Она уже мертва
Шрифт:
Каждый здесь – сам за себя.
Каждый – сам за себя, хотя Ростик и Шило – очень симпатичные молодые люди. Аля и Никита – милы, а Тата – и вовсе притягательна. Примерно так думала Полина, наблюдая за своими родственниками. Теми, кто еще оставался в гостиной: внезапно исчезнувшая Тата не появилась, Лёка тоже куда-то сгинул, и никто даже приблизительно не мог сказать, где он находится сейчас. Его отсутствие привносило в атмосферу гостиной нервозность – неявную, но ощутимую.
И еще – куда-то подевалась стрекоза из жестянки. Последним, кто держал ее в руках, был Шило, но он напрочь не помнил, куда сунул
– Наверное, обронил, – сказал он Полине. – Надо пошарить на полу, наверняка найдется.
Но стрекоза так и не нашлась – ни на ковре, ни в щелях между половицами. Не нашлось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало о ней: оторванное брюшко, обломок крыла.
– Куда же она подевалась? – в сердцах воскликнула Полина, ползая на коленях под столом.
– Далась тебе эта мумия. Черт бы с ней. Нашла о чем горевать.
Конечно, Шило прав. Она уделяет слишком большое внимание мелочам, вместо того чтобы сосредоточиться на главном. Беда в том, что главное всегда ускользает. Полина не обладает и десятой частью всей информации, способной привести к пониманию этого самого главного, – то же можно сказать и обо всех остальных. Вот если бы удалось сложить куски информации вместе! Но не окажется ли тогда, что маленькая стрекоза была нижней ступенькой лестницы, что ведет к истине? А теперь ступеньку выбили – и вся лестница рассыпалась.
Кому здесь можно довериться?
Тате – потому что она сама доверилась кузине из Питера, иначе бы не передала альбом.
Шилу – он сотрудник правоохранительных органов.
Ростику – он производит впечатление спокойного и уравновешенного человека. Точно такое же впечатление производит и Никита.
Вот только Тата выскользнула из дома, и неизвестно, когда она объявится. Никита слишком озабочен несчастьем, приключившимся с его сестрой, а Ростик – несмотря на свое добродушие и основательность – слишком прост.
Остается Шило.
Улучив момент, когда Маш отвлеклась на очередную порцию коньяка, Полина ухватила Шило за локоть и прошептала ему на ухо:
– Нужно поговорить.
Вслух же громко добавила:
– Мы, пожалуй, сходим в Лёкину мастерскую.
– Я уже был. Там пусто, – сказал Ростик.
– Лёка может вернуться в любой момент. И не хотелось бы этот момент пропустить.
…Дождь закончился, выпустив на волю острый запах прелой листвы; а спустя минуту, когда Полина и Шило оказались в сумрачной мастерской, к листвяному запаху добавился еще один, гораздо более сложный. В нем причудливо соединились теплое дерево и холодный металл, и что-то еще, что поначалу испугало Полину. Из-за этого «что-то» воздух мастерской казался вязким, плотным и удушающим – при желании она могла бы коснуться его, зачерпнуть в ладонь, разрезать на толстые ломти.
– Что за черт? – пробормотал Шило. – Вонища, как в покойницкой!
Источник запаха обнаружился сразу, стоило Полине включить свет: на усыпанный стружками пол была свалена айва. Целые груды айвы, самые настоящие терриконы. Шило носком ботинка поддел выкатившийся из общей кучи плод и отфутболил его в угол, где стоял узкий, покрытый ковром топчан.
– Ну и зачем нам понадобилось уединяться?
– Хочу кое-что показать тебе.
– Нельзя было сделать это в доме?
– Слишком
– Но доверяешь мне? – Шило самодовольно улыбнулся.
– Скажем, мне нужна твоя помощь. Как профессионала. Вот, смотри.
Она вручила Шило альбом и, пока тот изучал его, прошлась по мастерской. Здесь почти ничего не изменилось за двадцать лет: те же верстаки, тот же маленький стол, зажатый между ними. Сейчас стол был накрыт куском холщового полотна, но ткань местами бугрилась и вздымалась: все жильцы часового столика пребывали на своих местах, их просто заботливо укрыли от посторонних глаз – только и всего. Кроме того, из-под полотна слышен стук множества механизмов – не сильный и очень деликатный. Что ж, со временем вещи становятся похожи на своих хозяев, ведь Лёка тоже всегда отличался деликатностью.
Осмотрев помещение полностью, Полина обнаружила нескольких переселенцев с Большой земли: во-превых, в мастерскую перекочевали напольные часы с боем (раньше они стояли в гостиной). Фотографии с морскими видами, некогда украшавшие стены дома, теперь висели над топчаном. Но было и нечто новенькое, не виденное ею прежде – ни в доме, ни где-либо поблизости от него:
Коллекция бабочек в большом коробе под стеклом.
Собственно, не только бабочек. Попадались и другие насекомые: богомол, пара стрекоз, почти слившихся с темным бархатом, кузнечик с красными жесткими подкрыльями. Короб был явно самодельным, а надписи на крохотных полосках под каждым экземпляром сделаны от руки. Но прочитать их не представлялось возможным: вся коллекция располагалась слишком высоко, над столом с часовыми механизмами.
– Что еще за фигня? – Шило даже присвистнул от удивления. – Откуда у тебя эти фотографии?
– Тата нашла их вчера вечером. У себя в комнате, в собственной кровати, под подушкой.
– И ничего нам об этом не сказала?
– Правильно сделала, я считаю. Есть вещи, которые нельзя вываливать на всеобщее обозрение без предварительной подготовки.
– Ну да… – подумав, согласился Шило. – Это ведь Аля? Там, на последнем снимке?
– Или кто-то похожий на нее. Только очень мертвый.
– Похожий? Да это ее сестра-близнец! Но мы ведь знаем, что сестры-близнеца у нее нет. Только пижон-брательник. Фотографии подбросили вчера?
– Да. Так, во всяком случае, утверждает Тата. Я думаю, что это чья-то дурацкая шутка. Такая же, как с этими нелепыми детскими сюрпризами.
Шило ухватил себя пятерней за нос и засопел:
– Такая же, да не такая!
– Ну… При известной доле воображения все можно выстроить в один ряд. Часы без стрелок, дохлую стрекозу…
– Дохлая стрекоза и покойник со странгуляционной бороздой на шее – совсем не одно и то же, так?
– С чем-чем?
– Профессиональный термин, – покровительственно улыбнулся Шило. – Вот эта темная полоса на шее и есть странгуляционная борозда. Жертва либо была задушена, либо повесилась. Если это и шутка, то довольно мрачная.
– И если рассуждать логически, – добавила Полина, – то без участия самой Али она бы ни за что не состоялась.
– Зришь в корень. Вот только сложно представить, чтобы молодая девушка согласилась участвовать в таком сомнительном мероприятии. Со смертью шутить нельзя – все знают.