарился прежний покой. Странное существо по имени Олли Таймон повернулось от решетки и, как бы извиняясь, сказало:

– Он мог бы выкрутиться, если бы был умнее.

Его глаза с латунным блеском действительно немного светились, и в темноте подземелья Таймон мог видеть на манер кошки.

В глубине камеры на куче отсырелой соломы, зевая и почесываясь со сна, сидел молодой человек. С виду весьма интеллигентный, хоть и в несколько помятой одежде, с рыжими немытыми волосами и щетиной на лице, он походил больше на «вечного» студиозуса Глеменбриджа, или же на церийского миннезингера, чем на мага, пусть и средней руки. Было в его внешности что-то несерьезное и ветреное, нечто такое, что никому бы не пришло в голову сопоставить с искусством магии, много более сложным, чем многие точные науки.

Но внешний вид, как говорится, бывает обманчив, и далеко не любой встречный мог распознать в молодом человеке мага, да еще и Великого Магистра Ордена Странствий и Поэзии. И парень этим пользовался, порой с большим успехом. Звали его Вейдок Найтл.

Обычно у Великого Магистра Найтла было невпроворот важных и не очень дел. Свой магический орден – штука серьезная, требует ответственности. Но так как сейчас Вейдок сидел в темнице, спешить ему было некуда, и он решил позволить себе проспать до обеда. Правда, теперь его отдых был нарушен.