Операция "Берег"
Шрифт:
— Давай.
Дмитрий записал адрес на клочке рабочего чертежа — карандаш аж прыгал. А сестра уже шла прочь.
— Стой! — догнал в три прыжка. — Слушай, красавица безумная. Брат у тебя скотина, кто спорит. Но гостинец малому передать надо бы. За подлючесть не сочти. Ну пожалуйста!
Выгреб из кармана недавнюю зарплату.
Раиса глянула:
— Шмякнуть бы тебе по наглой харе. Да день больно хороший. Давай, не лишние будут. При условии — свои малые появятся, непременно сообщи. Маня пусть напишет, она не развалится.
— Напишет,
Уходила сестра не оглядываясь, от тяжести кошелки чуть кренясь. Смотрел вслед как дурак, двинуться не мог.
У поворота все же оглянулась, чуть заметно махнула.
В тот день взял бутылку «беленькой», вечером сидел, смотрел на мебель, собственноручно сделанную — недурно получилось. Думал. Да как оно может быть? Райка такая умная, взрослая… и племяш… а мать уж давно.… А Петька-Черт? Нет, только подумать?! Да как он умудрился, прощелыга этакий?! Там же и взглянуть не на что было, сопляк сопляком. Господи ты боже мой…
* * *
26.02. 1945. Восточная Пруссия
7 км от перекрестка Вильтитен
1:42
Рация сама ожила — вызывал батальон. Ага, хорошо, дошли значит, гонцы подстреленные-померзшие.
Довольно долго проверяли — старый позывной машины лейтенанта Терскова в штабе уже не помнили, проявляли понятную осторожность. Но взаимно проверились. Олег, частично шифруясь, местами иносказательно, обрисовал обстановку. Штаб немедля начал думать новые планы, приказал наблюдать и быть на связи.
Наблюдать было особо не за чем — в оптику Олег видел только часть вершины холма, сейчас там было темно, туманно и пусто, а может, и просто темно да туманно. Снаружи невооруженным взглядом было даже виднее. Ну, там Митрич наблюдал, терпения и усидчивости деду было не занимать.
Подумалось, что заряжающий рядовой Иванов уж очень метко из винтовки бьет. Чувствуется солидный опыт и привычка, явно не в запасном полку его наспех учили. Положил фрицев, словно в тире парка культуры и отдыха. Не-юный ворошиловский стрелок, гм.
— Темная все-таки личность — наш дед, — пробормотал Олег, глядя на слабо светящуюся, ждущую приема рацию. — Оно и хорошо, а то б положили нас нахрен в той поганой траншейке.
Рация молчала, поскольку размышление было явно не эфирное. Олег передернул плечами — в машине было холодно, и полез искать чего-нибудь пожрать.
Понятно, если знаешь где искать, что-то да найдется. Концентраты и банку немецкого варенья лейтенант Терсков оставил ввиду несвоевременности данного меню, тушенку и сухари изъял. Вскрыл немецким штыком, наскоро съел половину, высунулся в нижний люк:
— Митрич?
— А?
— Перекуси, тут есть.
— Хорошо, когда есть. Только, сдается, не дадут поужинать. Не иначе гости придут.
— Видел что?
— Нет. Чую. Потом поем. Если не раздумаю.
Олег покачал головой,
— Я ж говорил. Идут! Фрицы. Рыл пять. Уходить будем?
— Нельзя, я же на связи.
— Тогда сожгут нас к свиням собачьим. Обнаружат, бахнут с высотки и всё. Передай, что принимаем героический бой, что ли.
— Может, еще и обойдется…
На вызов батальон ответил с неожиданной готовностью. Олег кратко доложил, что подходит немецкая разведка. Немедля ответили: себя не обозначать до последнего, помогут артогнем.
Нет, помогли-то помогли, того не отнять. Но поначалу казалось, что первым же снарядом в «37»-й попало — очень близко грохнуло, по броне осколки так и врезали. Следующий залп лег ближе к склонам, еще дали и еще — не очень боеприпасы экономили. Между разрывами было слышно, как в голос матерится Митрич.
— Сюда лезь, — позвал Олег. — Броня всё же…
Дед ответил в том смысле, что броня, земля — уже все едино, душу вытрясло.
Ну, рядовой Иванов слегка преувеличивал — артналет сдвинулся выше по склону и закончился, а танкодесантники-наблюдатели остались целы, хотя и слегка оглушены. Немецкую разведку как ветром сдуло — наверное, думают, что их дальние артиллерийские наблюдатели засекли, вот и дали прикурить.
Ожила рация, поинтересовалась обстановкой. Ругать пушкарей лейтенант Терсков не стал, доложил, что «пока живы». Велено было продолжать наблюдать, ждать свою разведку. Насчет последнего Олег не очень понял — как-то странно звучало, отдельных иносказаний не понять. Ну, при работе открытым текстом так бывает.
Дед под днищем машины доедал тушенку и ругал артиллерию — опять же несознательность, но простительная.
Стало уже совсем стыло, ежась и запахивая слишком просторную немецкую куртку-маскировку, Олег рассматривал в слабом свете прикрытой лампочки трофейный автомат. Не обычный «шмайсер», а из новых[9] — длинный, с деревянным прикладом, с усиленным патроном, изогнутым магазином. Серьезное такое оружие, приноровиться бы к такому, потренироваться, и в танке на всякий случай возить.
— Эй, бронетанковые, — позвал снизу Митрич. — Опять прется кто-то. На сей раз с тылов, вдоль дороги. Это точно наши или немцы вкруговую блудят?
— Наверное, фрицы. Рановато для наших, — встревожился Олег.
Нет, оказались свои. Окликнули заранее, были осторожны, на пулю не лезли. Четверо разведчиков в белых балахонах, все вооруженные до зубов. Явно не из бригады. В разговоре оказалось, что это рота ШИСБр, перекинули на усиление. Старшим у них был лейтенант. Решительно заявил — «завтра высоты возьмем». Связались по рации, и пошло дело…
…— Мы, товарищ лейтенант, как та муха на вершине навозной кучи — на нас первых наступят, — вздохнул Митрич, грея руки об алюминиевый стаканчик. — Очень вызывающе торчим.