Он. Она. Другая

Султан Лия

***

– Как ты, Саби?
– спрашивает Айка, когда я сажусь за стол и ставлю на него горячий заварочный чайник. Все делаю на автомате, как привыкла. Заварила так, как любит свекор, даже налила до середины, как надо или как у нас говорят “без уважения”. Наливать полную пиалу - дурной тон, намек на то, что хозяин тебе не рад и хочет, чтобы ты побыстрее ушел.

– Нормально, - пожимаю плечами и передаю девочкам пиалки. А когда себе наливаю, рука дергается и струя попадает не в цель, а мне на пальцы.
– Ой.

Я сейчас протру.

Не смотрю в глаза подругам, хотя знаю, что они глядят на меня с сочувствием. Не хочу, чтоб жалели. Хотя плакать до сих пор тянет.

– Может, завтра все-таки сходишь в больницу, анализы сдашь? Со здоровьем не шутят, - советует Ксения. Ей я еще утром рассказала, что со мной случилось.

– Да это все стресс, - отмахиваюсь.
– Все болезни же от нервов.

– Вот ты улыбаешься, а видно все равно, что плохо, - Айка тянется через стол и берет меня за руку.

– А я не могу не улыбаться. Мне нужно, чтобы Нафиса не видела меня размазней.

– Но ты так долго не протянешь, - считает подружка.

– ”Этот” что? Который “скоробывшиймуж”?
– кривится Ксюша.

– Этот, - судорожно вздыхаю и опускаю глаза.
– Сказал вчера, что никогда не любил меня.

Девочки охают и я слышу, как упала на пол маленькая ложка.

–Да вот так просто. Он женился на мне, потому что его атаковала родня, потому что часики тикали. А я просто подвернулась ему и понравилась. Только вот я в него с первого взгляда влюбилась. Господи!

Снова роняю голову в дрожащие ладони. Ну когда же! Когда же полегчает? Когда эти чертовы слезы высохнут и я смогу говорить о нем без боли?

– Мне ведь и мама его, и сестры говорили, что он с детства такой неразговорчивый, задумчивый, педантичный. Я же его холодность принимала за характер!

– А когда он ухаживал, ты ничего не заметила? Отстраненность, например?
– спрашивает Айгерим.

– Нет!
– восклицаю я.
– У меня перед глазами будто пелена была, - провожу рукой перед глазами.
– Он дарил цветы, пару раз пригласил на свидание, после взял даже за руку. А когда провожал до подъезда, целовал в щеку и желал спокойной ночи. Я же тогда чувствовала себя самой счастливой! Поверила, что мужчина, в которого я влюбилась, ответил мне взаимностью. Какая же я глупая! Уж в 23 года я могла отличить любовь от нелюбви.

– Не могла, - всхлипывает Ксюша.
– Это как с моим бывшим. Помните Витю - одноклассника моего? Тоже “люблю-не могу на выпускном, ты у меня одна, дождись, пока я универ закончу”. Ездила как дура к нему в Новосибирск на каникулах. Думала, любовь у нас, отношения, хоть и на расстоянии. Меня же вся семья его знала! Я в голове уже нарисовала себе нашу совместную жизнь. А потом оказалась, что не я одна в этот Новосиб ездила. А когда я ему рассказала, что знаю про еще одну такую же дуру, он и не отрицал. Спросила же его тогда: “Ты меня любишь?” А он промолчал. Значит, и не любил.

Мы с Ксюшей начинаем одновременно плакать. У Айки тоже глаза на мокром месте. Она отправляет в рот большой кусок торта,

жует и с набитым ртом говорит:

– А меня вообще никто никогда не любил. Потому что я толстаяяяя…

– Ты не толстая, Айкааа, - сквозь слезы отвечает Ксюша.
– Ты “плас-сайз”.

– Какая разница, если меня все равно никто не любит. И на вторые свидания даже не зовут после первых!

– А его любовница знаете какая?
– поднимаю голову и вытираю мокрые щеки.
– Красивая, роскошная, как модель. Волосы длинные, талия тонкая, ноги от ушей. И я…серая мышь. Ирада права. Одеваюсь, как монашка.

– Во-первых, Ирада всегда права, - заявляет сестра, входя на кухню.
– Во-вторых, что это за “плач Ярославны” вы устроили? Чё-то крепкое в чай добавили что ли?
– она берет пиалу со стола и принюхивается.

– Мы оплакиваем любовь, - Айка съедает еще один кусочек “Наполеона”.

– Ой Боже мой. Ну и что? У меня тоже никого не было. И не надо мне этой вашей любви. Чтоб потом вот так сидеть и сопли на кулак наматывать?!
– строго спрашивает она и садится на соседний стул.
– На меня посмотри!
– велит Ирада, взяв мое лицо в ладони.
– Пошел он на х*й. И шалава его с ним же. Ты красивая, добрая, светлая. А все остальное я тебе устрою. Новую прическу, новую одежду хочешь?

– Нееет, – мямлю, шмыгнув носом.

– Так блин, я ждала другого ответа, - хмыкает сестренка.
– Короче, я тебя не спрашиваю. Мы из тебя сделаем такую офигенную Сабину, что пипирка твоего мужа отсохнет и отвалится от ревности, - она сильно сжимает мои щеки, так что губы складываются в бантик.
– Или от венерического заболевания.

– Господи, Ирада! Ну сколько можно пошлить? И какая ревность? Нелюбимую не ревнуют. И вообще-то у него там не пипирка, а вполне нормальный, - с губ слетает нервный смешок.

– Пипирка отвалиться!
– вслед за мной ржет в голос Ксюша.

– Ой не могу!
– чуть не давится тортом Айка.

– Тихо, дурынды!
– усмехается сестра.
– Ребенка разбудите!

Дорогие девочки! Внеплановая прода по случаю круглой цифры - 2000 подписчиков. Спасибо большое всем! Обнимаю!

Глава 25. Поговорим

Сабина

Спустя три дня

– Я получил уведомление, что ты подала на развод, - Таир говорит тихо. Голос по-прежнему виноватый и от того теплый. Наверное, за все прошлые месяцы он не давал столько тепла, как сейчас. Но от этого только хуже. Знаю, что чувство вины его разъедает и в глубине души хочу, чтобы ему было еще больнее, чем мне.

– Подала, - стараюсь звучать уверенно и отстраненно, как и он когда-то.

– Может, встретимся сегодня в обед, поговорим?
– предлагает он осторожно.

– А мы разве не все друг другу сказали?