Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Нет еще.
— Пропускаешь золотое время, портишь желудок на котлетах.
— Этот «Мерседес» принадлежит певцу Малкину?
— Ах, Веня, Веня, Венечка! Слышал такую песенку — в передаче «Белый попугай» изображали? Он запевал. Любимец молодежи.
— А где живет Малкин?
— Где живет, я не знаю, а вот где прописан — это пожалуйста. Я знаю, что твоя контора глубоко копает. Давно в конторе?
— Второй год, — признался я.
— А платят пристойно?
— Платят недостойно. Мы же в системе Академии
— Зачем вас туда приписали? Только оскорбляют людей. А я думаю, куда бы рвануть отсюда.
Он подвинул мне по столу еще один листочек.
— Спасибо, — сказал я. — У меня к вам один маленький вопрос. Вы уж простите, что я отнимаю ваше время.
— Отнимай, для этого мы тут и посажены.
— У этого Малкина еще машины есть?
— Ну какая у Сергея Сергеевича голова! — радостно сообщил о себе подполковник. — Неужели, думаю, он не спросит о других тачках? Есть у него тачка, записана на директора группы. «Форд-Чероки», черного цвета. Держи все данные. И адрес этого директора. — Он закурил. — Тебе не предлагаю, я противник курения. Пускай старики вымирают. А ты живи.
— Спасибо. Постараюсь.
— Если туда пойдешь, учти: нужна осторожность. У него крутые ребята дежурят. После прошлогодней истории.
— А что за история?
— Не притворяйся, лейтенант, — сказал подполковник и отпустил меня барственным движением руки. Он не сомневался, что нам все известно о певце Малкине.
У двери меня догнало его напутствие:
— Береги себя, сынок. И привет передавай Лукьянычу.
Ну вот, теперь я должен еще знать, кто такой Лукьяныч…
В институт я заходить не стал. Перекусил в пиццерии — дорого и невкусно.
У меня был московский адрес и даже телефон Малкина. Если певец имеет отношение к исчезновению Люси, то, скорее всего, ее скрывают на даче. Дача у него, конечно, есть, но я у гаишника о ней не спросил, да он мог и не знать.
Я позвонил Малкину из автомата.
Никто не подошел.
Тогда я поехал к нему домой.
Это был добротный сталинский дом на проспекте Мира, в котором поселились богатые люди. Перед подъездом высилась груда строительного мусора — в какой-то квартире шел ремонт: она превращалась из коммунального жилья в покои настоящего банкира.
На мое счастье, синий «Мерседес» с нужными номерами мирно стоял в зеленом дворе — вход, конечно, со двора.
Я поднялся на лифте на третий этаж. Позвонил. Никто не открыл.
Я спустился во двор, чтобы подумать на досуге.
И тут во двор въехал джип «широкий».
Ах, как правильно сделала очкастая Дашенька, что заглянула к тетке Евдокии! Теперь она знает о джипе и не пропустит его.
Из джипа медленно вылез мелкий человек в огромном блестящем черном плаще, какие носили во время войны эсэсовские офицеры. На глаза была надвинута черная шляпа с широкими полями. По виду его можно было предположить, что в
Кем бы я ни притворился, есть опасность получить от него пулю. Он пуглив, вооружен и потому опасен.
И все же у меня оставался шанс. Дашенька. Дашенька — растяпа куда более безобидная, чем пионер Вася.
Так как у меня была только секунда, чтобы все придумать, я тут же перехватил осторожный взгляд человека в плаще. А он увидел полную девицу в очках, в длинном мешковатом пальто с блокнотом в руке.
Дашенька взмахнула блокнотом, как знаменем, и издали воззвала к человеку в черном плаще:
— Вы Шлягер, я вас знаю! Вы с Малкиным работаете! У меня к вам просьба! Вы меня слышите?
Я был прав, человек в черном плаще оценил Дашеньку как безопасное препятствие.
— Какой я тебе Шлягер, — прошипел он, надвигая еще ниже шляпу.
— Я собираю автографы! — Теперь уже можно было без риска для жизни семенить рядом с тем человеком. — Пожалуйста, я вас умоляю! Ну что вы хотите, я все для вас сделаю. Только пускай автограф будет «Дарье Сулимовой». Вы запомнили? «Дарье Сулимовой, которая готова для вас на все!»
Мы вошли в подъезд. Он впереди на шаг, я чуть сзади.
— Умойся! — приказал мне маленький человек. Глаза у него были темные и окружены темными кругами, как вчерашними синяками. — Не будет тебе автографа.
— Но пожалуйста! — взвыл я, вспомнив волшебное слово. — Пожалуйста, господин Шлягер!
Мы стояли у лифта.
— Откуда ты взяла эту дурацкую кликуху? — удивился мой собеседник. — Какой я тебе Шлягер? Пронькин я, поняла? Андрей Наумович Пронькин.
— Конечно, Андрей Наумович, — согласилась Дашенька. — А вы мне тоже подпишете автограф?
— Я? — Пронькин развеселился и даже не заметил, что открылись двери лифта. — Я покинул среднее образование, когда мне надоело!
Ясное дело — я встретился с большим авторитетом, которого окружающие недостаточно ценили.
— А я думала, что вы тоже артист. Вы такой типичный.
— Думала-передумала.
Пронькин ступил в лифт.
— А можно, я с вами? — спросила Дашенька. — Я на минуточку, только погляжу на Веню — и обратно.
— Чепуха. Нет его дома. Усекла? Его — нет — дома!
— Но я только на минуточку. Вы покажите мне, как он живет, — я прикоснусь. Хорошо? Я вам не помешаю.
— Глупости, — сказал Пронькин. Лифт закрылся и уехал.
Толстая Дашенька побежала пешком на третий этаж и застала Пронькина у двери в квартиру.
— А вот и я! — сообщила Дашенька.
— Сгинь! — приказал Пронькин.
— Ах, да вы что! Вы меня хоть убейте, хоть унижайте — что хотите делайте, но я ужасно настойчивая!
Пронькин сунул руку внутрь плаща, под мышку. По всему судя, он собирался отпугнуть глупую бабу видом пистолета.