Опасная граница
Шрифт:
Широкомасштабные разрушения были одним из следствий традиционной монгольской точки зрения, согласно которой Китай был объектом грабежа и вымогательства. Монголы длительное время отказывались брать на себя управление захваченными территориями. Они забирали зерно, шелк, серебро, заставляли пленных ремесленников ковать оружие, однако (в отличие от предшествующих иноземных династий) не опирались на гражданскую китайскую администрацию, которая играла столь важную роль в сохранении традиционных государственных ценностей. В случае необходимости монголы действовали по принципу ad hoc, делегируя обязанности управления иноземным чиновникам, которые работали под монгольским контролем. На первых порах для того, чтобы стать чиновником, не требовалось даже знания китайской письменности. Традиционные формы китайского управления, поддерживавшиеся иноземными династиями Ляо и Цзинь, были отвергнуты — особенно в области налоговой политики. Поначалу монголы использовали для сбора налогов в Китае среднеазиатских откупщиков-мусульман из торговых корпораций ортак. Откупы разрушали экономику Китая, но не менее губительной
261
Schurmann. The Economic Structure of the Yuan Dynasty. P. 66–67.
Только после падения Цзинь, в период правления Угедэя, премьер-министр Елюй Чу-цай смог организовать должное управление. Он предложил покончить с откупщиками и использовать более прогрессивную и продуманную систему налогообложения. Однако в действительности злоупотребления, в частности связанные с откупами, еще долгое время сохранялись. Несмотря на то что Угедэй правил огромной империей, его основные ценности были тесно связаны со степной культурой. Угедэй перечислил четыре главных деяния своего правления, которыми он наиболее гордился: победа над народом чжахудов [262] , создание монгольской почтовой системы, рытье колодцев для создания новых пастбищ и размещение оккупационных войск в районах проживания оседлого населения [263] . Словно следуя наставлениям автора орхонской надписи, Чингис-хан старался не впутывать кочевников в дела иностранных государств. В течение 30 лет после смерти великого завоевателя его преемники продолжали верить, что столицей империи должен быть степной город-ставка Каракорум, который на короткий промежуток времени стал центром политической власти в Евразии.
262
Т. е. чжурчжэней. — Примеч. науч. ред.
263
ТИ 281; Cleaves. Secret History. P. 227–228.
Наиболее явным просчетом монгольской политики было пренебрежительное отношение к сельскохозяйственному производству и крестьянам-земледельцам. Огромное количество китайских крестьян всегда приводило монголов в замешательство. Крестьян считали негодными к военной службе. Кроме того, они не обладали никакими профессиональными навыками, в отличие от ремесленников, купцов или ученых. Угедэю было предложено уничтожить этих бесполезных людей, а их земли превратить в пастбища. Елюй Чу-цай активно протестовал против такого предложения, доказывая, что, если предоставить ему возможность наладить систему налогообложения, а крестьянам — возможность мирно работать, он сможет ежегодно поставлять в казну полмиллиона лянов серебра, 400 000 мешков зерна и 80 000 кусков шелка. Только племена из северной степи, совершенно не знакомые с реалиями оседлой цивилизации, были способны вообразить, что столь ценимые ими сельскохозяйственные товары появляются независимо от труда крестьян. Как только эти товары стали поступать в Каракорум, разговоры об уничтожении крестьян прекратились [264] .
264
De Rachewiltz. Yeh-lu Ch'u-ts'ai.
Полувековой период беспорядочного правления монголов в Китае закончился только с приходом к власти Хубилая (1260–1294 гг.). Во время междоусобной войны со своим младшим братом Хубилай приказал войскам, расположенным на территории Китая, отрезать Каракорум от источников снабжения продовольствием и таким образом продемонстрировал уязвимость степной столицы. Центр власти монголов в Восточной Азии переместился в глубь Китая, и Хубилай перенес монгольскую столицу из Каракорума в Пекин. В 1271 г. он объявил о создании династии Юань. Все предшествующие иноземные династии провозглашали свои имена задолго до того, как они завоевывали китайскую территорию, стараясь получить хотя бы минимальное признание среди китайского населения. Чингис-хану никогда не приходило в голову рассматривать себя в качестве китайского императора. Он не предпринимал попыток соединить монгольскую государственность и исторические традиции Китая. Политика Хубилая была более взвешенной, поскольку он рассматривал себя и в качестве китайского императора, и в качестве степного кагана [265] .
265
Dardess. From Mongol empire to Yuan dynasty: Changing forms of imperial rule in Mongolia and central Asia.
Начиная с Хубилая династия Юань стала следовать традиционным китайским формам управления, заботясь о сохранении и приумножении производственного потенциала государства. Представители знати, сохранившие свои уделы, продолжали получать от них доходы, но уже по каналам центрального правительства. Особенно наглядно новая стратегия монголов проявилась при завоевании империи Сун. Хубилай атаковал
Отдельные положительные аспекты, впрочем, были обусловлены и степными традициями монголов, особенно в области торговли и коммуникаций. В Китае роль торговли в государственной политике длительное время занижалась, несмотря на ее все возрастающую важность для экономики (или в связи с ней). Национальные китайские династии считали идеалом самообеспечивающееся государство и официально признавали земледелие важнее торговли. Торговцы обычно не допускались к участию в императорских экзаменах на получение чиновничьих должностей. Таким образом потенциально могущественный торговый класс был отстранен от политической власти и жил в постоянном страхе перед конфискацией имущества. У монголов и других степных кочевых народов был совершенно иной взгляд на торговлю. Они поощряли визиты торговцев в степи и обеспечивали безопасность их караванов. Будучи не в состоянии, в отличие от Китая, обеспечивать себя всем необходимым, кочевники получали большую выгоду от обмена товарами. Китайское правительство рассматривало международную торговлю как потенциальную форму выкачивания ресурсов, а кочевники видели в ней средство обогащения. Основной целью отправки послов к хорезмшаху было заключение договора о безопасном движении караванов через границу. После монгольских завоеваний купцам стало проще перевозить товары по всей Евразии. Монгольское правительство способствовало торговле, выпуская бумажные деньги и даже финансируя коммерческие предприятия. Безопасный транзит товаров по территории Монголии также являлся существенным стимулом развития торговли. Однако это не значит, что Северный Китай или Иран были процветающими областями, — слишком сильно их экономика пострадала от монгольского нашествия — просто монголы смотрели на торговлю совершенно иначе, чем национальные китайские династии, и обеспечивали ей большее признание и поддержку.
Система коммуникаций была удивительным достижением монголов. По всей огромной территории империи быстро распространялись новости, перемещались официальные лица и была налажена система почтовых станций с перекладными лошадьми и сменными курьерами. Забота о быстрой связи была одной из первоочередных для кочевников. Такие почтовые станции существовали уже в уйгурской империи. Монголы рассматривали сеть почтовых станций как жизненно важный элемент сохранения целостности империи. Угедэй считал ее одним из высших достижений периода своего правления. Содержание станций, однако, обходилось государству довольно дорого, а также являлось предметом постоянных злоупотреблений: несанкционированное использование лошадей было поводом для бесконечных жалоб при дворе. Однако без системы коммуникаций монгольский мировой порядок рухнул бы гораздо раньше, чем это произошло в действительности.
Политическая преемственность в Монгольской империи
Поддерживать единство огромной Монгольской империи было еще труднее, чем предшествующих тюркских империй. Проблемы обострялись каждый раз при переходе власти к новому хану. Со временем монгольские лидеры начали ставить местные интересы выше интересов монгольского государства в целом. В большой империи это было неизбежно, но в данном случае еще усугублялось постоянными трудностями с избранием верховного правителя. Подобно тюркам, монголы не имели четкой системы наследования, а обладали, скорее, несколькими основополагающими принципами (подчас противоречившими друг другу), с помощью которых можно было оправдать различный исход выборов. В конечном итоге право на власть должно было опираться на военную силу, достаточную для устрашения или уничтожения противника. Военный успех всегда оправдывал незаконное наследование степного престола [266] .
266
Fletcher. The Mongols: ecological and social perspectives.
Монголы и тюрки сталкивались со сходными проблемами, когда власть должна была перейти к внукам основателя объединенной империи. Форма наследования по боковой линии, принятая у тюрков, обеспечивала стабильность государства на время, пока у власти оставались сыновья основателя, но приводила к острым разногласиям и междоусобной войне, когда власть переходила к представителям следующего поколения. Каждая из групп двоюродных братьев могла предъявить определенные права на престол, хотя в конечном итоге он наследовался представителями только одной группы, а остальные исключались из числа наследников. Монголам также грозили подобные конфликты, но, так как твердого правила наследования по боковой линии у них не существовало, монгольская практика была более сложной. Чтобы разобраться в этом вопросе, следует выделить основные принципы, использовавшиеся монголами для избрания верховного правителя.
Наследование у монголов сопровождалось правовым и политическим противостоянием. Каждая группа приводила соответствующие доводы в свою пользу и указывала на недостатки соперников. Выделить основные принципы наследования у монголов помогают сохранившиеся в различных источниках тех лет речи, обвинения и рассуждения, которыми сопровождался каждый акт передачи власти. Эти источники очень важны для проводимого анализа, поскольку они в равной степени были как описаниями событий, так и политическими документами, в которых монголы пытались объяснить происходящее.