Она уже мертва
Шрифт:
– Еще одна глупость, – Полина пожала плечами. – Думаю, Тате будет легче, если кто-то побудет рядом…
То, что произошло секундой позже, изумило: Шило больно схватил ее за локоть и шепнул:
– Я сказал – не стоит.
– Почему ты мне указываешь, что делать? Кто ты вообще такой?
– Вообще-то я – полицейский. А уже потом все остальное.
– Ах да, – Полина попыталась вырваться из цепких пальцев Шила. – Я и забыла.
– Считай, что я напомнил тебе об этом. Я – полицейский. И сейчас занимаюсь тем, что провожу следственные действия.
– Отпусти меня. Иначе придется пожаловаться твоему начальству, что
– Увлекаешься американскими сериалами про копов? – буркнул Шило, но хватку все же ослабил.
– Нет, – Полина потерла локоть. – Просто пытаюсь понять, что произошло. Что вообще происходит.
– Тут мы с тобой совпали, детка.
Детка, ну надо же! Кем он себя вообразил, этот провинциальный недомерок? Мелкое воровство в супермаркетах и поножовщина на дискотеках в сельском клубе – его потолок, судя по простецкой физиономии. Это не Полина увлекается полицейскими сериалами – он сам, вот и решил изобразить из себя крутого.
– Наверное, тебе нужно выяснить, где я находилась в момент, когда было совершено нападение, – Полина вложила в эту фразу всю иронию, на которую была способна, но Шило не почувствовал ее. Он достал из кармана маленький растрепанный блокнот и огрызок карандаша:
– Так где ты находилась в момент, когда было совершено нападение?
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– Ну, хорошо, – мрачная сосредоточенность недомерка забавляла Полину. – Все это время я была с Лёкой в его мастерской. А до этого – в гостиной, с остальными. А до этого – с тобой во всё той же мастерской. И из дома мы ушли вместе, если ты помнишь. Я даже в туалет не отлучалась, ни минуты не оставалась одна. Такие показания тебя устроят?
– Вполне, – на лице Шила мелькнула извинительная улыбка. Мелькнула – и тотчас же исчезла. – Но я ни в чем тебя не подозревал с самого начала. Это всего лишь формальность.
– Ну да.
– Я должен опросить всех. Такая у меня работа.
– Но сейчас ты не на работе, не так ли? И, кстати, где был ты сам? Почему ты вдруг оказался на том участке? Или мне не положено задавать подобные вопросы?
Шило мог бы рассмеяться в ответ – и тогда бы все свелось к невинной шутке. Но он неожиданно смутился и промямлил:
– Э-э… Я просто осматривал окрестности. Это не запрещено.
Конечно, не запрещено, детка. В прогулках у моря нет ничего противозаконного, ничего такого, что могло бы насторожить. Настораживает лишь неуместное для представителя правоохранительных органов смущение.
– Кажется, я говорил тебе, что собираюсь разведать обстановку, нет? И хорошо, что я там оказался. Иначе бог весть, что случилось бы с Татой.
– С ней уже что-то случилось, – резонно заметила Полина. – И я могла бы прояснить ситуацию быстрее, чем ты. Мне она доверяет.
– Когда это вы успели сблизиться? Может, вы не теряли друг друга из виду все эти годы? Ездили в гости, да? Висели часами в Инете, делились всякими женскими тайнами?
Шило уже преодолел возникшую было неловкость и теперь откровенно насмешничал. Это разозлило Полину, оттого она и сказала:
– Может быть.
– Мы оба знаем, что это не так.
– Ты волен думать все, что угодно. Но альбом с фотографиями она отдала мне. Никому другому.
– Сдаюсь. Ты сможешь поговорить с ней, только позже.
Любопытство взяло верх, и Полина немедленно согласилась. А визит к Тате можно отложить и на потом, тем более что она находится здесь, в доме Парвати, в окружении пусть и не близких, но родственников. Следовательно, никакая опасность ей больше не грозит.
Через пять минут они оказались у высокого каменного забора метра в три высотой. Шило уверенно протрусил мимо железных ворот и калитки со впаянным в нее латунным украшением в виде женской руки – такие Полина видела в старых кварталах Барселоны и Валенсии. Что-то вроде импровизированного дверного молотка, функциональность которого в свете современных технологий стремится к нулю. Но смотрелась рука красиво – гораздо красивее, чем стандартное переговорное устройство справа от калитки, на уровне глаз.
– Чей это дом?
– Понятия не имею. Чей-то, – бросил неугомонный архангельский братец. И, прибавив шаг, скрылся в зарослях кустарника, растущего в самом конце стены.
Полина последовала за ним и спустя секунду пожалела, что вляпалась в довольно сомнительное предприятие: кустарник оказался колючим, под ногами чавкала грязь – того и гляди поскользнешься и рухнешь на землю.
– Я здесь! – раздался где-то неподалеку голос Шила. – Не отставай.
Спустя секунду она увидела небольшой пролом в казавшейся монолитной стене и мимоходом удивилась: как об этом злосчастном проеме могли пронюхать Шило, а до этого – Тата? Со стороны дороги его не разглядеть, мешают тесно переплетающиеся ветки с колючками едва ли не в два сантиметра длиной – надо бы в следующий раз сфотографировать заросли на общем и крупном плане, чтобы потом идентифицировать растение в Сети.
Еще одно бесполезное знание.
А о том, что привело сюда Шило, она сможет узнать уже сейчас. Если, конечно, тот захочет объясниться. Рассказать, что толкнуло его в объятья совсем недружелюбного кустарника.
За проломом в стене обнаружился сад, чем-то неуловимо напоминающий сад Парвати. Разве что не такой старый. Здесь отсутствовали лишь виноградник и грядки с помидорами, а кипарисовую аллею с успехом заменили два ряда молодых туй, высаженных вдоль дорожки, которая вела к воротам. Все остальное было в наличии – персики, сливы, айва. Имелся даже колодец, гораздо более презентабельный, чем колодец Парвати: вместо деревянного сруба – цементное основание, обложенное плиткой. Но главным украшением участка, несомненно, был дом. К его строительству приложил руку толковый архитектор, неплохо разбирающийся в средиземноморских виллах; собственно, дом и был копией такой виллы – массивной, но не лишенной изящества.
Очевидно, вилла появилась здесь в последнее десятилетие, вместе с каменной оградой и латунной женской кистью. Тогда же были высажены туи и разбиты цветники, окружавшие открытую террасу. Судя по антуражу, неизвестный Полине владелец виллы собирался жить здесь постоянно, но что-то не сложилось. Что-то пошло не так.
Ничем другим не объяснить едва уловимый дух запустения, который царил здесь. Цветочные клумбы утыканы рыжеватыми безжизненными стеблями, под деревьями валяются полусгнившие плоды. Дорожка между туями засыпана листвой. Широкие – в пол – окна первого этажа скрыты за броней железных жалюзи, а входная дверь потемнела и пошла трещинами от времени.