Она - моё табу
Шрифт:
Дикий разводит костёр из собранных им же дров, а я валяюсь на гальке, приподнявшись на локтях. Солнечные лучи приятно поджаривают кожу, высушивают мокрое бельё и слепят глаза. На секунду зажмуриваюсь и делаю из руки козырёк, дабы продолжать своё наблюдение. Он немного поворачивается, беря из стопки хворост, но возвращаться к костру не спешит. Тем самым тёмным, плотоядным взглядом проходит по моему обнажённому телу с ног до головы. Даже с расстояния в пару метров тактильно ощущаю, как глазами касается стоп с ярко красным педикюром. Ведёт по гладким, загорелым ногам. На стыке бёдер подвисает и сглатывает. Кадык резко дёргается. Меня в тысячный раз заливает румянцем. Мало того, что он
Выдыхаю с облегчением, только когда, наконец, перестаёт пялиться на мой лобок, как на сокровище ЮНЕСКО и двигает по животу. Мышцы пресса резко сокращаются. На вдохе грудная клетка замирает.
Да что же это за напасть такая? Он смотрит, а я горю! Реально, будто от физических касаний дёргаюсь. И скрыть ведь это не выходит. Дрожу под его воздействием, как осиновый листик на ветру. Вся кожа в пупырышках. Грудь горит, а соски принимают боевую стойку, стоит только его взору до них добраться. Губы пересыхают так сильно, будто я раскалённого песка в пустыне наелась. А психопат всё видит! Каждую мою неадекватную реакцию на его изучение. Язык и сам в песчаную фигурку обращается. Стараюсь смочить губы, а кажется, что в кровь раздираю.
Не знаю, каким образом, но у меня даже получается подметить, насколько резко учащается и сбивается его дыхание, как бешено пульс выстукивает в вене на шее, как псих облизывает свои жёсткие губы.
Мамочки… Зачем я смотрю, как он это делает? Ну для чего, а?
Хочу, чтобы он мои губы так лизал, а не свои. И не только губы…
О чём я думаю? Fack! Damn его подери! Извращуга! Он, конечно же! Не я!
— Не смотри на меня так! — выпаливаю, накрывая ладонью глаза, чтобы спрятаться, но это, естественно, не спасает.
Дальше под его взглядом плавлюсь. Раздражённо фыркаю и сажусь, подтянув колени к груди и обняв их руками. Опускаю на них подбородок и смотрю на психа исподлобья.
— Как «так»? — одними глазами ухмыляется, такие черти там пляшут, что и мои демоны жаждут присоединиться к этому безумию.
— Так, будто хочешь меня сожрать! — бурчу на высоких нотах, но продолжаю его взгляд удерживать.
— Не сожрать, Фурия. — толкает вкрадчиво.
Мда, удерживаю я его не долго. Отвожу глаза и размазываю взор по синей воде. Не знаю, в чём больше интимности: в его словах, тоне, дыхании или всё в том же обжигающем, тактильном взгляде.
И сама понимаю, что голод у него совсем другого типа. Но понятия не имею, как его утолить. Не готова я пока ещё до самого конца идти. А как долго Андрей готов играть в детские игры в одежде? Он говорит, что для него не важна физическая близость на максимальном уровне, но мы оба знаем, что он если и не врёт, то очень преуменьшает. Даже по его рассказу о бывшей девушке и о том, что он два года ждал до её совершеннолетия, можно понять, что терпения Андрею не занимать. Но не со мной. Я его провоцирую, пусть даже делаю это неосознанно. И сейчас тоже. Он просто смотрит, а половой орган распирает трусы. И меня приводит в замешательство, что он постоянно в таком состоянии, даже после нашего «секса» в воде.
Не знаю, что ещё сказать и как реагировать, поэтому тупо сбегаю.
— Пойду, искупаюсь. — якобы расслабленно и даже лениво ставлю в известность.
Только собираюсь подняться, как Дикий оказывается рядом. Опускается передо мной на колени и толкается вперёд. Перебирает руками, вынуждая меня лечь на спину, а сам сверху нависает. Проталкивает ладонь мне под голову и прижимается всей мощью разогретого огнём и солнцем тела. Падаю на его руку и дробно вдыхаю его терпкий аромат с примесью морского воздуха. Именно в таком варианте, потому что он
Мамочки, что же он со мной делает?!
— Слезь, Андрей! — силюсь возмутиться, но только невнятно лепечу. Голова кружится, а с ней и весь мир вращается в центрифуге нашего контакта. Новой волной дрожи захожусь. — Что ты делаешь?
— Кристинка, почему ты сбегаешь? — шепчет ласково, между словами покрывая короткими поцелуями нос, щёки и губы.
— Не сбегаю. Хочу поплавать. — отсекаю с тем количеством уверенности, что осталась в запасе, а точнее совсем без уверенности.
— Скажи мне правду, Крис. — давит мужчина тоном и чёрным взглядом.
Прочищаю горло. От нервов даже говорить нереально. Плотно смежаю веки и шуршу не громче одинокой травинки в поле:
— Ты меня смущаешь, Андрюш. Тем, как смотришь на меня, как прямо говоришь об интимных вещах. Мне кажется, что для тебя это так просто, а для меня очень сложно. А я, между прочим, привыкла говорить всем всё в лоб, но только с тобой не получается. И я не понимаю почему. Не могу разобраться даже в своих чувствах. Что уже пытаться тебя разгадать?
Только выдав короткую, но эмоционально тяжёлую речь, рискую взглянуть на него. Ожидаю, что сразу напорюсь на ту снисходительную улыбку, но вместо этого вижу серьёзное, сосредоточенное лицо. Андрей жуёт губы, не переставая на меня пялиться, как на бактерию под микроскопом. Мне хочется съежиться до размера молекулы и затеряться среди гладкой гальки, но он так крепко прижимается грудиной и бёдрами, что даже уменьшись я, не уползла бы. Мне настолько страшно от собственной слабости и сомнений, что стальной жезл, давящий мне между ног, отмечаю только по факту и отдалённо.
По ощущениям проходит не меньше часа, но на самом деле всего несколько секунд, а мне кажется, что безмолвие между нами тянется бесконечно.
— Почему ты ничего не отвечаешь? — выталкиваю хрипло.
Набираюсь храбрости и прочёсываю пальцами короткие волосы от виска до макушки. Андрюша рывком через нос втягивает воздух, раздувая крылья. Склоняется в упор, тыкаясь лоб в лоб, и сипит совсем глухо и тихо:
— Не отвечаю, потому что не знаю, что сказать. Я говорю прямо и спокойно, но для меня это совсем не легко, Крис. Я же тоже привыкаю к тебе, стараюсь понять, что ты за человек, какие реакции выдаёшь на мои слова и действия. Я пиздец, как боюсь сделать что-то не так. Напугать тебя, переборщить в действиях. Я стараюсь быть с тобой откровенным, потому что уверен, что именно это тебе и надо. Никаких обманов и тайн. Мне нечего скрывать от тебя. Если хочешь что-то узнать, просто спроси. И, как ты выразилась, об интимных вещах я говорю, чтобы ты знала, к чему готовиться. Да, Царёва, я до трясучки тебя хочу. Хочу заняться с тобой полноценным сексом. Я не могу от тебя взгляда отвести — такая ты красивая. И когда-нибудь я это сделаю. Но только тогда, когда ты будешь по-настоящему готова. Не заставляй себя делать это ради меня. Только ради себя, Кристина.
— Как долго ты станешь ждать? — пищу, не справляясь с эмоциями. — Я же знаю, как сложно с этим в армии. Лето кончится… А если я так и не решусь?
Стоит только подумать о том, что наше время выйдет, и я готова биться в истерике. Несмотря на его «навсегда», мы не решили, что будет потом.
— Кончится лето, настанет осень, а за ней зима и весна. Я буду ждать. Буду тебя учить. Открывать те грани, которые ты захочешь узнать.
— А после дембеля, Андрей?! — выдавливаю на высоких самый терзающий вопрос.