Он. Она. Другая
Шрифт:
– Оh, really?
– восклицает Эль, копируя интонацию Эстер. Взгляд воинственный, руки скрещены на груди.
– Ты что не заметил, как она на тебя смотрела?
– Никак она на меня не смотрела. Мы просто работает в одной команде и все.
– И все? Ты слепой что ли? Она до тебя дотронулась, - цедит сквозь зубы она.
– Или у европеек так принято?
– Эля, говори потише, - стараюсь успокоит ее.
– Мне она неинтересна, если ты за это переживаешь. Я просто делаю свою работу и ухожу домой.
Эля шумно закрывает меню и смотрит в окно.
– Ты куда?
– тут же интересуется.
– В туалет. Можно?
– похоже, и я теряю терпение.
Она пожимает плечами и я ухожу.
Снова играем в молчанку, общаясь только, когда что-то нужно Алану. В тишине доходим до дома и у подъезда замечаем, что сын уснул. Беру его на руки и несу до квартиры, где укладываю в кроватку. Выйдя из детской, обнаруживаю Элю на кухне с телефоном в руках. Что-то читает, сводит брови к переносице, надкусывает ноготок указательного пальца. Сейчас она как никогда прекрасна в своем гневе и растерянности. Несмотря на ее страхи и тяжелый характер, который стал постепенно мне открываться, я все равно люблю ее. Люблю и хочу.
– Малыш, - подхожу к ней вплотную, одной рукой обнимаю, другой забираю у нее смартфон и кладу на столешницу.
– Ну все, хватит дуться.
Целую ее в шею, зная, что она тает от этой ласки. Тело Эли мгновенно реагирует и дрожит от моих прикосновений.
– Таир, и все-таки она смотрит на тебя не просто как коллега. Ааах, - рвано дышит жена, когда я пробираюсь к ней под блузку.
– Чушь. Мне никто кроме тебя не нужен, - распаленный ссорой и чувственностью Эль, поднимаю ткань вверх.
– Подожди, - останавливает меня и утыкается ладонями в грудную клетку.
– У меня овуляция послезавтра.
– И что?
– недоуменно хмурюсь.
– Тебе нужно хотя бы два дня воздержаться, чтобы качество спермы было лучше. Это положительно повлияет на зачатие.
– Ты сейчас серьезно?
– отстраняюсь и сильно сжимаю переносицу.
– Конечно. Это же важно для нас.
– То есть ты мне сейчас отказываешь в сексе? Опять?
– сам не замечаю, как повышаю голос.
– Таир, это нужно для дела. Мы же стараемся, - стоит на своем жена.
– Тебе нужно!
– срываюсь и тут же замечаю, как она вздрагивает. Но меня уже несет.
– Ты вбила себе в голову эту идею про второго ребенка.
– Но у меня…
– Я знаю, что у тебя, Эля. Я бл*** теперь все знаю про тебя, в том числе и то, что знать не должен.
Она отворачивается, обнимает себя за плечи и вздрагивает от слез. Видя ее в таком состоянии, чувствую себя виноватым. Никогда не матерился, а с ней это внезапно случилось.
– Эль…малыш, - прижимаюсь к ней, но она уворачивается и молча выходит из кухни, хлопнув дверью. Мне же хочется что-нибудь разбить от злости, но не могу, потому что Алан проснется от шума. Вцепившись в края столешницы, шумно дышу и прокручиваю в голове наш диалог. Мы оба не железные и почему-то не
Ночь проводим в одной кровати, но спим, отвернувшись друг от друга. Хочу обнять ее, но понимаю, что лучше не лезть, пока не остынет. Эля сейчас как бомба замедленного действия. А я, к сожалению, тот, кто может заставить ее сдетонировать. Мои нервы на пределе: гонка на работе, ссоры дома, да еще и Сабина водит домой непонятного мужика, который слишком близко подобрался к моему…моему ребенку! И ведь сказать ей ничего не могу, потому что понимаю - это ее жизнь и она вправе строить ее так, как хочет. Но почему так хреново от того, что моя дочь проводит с ним время. А бывшая это поощряет? И этими последними строками в сообщении уколола, будто специально.
Утром ухожу в офис, пока жена кормит сына кашей. Разговариваем через силу, отчего настроение только портится. Знаю, что сегодня в Казахстане выходной в честь Дня защитника Отечества (7 мая - прим.автора), поэтому в обеденный перерыв, выхожу в сквер у работы и звоню Сабине. У них сейчас пять вечера. Бывшая долго не отвечает, но за секунду до окончания вызова, все-таки берет трубку.
– Здравствуй, - говорит она.
– Я уже подумал вы не дома.
– Не могла найти телефон. Сейчас дам Нафису, - Сабина выходит из кухни и идет по коридору.
– Как ты? Как дела?
– эти слова сами срываются с губ.
– Я? Прекрасно, - усмехается, а глаза сияют. Внезапно для меня становится очевидным, что она не только изменилась внешне: похудела, а цвет волос ей идет даже больше, чем черный.
– Рад за тебя. Честно, - последнее слово вылетает на автомате и непонятно откуда. С чего мне врать ей?
– Спасибо, - сдержанно отвечает она.
– Нафиса, дадака хочет с тобой поговорить.
– Не хочу, - слышу за кадром голос дочери и вмиг холодею.
– Нафиса, так нельзя. У него сейчас перерыв, он специально звонит для тебя. Возьми, пожалуйста, – просит Сабина.
– Нет, - капризничает она, а в моей голове уже столько разных нехороших мыслей крутятся.
– Нафиса, дочка, что случилось? Я как раз хотел тебе рассказать про подарок, который тебе отправил, - говорю правду, потому что из Будапешта отправил ей коробку с куклами, сладостями и разными мелочами.
– Прости, пожалуйста, Таир, она убежала, - в кадре появляется бывшая жена и удрученно смотрит на меня.
– Почему она так себя ведет?
– напряжение во мне зашкаливает, но Сабина только вздыхает.
– Вчера был утренник в честь Дня защитника Отечества и Дня Победы. На него приглашали только пап.
Теперь уже я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю через нос. Запрокинув голову, молчу несколько секунд, понимая, что произошло.
– Я пошла на утренник, но Нафиса уже была без настроения. Потом она сказала, что другие дети спрашивали, почему у нее…- Сабина останавливается, потупив взор, - почему у нее нет папы и почему папа никогда ее не забирает.