Он не хотел предавать
Шрифт:
— Еще один вопрос, последний. Вы знали человека, который работал водителем у вашего отца?
— Лежнева, что ли? Того, что попал с отцом в аварию? — безразлично переспросила дочь. — Знала. Отец заезжал с ним к нам домой пару раз. В последнее время даже довольно часто.
— Какое он производил впечатление?
— Водитель? Не знаю. Нормальное впечатление.
— Вы знали, что он иностранец?
— Он? — Наследница перестала хмуриться и посмотрела на Гольцова широко открытыми глазами. — Иностранец? Не знала. Избывших республик, что ли?
— Француз.
— Понятия не имела.
Но на
Литературный секретарь покойника изъявил желание вернуться в город вместе с Георгием. Видимо, в отместку за «зомби». Уехал, не прощаясь. Наследница сделала вид, будто не обратила на это внимания. Из чего дальновидный Гольцов сделал вывод, что Галло-Неро в скором времени очень даже может обзавестись новым управляющим.
По дороге в Москву Стасик посвятил Георгия во все подробности взаимоотношений наследницы с Любовью Кричевской.
Оказывается, дочь Завальнюка к персоне вдовы Завальнюка не всегда была так либерально настроена. Поначалу, после первых встреч со следователем, наследница на полном серьезе намеревалась выступать свидетельницей на суде. (Судя но всему, с поддержки Стасика.) Но незадолго до суда, когда Кричевская, по образному выражению Стаса, «куковала на нарах», дочь Завальнюка попала под сильное влияние некоего человека по имени Юрий Малышев, который «за два сеанса» сумел вправить наследнице мозги, да так лихо, что она полностью переменила диспозицию по отношению к подозреваемой.
Стас в то время отсутствовал в столице, выезжал в Локарно на кинофестиваль короткометражных фильмов, чего себе простить не может, ибо, когда приехал, столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением со стороны наследницы, что просто диву дался.
— Вот был человек, и нет человека, — описал состоявшуюся подмену Стасик. — Результат покруче чем у секты Хаббарда. Ее словно подменили. О Кричевской плохого слова не то что сказать, слышать не желала! Все твердила как заведенная: она моя родственница, она моя родственница. Да какая она тебе родственница, идиотка? Она тебе никто!
Больше всего Стасика задело, что он со всем своим профессиональным краснобайством потерпел полный провал. Обратить дочь Завальнюка в старую веру он не смог. И хотя со временем лучезарный образ Любови-мученицы потускнел (не без усилий со стороны Стаса), однако окончательно «прийти в себя» дочь Завальнюка не смогла до сих пор, свидетелем чего стал сам Гольцов.
— А вы-то почему так уверены, что Кричевская подстроила убийство мужа? — полюбопытствовал Георгий.
Стасик сильно удивился:
— А кто же еще? Разве вы материалы дела не читали?
— А вы читали?
— Читал, — подтвердил Стас. — Мне Олежек Мочалов устроил. Вообще, я сейчас книгу пишу о Завальнюке. Неплохая идея, да? — сам себя похвалил он. — Уже пара издательств заинтересовалась. Матерый человечище был Завальнюк. Но, сами понимаете, без мощного финала, без истории убийства, если я напишу, что Завальнюк банально погиб в автокатастрофе, вместо бренда выйдет пшик.
— Бренда? Это что такое?
— Бренд-нейм — это имя. Акунин — это бренд, Незнанский — бренд, Маринина — бренд. А Станислав Беняш пока не бренд. Но если я напишу книженцию о Завальнюке, будет бестселлер
— Значит, вы лицо заинтересованное? — заметил Гольцов.
Стас невесело рассмеялся:
— Да уж, подозреваемый номер один.
— А вы знали, что водитель Завальнюка по национальности француз?
Стас отрицательно покачал головой:
— Узнал только от Мочалова.
— А подробности?
— Табула раса.
— Не понял?
— Это по-латыни, чистая доска. В смысле — ничего не знаю, полный ноль.
— Кто из вас раньше возле Завальнюка появился, вы или Лежнев?
— Конечно, я, — даже обиделся за свою персону Стасик. — Я работал на шефа, когда он еще Кричевскую не знал. Можно сказать, это я их сосватал.
Георгий подумал, что этим Стасик оказал покойнику медвежью услугу.
— А когда появился Лежнев?
— Не помню, кто ж на него внимание обращал? Ну однажды появился.
— У Кричевской до него были другие водители?
— Ага.
— А почему она сама не водила машину?
Стасик ответил голосом Джигарханяна из фильма про тетку Марли:
— «Мне кажется, она любит выпить!» То есть не кажется, а точно. Этот божий одуванчик на самом деле гасит коньячище, как здоровый мужик, и хоть бы хны. Я поражаюсь ее здоровью: ни морщин, ни мешков под глазами, цвет лица — чистый персик, а каждое утро начинает с «дринка» и сигареты. Куда в таком виде за руль?
— Значит, у Кричевской однажды появился новый водитель?.. — напомнил Георгий, на чем они остановились. — Муж не удивился?
Стасик захохотал.
Муж? А когда она отчитывалась мужу в своих делах? Это во-первых. А во-вторых, водителей Кричевская меняла как перчатки, потому что в силу стервозности характера третировала водителей так, что они долго не задерживались.
— У нее патологическая придирчивость, — живописал Стасик. — Один водитель ей не угодил, потому что пользовался каким-то не тем лосьоном после бритья. Она его за это вышибла. Другие сами уходили, потому что никаких нервов не хватит вести машину, когда такая змея шипит на тебя сзади: не туда свернул, идиот! не туда поехал, кретин! не тут притормозил, козел! — ну и словечки похлеще.
— Ясно, — кивнул Георгий. — Как Лежнев перекочевал к Завальнюку?
— Это я знаю, сам был свидетелем! — радостно заявил Стас. — Как-то за завтраком Кричевская брякнула, что хочет избавиться от водителя, потому что давно получила права, и если не сядет за руль, то разучится ездить вообще. «Я думал, он тебе нравится», — ответил Завальнюк таким тоном, каким говорят: «Тебе нравится этот ковер?»
— Нет. Он слишком быстро ездит, — отрезала мадам.
Завальнюк в ответ только буркнул что-то, но когда Стасик вышел во двор, то увидел, что хозяин сажает новичка за руль своего «лексуса». Для пробы Завальнюк взял Лежнева в тот день с собой в Москву. Водитель Лежнев был от Бога. Вечером Завальнюк сказал жене: