Опасная любовь командора
Шрифт:
Отпустив курьера с полным портфелем документов, командор задумался: как Фоль проник в его личный маголёт? Ведь Кеммер чувствовал, что тот замышляет нечто подобное, и старался быть аккуратным. Нужно будет разобраться. Хотя… В текущей суматохе, среди стройки, пехотного пополнения и введения новых регламентов можно хоть ангар потерять, хоть роту не заметить. И потом — не привыкли у Разлома защищаться от людей, всё же здесь борются с тварями. Но, как выяснилось, некоторые капралы тоже бывают тварями. Отборными.
Кеммер мог однозначно сказать только то, что в его кабинет Фоль
Но что уж теперь.
Командор распорядился осторожно обыскать все прочие помещения и маголёты, но, похоже, Фоль не оставил других сюрпризов. И славно! Кеммер за последний месяц сюрпризы совершенно разлюбил.
Времени на сборы для встречи с императором было достаточно, но не для Адель. Она металась по покоям и нервно примеряла то одно, то другое платье. Оба были одинаково неподходящими, и жена едва ли не плакала, выбирая. Кеммер попытался успокоить и поддержать, сказав, что императору будет абсолютно всё равно, как она одета, но это только сильнее её расстроило. Почему? Тогда Кеммер попробовал утешить её другим способом и тут же получил неожиданный отпор. В результате жена ревела в ванной, а он стоял под дверью, обещая купить ей очень много разных платьев.
А что ещё он мог сделать?
— Адель, особенная моя, ну не плачь… от этого только глаза покраснеют, — поскрёбся он в дверь здоровой рукой.
Рыдания за створкой только усилились, и Кеммер понял, что опять сказал что-то не то.
А можно ему какой-то список или устав? Что можно говорить, что нельзя, а что нельзя под страхом казни и отлучения от тела? И как быть, когда такая чудесная, понимающая, сильная и собранная девушка, как Адель, вдруг начинает рыдать из-за тряпок? Кого они вообще волнуют?
Ладно, очевидно, что волнуют её.
— Мы ещё успеем заехать в столице в магазин готового платья, если выедем прямо сейчас, — предложил Кеммер.
Рыдания за дверью на секунду стихли, а потом возобновились.
Кеммер мучительно жалел, что к женщинам, как к маголётам, не выдают инструкций по эксплуатации, потому что ему становилось до крайности паршиво, когда Адель плакала, но он совершенно не знал, как это остановить и чем помочь.
— Может, у тебя дома есть подходящее платье?
— Дело не в платье! — прорыдала Адель из-за двери, и теперь Кеммер растерялся окончательно, потому что весь последний час дело точно было в платье.
— А в чём тогда?
Адель распахнула дверь и, всхлипывая, выдавила:
— Он нас разведёт! Император нас разведёт! Брен всегда добивается своего!
Кеммер обнял жену и прижал к себе так крепко, как только позволяло её положение.
— Никто никогда тебя у меня не отберёт. Только смерть. А если император встанет на сторону Брена, то я обналичу все активы и увезу тебя на Север, к семье матери. Посмотри на меня, — он вытер дорожки слёз с любимого личика и сказал: — Богиня одобрила наш союз, а на остальное вообще плевать. С самого высокого эшелона.
Это
С другими Болларами он толком познакомиться не успел, но на первый взгляд девушки ему понравились. Красивые, стройные, ладные — они впятером были похожи на букет светлых растрёпанных ветром цветов. Кеммер радовался, что они не оттолкнули Адель, а поддержали. Видел, как много это значит для жены. А деньги — ерунда, он их ещё заработает. В конце концов, должность командора неприлично хорошо оплачивалась, а в плане трат Кеммер всегда был аскетичен.
Не экономил, нет. Покупал всё, что хотел, просто после приобретения маголёта и самого быстроходного и дорого экипажа хотеть стало нечего, да и студенчество научило не сорить деньгами. Зато теперь Адель наверстает упущенное.
Кеммер философски подумал, что вот так мужики и становятся подкаблучниками — он и пары дней ещё не женат, а уже готов дать супруге потратить все сбережения, искупать её в арчантах, одеть в парчу и увешать эвклазами. Лишь бы она не плакала и не грустила.
Когда они наконец закончили сборы и подошли к служебному экипажу, Кеммер усадил жену рядом с собой в салон, а за руль сел один из охранников. Вести магомобиль самостоятельно одной левой рукой невозможно, и очередное ограничение снова кольнуло самолюбие.
Но жена обещала, что чувствительность в руке восстановится, а он теперь верил ей целиком и полностью. Просто хотел, чтобы исцеление как-то побыстрее произошло.
Закрыв дверцу салона и убедившись, что жена удобно устроилась, Кеммер заговорил:
— Адель, только, пожалуйста, соблюдай три правила: не лги, не смотри слишком пристально и ничего не говори о косе императора, а также не упоминай его похищенную дочку.
— Ту, которую малышкой украли из её собственной комнаты?
— Да. Ни при каких обстоятельствах, ни за что не упоминай её или её имя — Валерианелла. Для императора это крайне болезненная тема, ведь девочку так и не нашли, а других дочерей у него нет. Когда малышку похитили, императрица поставила условие, что не родит другого ребёнка, пока император не найдёт дочку. У них так и осталось всего пятеро сыновей. Не так давно прошёл день траура, Валерианелле должно было исполниться двадцать. Императрица на неделю уезжала в горы и ни с кем не разговаривала, а император изводил придворных.
— Откуда ты всё это знаешь? — удивлённо спросила Адель.
— Проверенные семейные источники, — он не стал называть имя тёти Моэры, незачем нервировать и без того измученную жену. — И будь осторожна — император тот ещё… хитрец и интриган. Кажется простым, как глиняный горшок, но всегда ведёт даже не двойную, а тройную игру. И не покупайся на его манеру вворачивать простонародные словечки. Он прекрасно образован, но не «чурается послухать, об чём простой люд толкует на базаре».
— Брен никогда ничего о государе не рассказывал, — с некоторой обидой протянула жена.