Опасные пути
Шрифт:
— Конечно, — сказал Морель, наклоняясь к уху Лашоссе: — Годэн ничего не может мне сделать, я все узнал: он — отравитель!
Лашоссе покачнулся и должен был прислониться к стене дома.
— А-а, — заревел он, — вот оно что? Сюзанна Тардье, что стало из твоего сына?
Бродяга опустился на камень и закрыл лицо руками. Морелю показалось, что на его глазах блеснули слезы.
— Этого не может быть, — сказал он, подымаясь, — Годэн не мог пасть так низко. Ты лжешь!
— Вот еще! — ответил Морель, — я все расскажу тебе.
Они
— Многое из предсказанного исполнилось, может исполнится и все. Но я хочу попытаться… Слушай, ты должен свести меня к Сэн-Круа.
— Это трудно. Он живет в доме Гюэ; к нам часто ходит Ренэ Дамарр, а он знает тебя.
— Как хочешь, ты должен доставить мне случай повидать его, и поскорей; время не терпит.
— Бумаги еще у тебя? — спросил Морель.
— Какие?
— О его рождении.
— Да.
— Хорошо, я скажу ему, что он узнает, кто — его мать; тогда он придет, куда угодно.
— Да, если бы он знал ее!.. Хорошо, может быть, еще все изменится. Я живу на улице Симетьер, если тебе будет нужно.
Они расстались.
— Я буду работать сегодня ночью, Аманда, — сказал Гюэ, обращаясь к дочери, — позаботься о том, чтобы мне не мешали. Морель рано пойдет домой.
Аманда с досадой ушла в свою комнату. Ее отец в последнее время очень часто виделся с Сэн-Круа, но Ренэ, нередко посещавший Гюэ, старательно избегал встречи с подозрительным поручиком.
— Еще только полгода, Аманда, — ликовал молодой герцог, — тогда будет утверждено мое назначение в Шателэ, я буду получать много денег и получу возможность назвать тебя своей.
Аманда, несмотря на это, была печальна, так как ей было известно, что старый герцог Дамарр не хотел и слышать о женитьбе сына на ней.
Слова отца о том, что он будет работать ночью, еще больше раздражили ее.
— Все тайны и тайны, — ворчала она, — как это злит меня!..
Гюэ пошел в лабораторию и для вида зажег огонь в своей печке. Несколько минут спустя, раздался легкий стук в дверь лаборатории; Гюэ открыл ее и увидел перед собой Сэн-Круа, закутанного в плащ.
— Не будем терять время, — сказал Гюэ, — пойдемте скорей!
— Я очень благодарен Вам, — ответил Сэн-Круа, — если Вы введете меня в общество, то я постараюсь вознаградить Вас. Бесценная тинктура уже приближается к окончанию, мне недостает только одного соединения.
— Неужели? — воскликнул Гюэ. — Вы нашли чудодейственное вещество, о котором Вы мне так часто говорили? Жидкость, при помощи которой можно делать золото?
— Будьте покойны, она еще лучше золота.
Гюэ открыл потайную дверь, и они вошли в образовавшееся отверстие.
Несколько минут спустя после их ухода, кто-то постучал в окно домика, где жил Морель. Старик осторожно приподнял ставню и,
— Ты готов, Морель? — спросил бродяга.
— Да, входи в сад!
Лашоссе повиновался.
— Ну-с, пойдем к поручику, только так, чтобы никто не заметил, — сказал Морель.
— Ты говорил ему обо мне?
— Да, я сказал ему, что знаю человека, который сообщит ему сведения о его матери. Он вскрикнул от радости и хочет видеть тебя. Сегодня он, вероятно, дома; в его комнате горит огонь.
Морель взглянул на освещенное окно комнаты Сэн-Круа. Последний употребил ту же хитрость, что и Гюэ. Он оставил свет в своей комнате, чтобы все думали, что он дома.
— Я сведу тебя в его комнату, — прошептал Морель, подвигаясь по саду неслышными шагами.
Лашоссе так же тихо следовал за ним.
Они поднялись по лестнице. Морель велел своему приятелю подождать в коридоре, а сам подошел к двери Сэн-Круа и постучал. Однако никто не ответил на его стук. Тогда Морель постучал снова, но опять безуспешно. Старик посмотрел в замочную скважину, послушал, кашлянул, но дверь не отворялась; тогда Морель убедился, что поручика нет дома, и, вернувшись к Лашоссе, прошептал:
— Он оставил лампу, а сам ушел. Это странно!
— Что же теперь делать? — спросил Лашоссе.
— Иди за мной, — сказал Морель, хитро улыбаясь.
Они сошли с лестницы и подошли к дверям лаборатории; Морель открыл ее подобранным ключем, но, прежде чем войти в лабораторию, подошел к двери квартиры Гюэ и приложил к ней ухо.
— Ничего не слыхать, вероятно там сидит Дамарр, — сказал он. — Нам нечего беспокоиться. Закрой хорошенько лампу, чтобы не было видно света!
Они вошли в лабораторию. Здесь горела лампа, из двух тазов подымался дымок, под ретортами тлели уголья.
— Что это значит? — спросил Лашоссе.
— Старик опять отправился по своим таинственным делам. Пусть он узнает, что мне известны все его окольные пути, — сказал Морель, — могу побиться об заклад, что он вводит сегодня поручика в свое дурацкое братство.
— Это неважно.
— Черт возьми! Я довольно молчал, Сэн-Круа заплатит теперь вдвое: во-первых, за то, что я привел ему человека, который может открыть ему тайну его рождения, а во-вторых — за то, чтобы я не рассказал секретов их братства полиции и де ла Рейни.
— Ты будешь молчать, — твердо проговорил Лашоссе, — я хочу спасти сына той женщины, которую я когда-то любил. Говори скорей: могу я увидеть Сэн-Круа?
— Он без сомнения ушел со стариком; вот и его шляпа. Но я знаю дорогу. Пойдем следом за ними; если нам повезет, то мы найдем его; если нет, то я предложу тебе одну вещь, хотя и не безопасную.
— Опасную? — воскликнул Лашоссе, — я не боюсь опасностей.
— Есть у тебя пистолеты?
— Они всегда со мной, — ответил Лашоссе, распахивая плащ и указывая на кушак.