Омут
Шрифт:
– Нельзя. Я узнавала. Заявки уже заполнены, темы озвучены и закреплены. Да и… Родители бы всё равно мне не позволили из него выйти.
Лиле плевать на саму девчонку, её проблемы с родителями и то, что она сама сейчас, наверное, выглядит со стороны как злобный гений. Растрёпанные ветром волосы, шальной взгляд и сумасшедшая улыбка.
– Замечательно!
– Да что здесь замечательного?
А то, что Кир не сможет выгнать её из университета, если не хочет, чтобы Отрадная пролетела с шансом учиться в Лондоне. Ведь тогда Гордеевой пришлось бы забрать свою заявку,
Лиля заливается довольным смехом.
Надо же как интересно складываются обстоятельства! Ещё вчера она была готова растерзать Алёну за то, что их поставили в одну команду, а теперь наоборот радуется этому так, как не радовалась подаркам на Новый год в семь лет.
Игра ещё не окончена.
Она начинается сначала, но уже по моим правилам.
Девушка глубоко вздыхает и прикрывает глаза, наслаждаясь моментом. Как же всё-таки хорошо…
– Если я провалюсь, то родители заберут документы из университета и тогда всё пропало… Тогда они меня просто уничтожат...
– произносит сокурсница, вырывая её из мыслей.
– Открою тебе секрет, милая, ты уже взрослая девочка, можешь просто послать их на*уй и уйти жить сама по себе.
Девчонка белеет и отрицательно качает головой.
– Ты не знаешь моего отца. Он этого не допустит ни за что на свете.
– Ну, не прикуёт же он тебя цепью к батарее как дворняжку, - бросает небрежно Лиля и вдруг понимает, что попала в самую точку.
Настя меняется в лице ещё сильнее, вжимает голову в плечи и обхватывает себя руками, на которых Гордеева замечает синяки.
– Твою мать… - выдыхает она поражённо.
– Это тебя дома так?
В ответ молчание, но ей всё ясно и без слов. Потому что она прекрасно знает то, какими люди могут быть мразями. Как они могут предавать тех, кто им безоговорочно доверяет. Как могут наслаждаться болью других. Как могут бить своих детей и считать, что это нормально.
Лилю не били, но сделали больно другим способом. И сделали это не родители, а другой человек, но панический страх в глазах сокурсницы ей всё равно очень знаком. Он читается в них красным по белому. Он чувствуется на коже прикосновениями тех, кого Гордеева бы предпочла никогда не встречать. Он сковывает, травит, душит. Оннапоминает.
Да брось, детка, тебе же нравилось.
Девушка встряхивает головой, но чужой голос продолжает звучать в голове сереной.
Почему ты так бесишься? Ничего же страшного не произошло.
Нам же было весело.
Ты же была не против.
Её никто не спрашивал, чтобы она была “за” или “против”.
Ей никто не оставил выбора.
Её
Её, чёрт возьми, сломали.
Хватит истерить, детка, твоё нытьё действует мне на нервы, а ты прекрасно знаешь каким я бываю, когда нервничаю…
Лиля сжимает виски и прикусывает нижнюю губу,чтобы отвлечься, но эта задача кажется из разряда невыполнимых.
62. Лиля
– Я не знаю, что мне делать… - Настя говорит вслух, но, судя по взгляду, направленному в пустое пространство перед ней, не отдаёт себе в этом отчёт.
– Я не знаю, что мне делать…
– Уйди. Сбеги. Спасись.
Сокурсница кривит губы в горькой усмешке.
– Отец найдёт меня в два счёта. Я не смогу даже из города выехать.
– Уже пробовала?
Девчонка кивает, а Гордеева сглатывает привкус бессилия, оставшийся на языке после внезапных воспоминаний.
– Мой отец начальник полиции, Лиля. Ему стоит сделать лишь один звонок и…
– И ты в клетке.
А в клетке страшно. В клетке нет свободы. В клетке только удушающее чувство, что твоя жизнь принадлежит тому, кто находится по ту сторону.
– Найди выход из этого дерьма, - Лилин голос звенит сталью и решительностью.
– Любой. Ты не должна терпеть к себе такое отношение.
Никто не должен. Никогда. Ни за что на свете.
– Единственный безопасный выход - это куда-нибудь уехать. Желательно по уважительной причине, чтобы беспроблемно покинуть город. Например…
– Например, по учёбе?
– Да, проект с Лондоном мож…
– Нет, не вариант, - прерывает сокурсницу Гордеева.
– В этом проекте участвует слишком много людей. Нужно найти что-то попроще, где будет больше шансов на победу, но с тем же уклоном.
Настя молчит, напряжённо думая, а потом вдруг подрывается со скамейки с лихорадочным блеском в глазах.
– Я вспомнила! Вспомнила! Мне предлагали поучаствовать в конкурсе эссе на дополнительных курсах по английскому языку. Участвуют только те, кто их посещает. Приз не перевод в Лондон, а экскурсия в Оксфорд на пять дней. Многие отказались, потому что им это неинтересно, но минимальное количество людей всё равно набралось, поэтому конкурс не отменили.
– Ближе к делу.
– Если я выиграю, то смогу уехать и попробовать сбежать там. У меня друг учится в Оксфорде и он мне поможет! Точно поможет!
– Только, дай угадаю, есть “но”, верно?
Девчонка, сбавив пыл, снова садится рядом и трёт озябшие ладони. Ветер за время их разговора усилился в разы и теперь разъярённо трепал одежду, наводил свой порядок в волосах и бил по лицу, словно был против их плана. Словно хотел остановить и дать понять, что у них абсолютно ничего не выйдет.
– Но я совершенно о нём забыла.
Лиля закатывает глаза. Проникнувшись к девчонке, она почему-то совершенно упустила из вида, что та умом при всех своих стараниях явно не блещет.