Они были мелкие и золотокрылые
Шрифт:
На шум прибежала Рита. Бросила короткий взгляд на битую посуду и с трудом поднимающуюся Дору.
– Вычту из твоих кредитов, – сказала она, поджав губы, Дора кивнула. – И внесу в личную карту во всеобщей базе.
Кровь хлынула к лицу.
Бог с ними, с кредитами, но если её признают непригодной к жизни на второй полосе, то вернут на третью. И не факт, что на те же условия, с которых она ушла. Дама, собеседовавшая её, непрозрачно намекнула: тех, кто не оправдывает надежд, не любят. Вроде как так и сказала, да.
Дора неловко
– Позвольте, я оплачу это маленькое недоразумение. Просто внесите это в мой счёт, договорились?
Рита кивнула, хоть и скривилась.
– И вы окажете мне любезность, если не станете трогать личную карту этой девушки. Уверен, она освоится. Мы ведь должны помогать тем, кому, хм-м-м, повезло меньше нашего.
Он подмигнул Доре. Её бросило в дрожь, к горлу подступила тошнота. Невпопад вспомнился Артемий, их последняя встреча. Подумалось, что даже тогда её так не мутило.
– Иди, работай, – сухо бросила ей Рита.
Через час их сменили девушки с ночной смены – «Жасминовый туман» работал круглосуточно. Дора, наконец-то, сорвала с себя кошмарные туфли и натянула ботинки, пожалев, что вообще не пришла в старых кроссовках. Зоя же – о ужас! – сменила ресторанные туфли на почти такие же, только красного цвета. Впрочем, красное платье по степени открытости тоже не сильно отличалось от туники…
– У меня флаймобиль, – сказала Зоя в ответ на удивлённый взгляд Доры. – Иду на вечеринку в клубе «Буль-Буль» у озера. Не в своём же ресторане тусить! – хохотнула она. – Хочешь со мной?
– Нет, я… – Дора замялась.
– Что ж, как хочешь. Я просто так спросила.
– Зоя, Зоя постой! – Дора схватила её за руку у самого выхода подсобной комнаты, где они переодевались. – Ты не могла бы мне ещё раз рассказать про ножи и вилки, и кто что ест, и всё прочее?
– Я же тебе целый день об этом талдычила!
– Пожалуйста! Я хочу всё записать, зарисовать и выучить, чтобы Рита была мной довольна. Она вроде как не очень рада, что я здесь, и при первой же возможности постарается меня выпинать. Уже сегодня попыталась. Я тебе заплачу, только помоги, пожа…
– Ладно, ладно, не тарахти. Не нужна мне твоя плата, – Зоя вздохнула, посмотрела на водные мини-часы, что причудливым кулоном висели у неё на шее. – Ладно. Немного времени у меня найдётся. А у тебя, говорят, златокрыл есть?
Дора кивнула. В «Жасминовый туман» Пряника брать не разрешили, но слухи о нём разошлись быстро.
– Расскажи, как тебе удалось
Ноябрь 41 год н.к.э., Эдуард
Оказавшись в отчем доме, Артемий гордо потопал в теплицу. Чувствовалось: он бы с радостью запихнул туда златокрыла с папашей вместе, освободив родную спальню от инопланетного захватчика и родителя-предателя, но сдержался.
Да и в теплице было совсем неплохо. В первую очередь тепло! И светло – тоже. И душисто. Посреди просторной комнаты, между растениями спокойно помещалась раскладушка Терезы – старая, но целая и прочная. Вдобавок к ней из бывшей комнаты Артемия приволокли тонкий матрац, письменный стол и стул.
– Уж они-то твоей зверушке точно не нужны, – проворчал Артемий.
Эдуард кивнул. Хотя Терезий и проводил матрац печальным взглядом.
К тому же, теплица пусть и стояла пристройкой к дому, но всё же была отдельным «королевством» с отдельным входом, и давала сыну определённую независимость даже при близости отца – а чего юнцу зелёному ещё надо?
Разве что – златокрыл бы не помешал… Эдуард сам до конца не понимал, почему был так в этом уверен. Он до сих пор не открыл в себе никаких сверхспособностей, разве что спокойнее стал и, кажется, наконец-то начал понимать сына. Как Тереза. Он больше не ломал голову: что сказать, когда и как? И, главное, зачем? Слова приходили сами собой, и он чётко понимал, когда их произнести, а когда лучше промолчать. И за те две недели, что сын прожил в теплице, отношения их стали лучше, чем за все бездарно минувшие годы.
Ну и поскольку за предыдущие семнадцать лет ничего подобного в упор не замечалось, то сейчас, видимо, дело всё же в златокрыле. И чем дольше Эдуард укреплялся в этой мысли, тем сильнее росло эгоистичное желание – хотелось, чтобы и сын понимал его так же. С полуслова. С полувзгляда. Поэтому непременно надо Артемия озлатокрылить!
Впрочем, как это сделать – один лианский хрюкорыл знает. Златокрыла положено заводить исключительно добровольно, а у Артемия этой самой доброй волей даже и не пахло.
Хлопнула дверь. Артемий вернулся из универа.
Эдуарду не понадобилось даже смотреть на сына, чтобы понять – с отпрыска летят искры.
Терезий, вальяжно разложивший крылья на Эдуардовом диване, поспешил скрыться в собственной спальне. Златокрыл чувствовал неприязнь сына и без надобности под ногами не путался. Эдуард подумал, что многим людям не помешало бы у зверушки поучиться.
Артемий вошёл, дёргая себя за ухо. Лицо было красным, как раздавленный помидор, взгляд – безумным. Эдуард вздохнул. Истерик он не любил, сыновьих – особенно, но – за километр видно – если сейчас сын не выкричится, то разнесёт к хрюкорылам теплицу. Или – чью-то башку. Уж лучше принести в жертву уши.