Опанасовы бриллианты
Шрифт:
Взглянув на часы, которые показывали половину одиннадцатого, Сергей последний раз прошел по Коломенской улице, и свернул к дому № 16. В саду за кустарниками притаился Пуриньш с шестью милиционерами в штатском.
— Сколько? — коротко спросил лейтенант.
— Пятеро, — вполголоса ответил Сергей.
— Все правильно.
Прошло еще сорок минут. Сергей чувствовал, как деревенеют руки, и стал сжимать и разжимать пальцы.
Вдруг послышался шум автомобиля. Рычание мотора усилилось, и работники милиции увидели силуэт трехтонки; машина шла с потушенными фарами. Грузовик подошел к дому, развернулся около старинных ворот ограды и задом стал подходить
— Скорее, — громким шопотом приказал он. Послышался шум шагов еще нескольких человек. Шофер взобрался в кузов, сдернул брезент и стал передавать мягкие тюки стоящим на земле.
Вскоре все было кончено. Шофер также проворно закрыл борт, хлопнул дверцей кабины и включил стартер. Фырча, грузовик двинулся с места и уехал, развивая скорость… А через три минуты по соседней улице, на которую свернула машина, промчался мотоцикл. И все стихло…
Неизвестно откуда у кустов появилась женщина-дворник.
— Пошли, — скомандовал Эльмар. — Городецкий и Сакулис останутся у входа, остальные — со мной.
Дворнику пришлось повторить, кто она такая, чтобы дверь квартиры чуть приоткрылась. Женщина распахнула ее почти силой и вошла в прихожую.
— В чем дело? — проговорил побелевший от испуга мужчина, увидев работников милиции.
— Обыск, — коротко ответил Эльмар и направился по коридору на свет распахнутой настежь комнаты и голоса.
Следом за ним шел Сергей с двумя милиционерами. По пути Чтецов толкнул дверь каморки, в которую его не пустила Вента. Дверь раскрылась. В тайнике горел свет, и Сергей увидел, что она была забита тюками и бельем. Лейтенант кивнул одному из милиционеров. Тот, сразу поняв, остался у кладовки.
В освещенной комнате было четверо мужчин и старуха, в которой Сергей сразу узнал ту, которая раскладывала пасьянс.
Все о чем-то спорили. При виде незнакомых людей они смолкли. Чтецов не узнал жилья «хозяина» из-за царившего в нем беспорядка. На диване, полу, на столе в беспорядке лежали наполовину обернутые бумагой связки трикотажа. Обрывки веревок и бумаги валялись всюду, даже на богатом, из красного дерева трюмо.
— Делите? — со злой усмешкой проговорил Эльмар. — Вы арестованы, прошу всех выйти из комнаты.
Никто не тронулся с места. Один лишь Далматов, казалось, не потерял присутствия духа. С ненавистью глядел он на пришельцев. Ноздри его раздувались от бессильной злобы.
— Что вам надо? — Он исподлобья смотрел на всех.
И вдруг, схватив стоящую рядом трость, с размаху ударил ею по лампочке, рванулся к окну, корпусом выдавил стекло и исчез в темноте. Барсом бросился за ним Эльмар. Больно царапнуло плечо Сергею стекло — он мгновенно очутился на подоконнике и увидел под ногами, этажом ниже, плоскую крышу сарая, стоявшего от дома в нескольких метрах. Там, на снежной площадке боролись два человека. Сергей прыгнул и одновременно с ударом своего тела о железную кровлю услышал револьверный выстрел. Схватившись за поясницу, Эльмар качнулся и поник. Черное пятно быстро поползло из-под лейтенанта, съедая снег…
— Беги, — прохрипел Эльмар, хотевшему было задержаться Сергею. Чтецов скатился с крыши в сугроб. Перед собой шагах в двадцати он видел широкую спину «хозяина», бегущего к деревянному забору. Не замедляя хода, Далматов обернулся. Сергей не слышал выстрелу он лишь почувствовал, как струя воздуха коснулась его щеки.
Расстояние между ними сокращалось. Стреляя вверх, Сергей настигал преступника.
— Стой! — крикнул Сергей, но в этот момент Далматов, свернувшись в пружину, камнем упал под ноги Сергею. Чтецов перелетел через него. Он едва успел вскочить на ноги, как вслед за выстрелом что-то горячее обожгло руку лейтенанта. Сергей нажал спусковой крючок. Далматов вскрикнул. Воспользовавшись минутной заминкой противника, Сергей ударом револьвера выбил у него оружие, повалил и коленом прижал его к земле…
Когда подбежавшие милиционеры взяли Далматова, Сергей поднял валявшийся в стороне револьвер — чешскую «зброевку» калибра 7,65. Осмотрев его, он быстро пошел к дому.
Арестованных увезла машина с крытым черным кузовом. Эльмара осторожно перенесли в комнату и вызвали врача. Сергей подошел к раненому, сел на стул. Бледный, как-то сразу похудевший, Пуриньш неподвижно лежал на широкой тахте и тяжело дышал.
— Не учли мы этот сарай, Сережа, — тихо, как будто себе, проговорил лейтенант. — А нам нельзя ошибаться…
Сергей смотрел на друга, горло сжимало кольцо спазмы — он не мог говорить, на глаза навертывались слезы.
— Жить хочется… Жить… — Эльмар поморщился от боли. — Сейчас особенно… Жалко из-за дряни умирать…
— Сережа, ты слышишь меня? — заговорил вдруг Эльмар. — В столе возьми фотографию Люды… Адрес найдешь по письмам… Напиши ей… Хорошо?
— Обязательно, Эльмар, не беспокойся, спи, — ответил Сергей, следя за прерывистым дыханием друга.
Где-то вдали из репродукторов, включенных на улицах праздничного города, полился перезвон колоколов. Один за другим пробасили удары часов Спасской башни. Сергею даже показалось, что он слышит голос диктора: «С новым годом, дорогие товарищи!» И ему хотелось, чтобы эти звуки дошли и до умирающего друга. Но Эльмар закрыл глаза и больше не открывал их.
Сергей приехал в Ленинград 5 января, на три дня позднее приказа вернуться. По телефону он попросил разрешения задержаться в Риге — хотел проводить в последний путь Эльмара, выполнить его завещание.
Грустный, хмурый, он явился в Управление. Точно смущаясь чего-то, он прятал от взоров забинтованную руку, висящую на перевязи.
— Трикотажа только в квартире Далматова изъяли на 89 тысяч рублей. Кроме того ценности, золото, бриллианты — на 628 тысяч, — сказал он и тяжело вздохнул. — Но человека, прекрасного человека нет. Этого не окупишь…
— Откуда у Далматова «зброевка»? — тихо спросил полковник.
— Выменял во время войны у какого-то солдата.
— Это есть в протоколе допроса?
— Да.
Пока Сергея не было в Ленинграде, Шумский с Изотовым сумели немного дело продвинуть вперед. Георгия Шлехтера, как и следовало ожидать, не существовало: Изотов добросовестно наводил справки, начав с адресного стола и кончив допросами свидетелей. На очной ставке с Кравцовым Потапенко пришлось признать, что записка была адресована Кордову. Изотова, который вел очную ставку, заинтересовало, почему Потапенко скрывал адресат записки и вообще знакомство с Кордовым. Тот ответил, что соседку, жившую с ним в одной квартире, как-то раз вызвали в милицию. Она подозревала, что по доносу Кордова, который наговаривает на Потапенко. И соседка предупредила его об этом. Конечно, поторопился объяснить арестованный, если бы он знал об убийстве Кордова, он сразу бы сказал правду. «Боялся, что выдаст», — отметил Изотов главное в этом разговоре, и здесь была доля истины.