Опасная граница
Шрифт:
Главным нововведением Чингис-хана было создание гвардейского корпуса кешик. Кешик возник из его личной стражи, насчитывавшей 70 дневных и 80 ночных стражников. Позднее их число было увеличено до 800 ночных и предположительно 700 дневных (включая стрелков-колчаноносцев, посыльных и кравчих). В дальнейшем численность кешика была снова увеличена, и в 1206 г. он состоял из 10 000 человек, набранных из всех подразделений армии. Командовали кешиком 10 тысячников. Наиболее важной частью кешика считалась ночная стража, которая была личной гвардией хана. Затем следовали элитное подразделение стрелков-колчаноносцев, баатуды (отборные бойцы) и 7 отрядов дневной стражи. Служившие в старом кешике считались старшими по отношению к новобранцам [244] .
244
Hsiao. Military Establishment. P. 34–38;
Чингис набирал в кешик представителей всех слоев общества. Командирами в кешике являлись сыновья или иногда младшие братья тысячников. Таким образом, кешиктены (гвардейцы кешика) были представителями младших ветвей или поколений в армии.
При составлении для нас корпуса нашей гвардии надлежит пополнять таковой сыновьями нойонов-темников, тысячников и сотников, а также сыновьями людей свободного состояния, достойных находиться при нас как по своим способностям, так и по выдающейся силе и крепости. Сыновьям нойонов-тысячников надлежит явиться на службу не иначе, как с 10 товарищами и одним младшим братом при каждом. Сыновьям же нойонов-сотников — с пятью товарищами и одним младшим братом при каждом. Сыновей же нойонов-десятников, равно и сыновей людей свободного состояния, каждого, сопровождают по одному младшему брату и по три товарища… [245]
245
ТИ 224; Cleaves. Secret History. P. 162.
Кешик был не просто гвардейским корпусом Чингис-хана. Набранные в него сыновья и младшие братья военачальников становились гарантами лояльности собственных семей правительству и формировали первую значительную группу знати, которая была обязана своим продвижением руководству империи, а не племенам. Представители старшего поколения любили вспоминать времена разбойной вольницы и могли в будущем замыслить мятеж с целью восстановления своей независимости. Их сыновья и младшие братья, напротив, связывали свое будущее с империей и представляли собой серьезную сплачивающую силу. Для того чтобы подчеркнуть значение кешика, Чингис-хан издал указ, в котором приказал считать кешиктенов рангом выше, чем обычных солдат и военачальников, составлявших основу регулярной армии:
Мой рядовой гвардеец выше любого армейского начальника-тысячника. А стремянной моего гвардейца выше армейского начальника — сотника или десятника. Пусть же не чинятся и не равняются с моими гвардейцами армейские тысячники: в возникающих по этому поводу ссорах с моими гвардейцами ответственность падет на тысячников [246] .
Служба в гвардии позволяла использовать талантливых людей на благо империи, и гвардия стала стартовой площадкой для будущих монгольских лидеров. Эта стратегия была настолько эффективной, что по мере расширения империи старое деление по племенному принципу потеряло свое значение. Ни один человек под страхом смерти не имел права переходить из одного воинского подразделения в другое без специального на то разрешения. Введение этого непременного условия и создание императорской гвардии придали монгольской армии такую монолитность, о которой ранее в степи не слыхивали. Армия имела строгую дисциплину, подчинялась центральному командованию и была подготовлена скорее к коллективному, чем к индивидуальному бою. Тех, кто, невзирая на приказы, нарушал боевой порядок ради грабежа или самовольно начинал сражение, сурово наказывали.
246
ТИ 228; Cleaves. Secret History. P. 166.
Многие из идей Чингис-хана, касавшихся армии, не были новыми. Десятичная система организации использовалась уже сюнну. Кидани были первыми, кто создал конные части, подчинявшиеся жесткой дисциплине, тогда как сюнну и тюрки имели хоть и грозные, но плохо организованные армии. Укрупнение кешика и стремление уменьшить значение племенных институтов в империи было делом совершенно новым и объяснялось, по-видимому, тем, что Чингис-хан как правитель не имел надежной опоры среди племен. Прежние степные правители также имели личных сподвижников, но только Чингис-хан поставил лично преданную ему разноплеменную знать выше собственной семьи. Таким образом, политическая организация монголов не была высшей стадией развития древней степной традиции, а являлась скорее отклонением от нее. Как и маньчжурские правители, Чингис-хан пытался создать институционализированное государство, которое не основывалось бы более на конфедеративных принципах. По этой причине оно оказалось самым эффективным (и
Монгольские завоевания
Из всех иноземных династий, правивших Северным Китаем, только монголы происходили из северной степи. Предшествующие кочевые империи, которые возникали в этом районе и противостояли национальным китайским династиям, всегда эксплуатировали Китай на расстоянии.
Лишь династии маньчжурского происхождения, рождавшиеся из хаоса вслед за падением централизованной власти в Китае и степи, были заинтересованы в захвате сельскохозяйственных районов и управлении ими. Именно маньчжурские династии также традиционно сопротивлялись возвышению и экспансии степных империй. Таким образом, случай с монголами является аномальным в двух отношениях. Монголы добились могущества, выступили против крепко стоящей на ногах иноземной династии и завоевали в итоге Северный Китай, основав собственную династию. Это отличие монголов от всех других степных кочевников было не случайным. По-видимому, первоначально они использовали стратегию внешней границы для того, чтобы эксплуатировать Китай на расстоянии. Но стратегия потерпела крах, потому что чжурчжэньская династия Цзинь отказалась следовать традиционной китайской политике умиротворения. Вместо этого чжурчжэни начали военные действия и воевали с монголами до тех пор, пока Цзинь не была уничтожена. Огромное число жертв резни, устроенной монголами в Северном Китае, первоначальное нежелание монголов брать на себя функции управления оседлым населением и их частые отходы из захваченных городов и регионов — все это указывает на традиционный для кочевников характер ведения войны. Захват Китая не был основной целью монголов; по злой иронии судьбы он явился следствием полного уничтожения Цзинь, которую они планировали эксплуатировать для собственного обогащения.
Стратегия внешней границы была разработана для того, чтобы компенсировать основные слабости кочевого государства — неустойчивость и невозможность поддержания государственной структуры при опоре только на ресурсы экстенсивной и сравнительно слабо дифференцированной скотоводческой экономики. Китай же являлся традиционным источником необходимой сельскохозяйственной продукции и ремесленных товаров. Стратегия внешней границы, применявшаяся в классическом виде сюнну, тюрками и уйгурами в ходе контактов с империями Хань и Тан, была нацелена на получение торговых привилегий и субсидий от национальных китайских династий, которые, с одной стороны, не желали оказывать помощь кочевым империям, но, с другой стороны, опасались разорения пограничных районов и связанного с этим увеличения расходов на оборону, представлявшего угрозу внутренней стабильности. Кочевники не были заинтересованы в захвате Китая и нарушали различные мирные договоры с целью увеличения даннических выплат, а не окончательного разрыва отношений.
Иноземные династии в Китае использовали другую политику. В первый период своего существования они пытались предотвратить объединение степи. Военные кампании против монголов, а затем и татар были попытками чжурчжэней предотвратить появление в степи доминирующего племени. Позднее Цзинь поддержала найманов, когда те попытались уничтожить Чингис-хана, но, будучи втянутой в войну с Сун на южной границе, не вмешивалась в этот конфликт напрямую. Если тому или иному племени все же удавалось захватить власть в степи и организовать нападение на Китай, оно сталкивалось с перспективой изнурительных боев с пограничными гарнизонами и конницей, по своим качествам не уступавшей коннице кочевников. Жуаньжуани, например, так и не смогли использовать политику вымогательства в отношении Тоба Вэй вплоть до самого конца существования династии, когда восстали пограничные гарнизоны.
Монголы столкнулись с той же проблемой. Чжурчжэни во много раз превосходили их по численности и обладали системой соединенных друг с другом пограничных оборонительных сооружений. Хотя чжурчжэньский двор был в значительной степени китаизирован, его войска все еще оставались эффективными, агрессивными и способными оказать серьезное сопротивление. В отличие от империи Сун, которая на протяжении длительного времени выплачивала тяжелую дань киданям и чжурчжэням, Цзинь использовала выплаты только для того, чтобы выиграть время, необходимое для развертывания новых армий. Таким образом, когда монголы применили стратегию внешней границы, они не добились заключения выгодного мирного договора, а втянулись в изнурительную войну, разорившую Северный Китай. Окончательная победа монголов над династией Цзинь явилась результатом отчаянной схватки. Никогда еще степь не сражалась столь яростно против могущественной китайской династии, способной постоять за себя.
Завоевание монголами Китая, большей части Юго-Западной Азии и Восточной Европы привело к созданию новой империи, не имевшей в мире аналогов по своей силе и протяженности. С одной стороны, она объединила восточную и западную части Евразии в рамках единой политической системы, способствуя беспрепятственному перемещению народов, товаров и идей. С другой стороны, ее создание стало результатом завоеваний, сопровождавшихся беспрецедентными по масштабам убийствами и разрушениями. Захваченные земли часто превращались в пустыню, а народами, которые вошли в состав империи, монголы управляли гораздо менее искусно, чем прежние правители. Военная стратегия, государственная политика и ценностные ориентиры монголов постоянно озадачивали как древних, так и современных историков.