Она - моё табу

Мирная Настя

— Д-да? — заикается Царёва, отрываясь, дабы посмотреть мне в глаза.

Уверенно киваю и со всей серьёзностью высекаю:

— Для меня — да. — перебрасываю руку на её раскрашенное красными пятнами лицо и нежно глажу пальцами. Внутри что-то переворачивается. Взмывает вверх. Меняется местами. Приходит в хаос. Перестраивается. В этой буре зарождается робкое, тёплое чувство к этой девушке. Такая глубокая нежность, что самого дрожью пробирает. Смотрю в тигриные глаза, на подрагивающие опиумные губы, на рвущий кожу пульс и сильнее влюбляюсь. Толкаюсь к ней, вжимаясь лбом в переносицу, и выбиваю ей в рот: — Как же я тебя ненавижу.

Кристина не отвечает. Только оборачивает руками

плечи и тянется к губам. Легко целует, но смело. Скользит языком по моим губам, разражаясь чередой коротких вдохов-выдохов. Обнимаю своё помешательство, ласкаю в ответ, но не говорю «люблю». И дело не в том, что не готов, а потому что это слово ничего не изменит. Невозможно им выразить всё, что так ярко и горячо пылает в груди.

Крис смелеет. Тактильно изучает моё тело. Ладонями, трясущимися пальцами, неопытными губами. Гладит, трогает, сжимает, легонько поцарапывает, щупает и шумно дышит. Сейчас как никогда бурно радуюсь проведённому за спортом времени.

— Ты такой классный. — шелестит Фурия, обжигая поцелуями ключицы. — Мне нравится тебя мацать. — смеётся приглушённо и, вконец набравшись храбрости, скатывает руки по бокам и переводит на пресс, а после и ниже.

Дышать перестаю, опасаясь спугнуть её. В идеале, конечно, тормознуть это безумие. И пусть пляж абсолютно безлюдный, это вовсе не значит, что в любой момент кто-то не решит спуститься сюда и застанет нас в таком виде. Я-то переживу, но вот Фурия вряд ли. И так вся трясётся, будто перепуганный кролик. Сама себя пересиливает. И не только в борьбе с, судя по всему, врождённой стыдливостью и страхом перед тем, к чему могут привести её действия. Она учится делать то, что для неё сложнее всего — доверять. Позволить кому-то снова трогать её тело. Впустить человека в разбитое сердце чертовски сложно. Я же знаю. Понимаю, если она разнесёт моё, то больше не смогу любить никого. Она ведь того же боится. Боли. Не знаю только, какой больше: физической или душевной. Думаю, для неё они на одной ступени. И я собираюсь любыми способами доказать Кристине, что со мной ей не надо бояться.

В порыве убедить её в том, что я «тот самый» накрываю её руки своими, парализуя дальнейшие движения. Фурия стремительно вскидывает на меня лицо и непонимающий взгляд. Запускаю пальцы в волосы и сдавливаю затылок.

— Я сделаю тебя счастливой, Манюня. — выбиваю без сомнений и фальши. Просто знаю это. — Если я и заставлю тебя плакать, то только от счастья. Ты можешь мне верить.

— Знаю, Андрей. — так же искренне толкает, не отводя взгляда. — Я уже верю. С тобой… — берёт паузу, переводит дыхание. — С тобой мне не страшно. Только очень стыдно. — выпаливает это и опять щёки загораются румянцем. — Я стараюсь справляться, но пока не очень получается. — пускает на губы грустную улыбку, но тут же трусит головой и улыбается уже светлее. — И я очень благодарна тебе за терпение и понимание. Особенно если учесть, как мы начали. Не вижу смысла просить за своё поведение прощение. — пожимает плечами и уводит глаза мне за спину. — Я это уже сделала. Наговорила гадостей. Но я правда жалею об этом, Андрей. — через глаза прямо в душу пробивается. — Знаешь, я ведь всегда и со всеми такая резкая. Только ты влияешь на меня, меняешь… — тяжело и шумно сглатывает. Оборачивает руки вокруг торса, прижав ладони к спине. Опускает голову на плечо. — Это немного пугает. Я теряю себя. Совсем другой становлюсь.

— В этом нет ничего страшного, Крис. — выжигаю дыханием нежную щёку. — Ты подстраиваешься. Это естественно. Я тоже прогибаюсь под тебя. Иначе не получится. Если хотим быть вместе, придётся менять себя.

— И ты готов к этому? — спрашивает тихо.

Ощущаю её пытливый взгляд и киваю. Но всё

же и словами подтверждаю:

— Готов.

— Тогда… Тогда… — бомбит с энтузиазмом, но об него же и спотыкается. Глубоко вдыхает, успокаивая эмоции. Сосредоточиваю всё внимание на неадекватном стуке её сердца. — Тогда я тоже смогу. Обязательно смогу. Поможешь?

— Конечно. — стягиваю взгляд к её блестящим глазам. — Всегда и во всём.

Тигриный взгляд разгорается ярче. В него примешиваются другие эмоции. Их так много, что меня ведёт как от похмелья. Исключительно на лицо смотрю, ибо Фурия совсем расслабилась и, видимо, забыла, что кроме трусов на ней нихуя нет. Сидит полубоком, выставив мне отличный обзор на небольшую грушевидную грудь, всё с таким же сморщенным, тянущимся вверх соском.

Блядь!

Крис тем временем подскакивает на колени и отползает на несколько сантиметров. Тянется пальцами к животу, спускает ниже и цепляется в резинку боксеров. Оттягивает немного и заглядывает внутрь. Тут даже я ощущаю, как кровь к моим щекам приливает. Она так внимательно смотрит. Чуть сдвигает голову на бок. Между маковых губ мелькает кончик языка. У меня вся ротовая пересыхает, когда кончиками пальцев с неожиданной осторожностью проводит по самой верхушке члена. Она поднимает голову и глядя чётко в глаза, приглушённо просит:

— Объясни, что я должна делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Ты не должна. — выдыхаю как-то растерянно.

Как я, мать вашу, должен ей это объяснить? Инструкции как дрочить мужику у меня нет.

— Не должна. — без заминки соглашается Царёва. — Но я сама хочу. Я очень любопытная. — подтягивает уголки губ.

— Заметил. — буркаю с усмешкой.

Приподнимаю таз, надеясь, что Фурия поймёт намёк. Понимает. Крепче сжимает ткань и стаскивает трусы вниз. Плюхаюсь голой задницей на разогретые солнцем камни и впиваюсь глазами в пунцовое лицо девушки. Она даже не дышит. Нереально медленно тянется пальцами. Прикасается невесомо. Сжимаю зубы, но протяжный стон всё равно прорывается.

И дело совсем не в том, что я почти год на армейском пайке. С Алей такого не было. Всё дело в Фурии. В том незримом чувстве, что бурлит между нами. Даже лёгкие касания кружат голову, будто девственнику на выпускном. Я пиздец как сильно хочу заняться с ней сексом. Почти невыносимо. Но та самая любовь заставляет сидеть на месте, сгребать кулаки, стискивать челюсти и позволять ей изучать, мать вашу, мой хер. Каждую мышцу разбивает тремором предвкушения. И, естественно, удовольствия.

Крис прикладывает ещё два пальца и легко ведёт вниз.

— Гладкий. Приятный наощупь. — шепчет, поглядывая на меня исподлобья. — Тебя это раздражает, да? — палит, явно замечая моё напряжение.

Ну не могу я этого спрятать. Колошматит меня от неё. От её почти голого вида. От рваного дыхания. От запаха лета и возбуждения, исходящего от Кристины.

— Что? — выдавливаю сквозь зубы.

— То, что я говорю. И делаю.

Планомерно выдыхаю и закрываю глаза.

— Нет, Крис. Не раздражает. Просто это не так просто. Сдерживаться.

— Что я должна делать?

— Сожми. — цежу с нажимом. Царёва несмело оборачивает потряхивающимися пальцами ствол и ждёт дальнейших указаний. — Чуть крепче.

Она усиливает давление. Я стону от ощущения её тёплой, нежной ладони на своей плоти.

— Так?

— Да.

— Что дальше? Двигать? Вверх-вниз? Больно не сделаю?

— Не сделаешь. Просто, блядь, начинай. — рычу, как взбешённый тигр.

Плотнее смежаю веки и чувствую телом, как она вздрагивает. Голос скрипит, когда говорю:

— Не бойся, Кристина. В случае чего, я дам знать. Начни медленно. Ускоряйся постепенно. Не спеши сразу.