Омут
Шрифт:
– А я скажу за него, Ромочка, - протягивает сладко, не прерывая их зрительный контакт ни на мгновение.
– К тебе же можно так обратиться?
– Тебе - даже нужно.
– Отлично. Так вот… Я буду краткой и надеюсь, что ты запомнишь с первого раза. Не знаю, кем ты себя возомнил, по мне, ничего особенного в тебе, впрочем, как и в твоей дражайшей сестрице Отрадной или кем она там тебе является, нет, поэтому открывать рот, Ромочка, не стоило. Особенно в таком тоне. Особенно в его… - кивает на друга детства.
– …сторону. Ты не в той позиции, милый, чтобы
Королёв слушает молча и с мазохистким удовольствием, то ли наслаждаясь её словами, то ли подписывая приговор, то ли всё вместе, что одновременно распаляет и напрягает. Лиля попросту не знает что будет дальше и прёт вперёд вслепую, не чураясь выходом за границы дозволенного.
– Мне жаль… Правда, очень жаль, что всем и, самое главное, Отрадной на тебя плевать, но это не повод перекладывать свои проблемы на других, тебе так не кажется? Может, попробуешь решить их сам? В конце концов, если Алёна… Эм… Как бы сказать помягче… - щёлкает пальцами, делая вид, что подбирает слова.
– Не справляется со своими “сестринскими” обязанностями, заставляя тебя задумываться о дрочке посторонних людей, и бегает, как собачонка, за Киром, то разбирайся с ней сам, окей?
Черты лица напротив заостряются, а ореховые глаза сатанеют, обвивают удавом и, теперь совершенно очевидно, приговаривают. Обрекают. И явно не на “долго и счастливо”, что не мешает Лиле продолжать улыбается. Хищно и стервозно. Она смотрит на него деланно сочувственно и даже вздыхает, мол, не я такая, а жизнь - дерьмо, так что не держи зла.
– Красивая, перегибаешь, - отвечает ровно и только рычащие нотки в голосе, пробирающиеся под кожу вибрацией, выдают, что её слова достигли цели.
– Не я начала первой, Ромочка.
– А я ведь могу закончить и сомневаюсь, что тебе понравится то, как я это сделаю.
– В контексте нашего разговора данное обещание звучит несколько двусмысленно, тебе не кажется?
– Есть слегка, но тебе же это нравится, не так ли?
Лиля медленно запускает ладонь в волосы, перекидывая их с одного плеча на другое, и проводит кончиком языка по губам, подыгрывая его ошибочным (почти) убеждениям.
– Думаешь?
– Вижу.
– Хм-м… Боюсь, что немного не туда смотришь, милый.
– И куда же, по твоему, мне стоит смотреть?
– Ты сам знаешь да и я об этом сегодня уже говорила, поэтому лучше покажу. Надеюсь, ты не против? Если не хочешь, то я не настаиваю.
– “Не хотеть”, стоя рядом с тобой? Ты шутишь, красивая?
Он красиво и заразительно смеётся и хочет сказать что-то ещё, но замолкает, когда девушка, достав смартфон из сумочки, в пару щелчков длинными ногтями по экрану открывает фото и поворачивает к нему. На нём тот самый снимок из Мишиной комнаты, на котором запечатлены крепко обнимающиеся Кир и Отрадная на террасе под звёздным небом. Парень мгновенно прищуривается, разглядывая его. Недобро так. Многообещающе. Квадратная челюсть тяжелеет и на скулах проявляются желваки. От смешливого нахального мудака не остаётся и намёка. Лиля внутренне ликует, потому
Гори, милый.
Смотри как твоя ненаглядная Отрадная обжимается с другим и сгорай.
Не ей же одной, раз за разом тлеть и сходить с ума, правильно? Она готова поделиться с этим “прекрасным” чувством со всяк желающим и его заслуживающим. А Ромочка его заслуживает без всяких сомнений. Ромочка должен ответить за своё уродское поведение по отношению к Мише. Ромочке должно быть больно, иначе Лиля просто напросто зря всё это затеяла.
– Ну как? Теперь также “хочется”?
Парень ведёт плечами, прикрывает на мгновение глаза и, вдруг резко вскинув ладонь, хватает её за запястье. Дёргает на себя. Девушка и сообразить не успевает как действительно оказывается прижатой к нему вплотную.
– Удали, - рычит на ухо, обжигая кожу горячим дыханием.
– Сейчас же!
– И не подумаю.
– Ромыч, а ну, отпусти её!
– суетится где-то там, будто вдалеке от них, Кудряшка, но они она, ни Королёв этого не замечают, полностью поглощённые друг другом.
– Твою ж… Ромка! Отпусти! Лиля, двинь ты ему промеж ног и делов-то!
Друг детства пытается его от неё отодрать, кляня на чём свет стоит и угрожая расправой да только, кажется, легче заставить собравшихся вокруг зевак перестать пялиться и совать нос не в свои дела.
– Давай, Красивая, не наживай себе в лице меня врага и сделай как я говорю.
– Иначе?
– вздёргивает бровь, на адреналине не восприняв его слова всерьёз.
– Иначе будешь горько плакать и жалеть, что не послушалась меня.
Девушка издевательски смеётся и отрицательно качает головой.
– Не убедил, милый. Попробуй ещё раз.
– Лиля… - басит проникновенно, прожигая своими необыкновенными глазами, в которых пропасть без вести раз плюнуть.
– Ты же умная девочка. Ты же знаешь, что просто так это… - кивает на телефон.
– Я не оставлю. Не копай сама себе могилу.
– А ты уверен, что я копаю её для себя?
– слегка качает ладонью с зажатым в ней телефоном.
– Думаешь, у меня есть только это фото?
Она блефует, но делает это великолепно, потому что парень верит и неосознанно сжимает пальцы на её руке сильнее, почти до боли.
– Если я захочу, милый, то от репутации твоей… кхм… “сестры” не останется ни-че-го. Поэтому в твоих интересах быть паинькой и держать мнение о том, кому на кого следует дрочить при себе. Я слишком о многом, касающемся Отрадной, молчу и тебе лучше об этом не забывать.
– Ты же пиздишь, красивая. У тебя ничего на Алёнку нет.
– Собираешься проверить?
Королёв сверлит её взглядом, от которого даже в аду температура повышается и грешники громче стонут от мучений. Выдержать его тяжело до безумия, но у неё получается и это своего рода победа, больше напоминающая отсрочку казни.