Омут
Шрифт:
– Слушаю.
– Привет, Мишаня, - слышится из динамиков заплетающийся голос Дениса.
– Как дела?
– Пока ты не позвонил, всё было отлично.
– Я знал, что ты будешь рад меня слышать.
– Ден, говори сразу, ты под кайфом или просто бухой?
– А обязательно нужно выбрать что-то одно?
Кир качает головой и поднимается на ноги, давая возможность Мише поговорить с братом наедине. Не ему ли знать, как тяжело сохранять спокойствие, когда родной человек делает всё, чтобы угробить свою жизнь, не желая слушать и слышать ни свою семью, ни друзей, ни самого себя.
Оказавшись в гостевой, которая уже давно считается его комнатой, он падает на кровать прямо в одежде, крепко зажмуривается и, зная, что его просьба никогда
– Не снись мне, Отрадная. Пожалуйста, только не снись.
7. Алёна
– Алёна, у тебя всё хорошо?
– Маргарита выходит из машины и, подойдя к ней, ласково привлекает к себе.
Отрадная неуверенно ведёт плечами, не зная, что ответить, и сжимает в ладонях чёрный пиджак, который не успела вернуть его владельцу. Честно говоря, она не ожидала. Даже не думала, что такое может произойти. Потому что Кир Авдеев не жертвует своим удобством в пользу кого-либо. Он презрительно кривит губы и отворачивается, стоит ей только появиться в его поле зрения. Кир Авдеев не танцует с кем-то вроде неё. Он просто проходит мимо, изредка обращая на неё своё драгоценное внимание и то, если ей в очередной раз подстроили какую-нибудь гадость. Потому что Кир Авдеев – это… Кир Авдеев. И, кажется, для неё его имя стало синонимом эгоистичности, цинизма и предательства. Но почему-то сегодня она с трудом узнаёт в этом парне своего одногруппника. За несколько часов проведённых вместе не прозвучало ни одного плохого слова с его стороны, хотя Отрадная точно знает, что он не в восторге от такого времяпровождения пятничного вечера. И это настораживало. Заставляло гордо расправлять плечи и стараться не упасть в грязь лицом. Потому что плавать рядом с акулами гораздо легче, чем выдержать прямой уничтожающий взгляд сына мэра.
– Кто это был с тобой?
Тётя открывает перед ней дверцу, предлагая скрыться от холодного ветра в тёплом салоне автомобиля.
– Кир Авдеев, - тихо произносит она, словно боясь, что Кир, уже дошедший до своей машины, может её услышать и вернуться.
Его сегодня и так слишком много рядом. Не то, чтобы Алёнка сильно по этому поводу беспокоится, просто непривычно.
– Сын мэра? – женщина хмурится и переводит взгляд на племянницу.
Девушка кивает и садится на заднее сидение машины, зная, что тётя не будет против.
– Это его?
– Марго кивает на пиджак, который Отрадная устроила у себя на коленях.
– Золотой мальчик увидел, что ты замёрзла и решил побыть джентльменом?
В этот момент с парковки ресторана на проезжую часть выезжает машина Авдеева и с визгом вливается в поток других автомобилей. От ярких вспышек фар и скорости, с которой Кир скрывается из виду, у неё холодеют ладони и становится сухо во рту. Появляется сильное желание закрыть глаза. Прижать руки к ушам настолько крепко, чтобы не слышать ничего. Лишь гулкую пустоту. Лишь своё неугомонное сердце, которое колотится сейчас где-то в горле.
Не сейчас, слышишь? Пожалуйста. Не сегодня…
– Алёна, ты в порядке? Ты резко побледнела..
Девушка морщится. Проглатывает комок горечи и, заметив как тётя на неё внимательно смотрит, криво улыбается. Маргарита её гримасам не верит, но комментировать никак не спешит. Алёнка мысленно благодарит судьбу за то, что в эту минуту рядом именно она, а не Олег или мама. Они бы не поняли. С ними бы было сложнее. Марго же не привыкать видеть её такой. Ей не впервой молча протягивать бутылку с водой и слышать сиплое, сказанное, скорее для себя, чем для неё:
– Я в порядке.
Конечно же, ты в порядке, Отрадная.
Это просто воспоминания.
Это просто картинки прошлого.
Это просто причина
– Мы можем отсюда уехать?
– Алёна специально говорит тише, чтобы дрожь в голосе ощущала только она. – Заодно расскажешь про свою поездку в Сан-Ремо.
Хватается за собственные слова, как за соломинку. Она ведь и, правда, уже давно хочет узнать подробности поездки тёти и её мужа в один из курортных городов Италии.
– Дорогая, мне кажется или ты переводишь тему разговора?
– тётя мягко ей улыбается.
– Неправда, - девушка переводит взгляд себе на колени и пытается разжать пальцы, сжимающие плотную ткань мужского пиджака. – Мне действительно интересно как прошло ваше путешествие.
Маргарита качает головой и поворачивается лицом к дороге, начиная свой рассказ, а Алёнка откидывается на спинку сидения и стягивает с ног успевшие надоесть за вечер туфли. С облегчением выдыхает, когда машина мягко трогается с места и вскоре ресторан остаётся позади, как и мама с Олегом. Но то ощущение, поселившееся внутри несколько часов назад во время короткого разговора с Королёвым, продолжает держать в напряжении. Девушка же его старательно игнорирует. Внимательно слушает Марго и даже умудряется поддерживать разговор.
Тебе нужно было поступать не в юридический, а в театральный, Отрадная. Так реалистично играть безмятежность и постоянно лгать сможет не каждый.
А всё потому что ей уже не впервой перешагивать через себя, запуская в свою жизнь шум ненужных эмоций, который оглушает даже сквозь самую громкую, разрывающую барабанные перепонки, музыку. Стирая руками чужие поцелуи с шеи. Оставляя после себя невидимые следы, заставляющие постоянно оглядываться и возвращаться. По ним же. Шаг в шаг. Не позволяя отклониться от проложенного маршрута даже на миллиметр. Постоянно чего-то ожидая и лишь только иногда проявляя волю. Как, например, сегодня вечером, отказавшись от помощи Авдеева и сказав что-то про такси. Зачем? Для чего? Чтобы получить взгляд, который оставил очередной ожог на сердце? Показать Королёву, что самостоятельная? Что не нужно за неё ничего решать? Ведь она не обязана смотреть на то, как они обнимаются, танцуя. Как разговаривают о чём-то, улыбаясь друг другу. Настоящая семейная пара. Две половинки, нашедшие друг друга в огромном мире.
Не обязана, Алёнка, понимаешь?
Но смотрит, саму себя загоняя в угол. Слушает, чувствуя, как пульсируют вены где-то внутри. Шепчет себе под нос:«Улыбнись, Отрадная», утверждая, что так будет лучше.
И снова распахнутые окна в тёмной комнате. Осенний ветер, отрезвляющий, заставляющий вспомнить о том, что нужно снять платье. Убрать волосы и смыть макияж. Хотя бы просто отойти от двери. Перестать прислоняться к ней спиной. Но сил, после разговора с Марго, прощания с няней брата, чтения сказки на ночь ему же, не остаётся. Будто выключилась фонограмма, спала иллюзия и вот она – фальшь во всей красе. Искусанные губы. Красные глаза. Прижатые колени к груди. Упирающийся в стену затылок и горький привкус на языке. Дешёвая во всех смыслах драма.
Уйди, глупое отчаяние. Пожалуйста… Дай вздохнуть спокойно.
Но оно не уходит. Шепчет сбивчиво из темноты о том, что она никогда от этого не избавится. Не хватит духа. Воли. Сил. Будет чувствовать осколки, застрявшие глубоко в лёгких. В наказание не позволит зарасти старым шрамам, раз за разом, наступая на одни и те же грабли. И ей не помогут дневники с разлинованными страницами, в которых слишком много места для пропитанных абсурдом мыслей и в которых впервые когда-то было выведено слабым почерком: «Я совершила ошибку». Не спасут слёзы. Сорванный голос не исправит ситуацию.