Операция "Контрольный в сердце"

I dream of drums

Каменею. Одному Господу известно, что подвигло меня толкнуть дверь. Она оказалась не запертой. Закрываю ее за собой. Комната Бена вдвое больше моей и она пуста. Нет. В ней есть мебель, и даже компьютер включен, вот только хозяина нет. Опускаю сумку с вещами на пол, трясущейся рукой хватаю его подушку, подношу к лицу. Вдыхаю. По телу несутся мурашки. Его запах… О, Боже! В памяти возникают тысячи картинок.

Мы не виделись с ним полгода, а для меня это целая вечность. Отключаю мир. Сейчас в этой комнате только я и мои воспоминания. Только самые счастливые. Наш первый раз, та ночь после тяжелой смены, когда он сказал, что теперь мы можем быть вместе, наша помолвка, отдых в Техасе на берегу Мексиканского залива, и простые утренние часы, когда мы просто наслаждались друг другом.

Крепкие руки заключают меня в объятия, роняю подушку. На секунду касаюсь его ладоней своими. Цунами чувств накрывает меня с головой и я закрываю лицо ладонями. Плачу, еле успевая вдыхать. Это истерика. Это катарсис.

====== Часть 83. Возрождение ======

– Холи! Детка, – поворачивает меня, прижимая свою грудь к моей. Я утыкаюсь лицом в его шею. Спустя пять минут просто устаю. Поднимаю на него взгляд. Его глаза тоже красные, влажные, но ему нельзя рыдать, как девчонка. Он настоящий солдат. Еще секунда и он впивается в мои губы. И это самый страстный поцелуй, из тех, что когда-либо были у нас. Крепко сжимаю его плечи, наслаждаюсь им, растворяюсь… – Я так соскучилась! – выдыхаю. Сжимаю его майку на груди, тащу на себя, запрыгиваю на стол. Раздеваю

его, трясясь от нетерпения. Он тоже стаскивает с меня одежду. Горячие руки скользят по моему телу, как же я соскучилась по его большим ладоням! Любимым. Самым горячим, нежным. И самым большим! Его губы сжимающие мою грудь, огненное дыхание возвращают мои чувства к жизни. Быстрее! Пожалуйста, быстрее, любимый! Его колено резко раздвигает мои бедра и Бен входит в меня. Я сжимаюсь. – О, да! – стону. – Любимая! Любимая моя, – шепчет мне на ухо. Двигается быстро, жестко. И… – Детка… – хнычу. – Прости, – выдыхает. Я смеюсь. – Только не говори, что так будет теперь все время, – шепчу. – Не будет, – легко качает головой. – Я слишком долго ждал. – Но целых десять секунд? – смотрю в его глаза. – Еще раз прости, – целует в губы. – Я все исправлю, – снова двигается во мне. Второй раз длится целых сорок секунд. Да, он издевается! – Если будем держать такой темп, то к утру получится минут двадцать, – целует все мое лицо. – Я еще смогу, – кивает. – Достаточно, – обвиваю его шею руками. – Мне хватит. Я так устала, – качаю головой. – Правда, прости меня. – Простила, – спрыгиваю со стола. – Хочу спать с тобой. Мне же можно? – Вообще-то нет, – улыбается. – Но мы никому не скажем, – облизывает губы. Я прохожу по комнате, укладываюсь на кровать. Все здесь пахнет им. Моим любимым Бенджамином! Он ложится рядом, подкладывает под мою голову свое плечо. – Я думала, умру без тебя, – шепчу. – Даже разговаривала с тобой. – Умом поехала? – смеется. – Да, – киваю. – Как же я счастлива, что ты здесь, что здесь я. Что ты жив, невредим, командуешь этими солдатиками. – Покомандуешь ими, как же, – целует меня в висок. – Спи, – шепчет. – Сплю, – киваю. Закрываю глаза. Проваливаюсь в глубокий сон.

Утром не могу поверить своему счастью – он рядом! Тихонько храпит, приоткрыв рот. Улыбаюсь. Как же сильно я скучала!

И вот он вместе со мной. Также улыбается мне, болтает о чем-то отвлеченном, целует, крепко обнимает, говорит какая красивая даже с короткими волосами – решила отстричь, чтобы было проще. И по утрам мы расходимся на службу. Он – к своим солдатам, я в морг. Работы не много, и это не может не радовать. За два месяца я успеваю прочесть Отверженных и приняться за первую книгу Войны и мира. И каждую ночь мы с Беном проводим вместе, и все это время я не затыкаясь твержу ему, что нужно возвращаться.

Возвращаться в Лос-Анджелес, домой. Или в Техас, в Остин, мне все равно, только бы вместе. Он говорит, что связан обязательствами контракта до конца года, и как только он закончится, мы сразу же вернемся. Я точно знаю, что контракт можно расторгнуть в любой момент, просто уволиться, но Бен уверен, что это низко, и ничего подобного без особой причины он делать не собирается.

Я успокаиваюсь на пару дней, а потом тоска по гражданской жизни накрывает с головой и я плачу, умоляя его вернуться.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, каждые выходные мы ездим на местный базар в соседнюю деревню. Там можно полакомиться жареной бараниной и всякими сладкими лепешками. Вообще народ там живет совершенно разный. И местные иракцы, и военные с семьями и беженцы – в тылу американской армии спокойно. Бен говорит, что мы можем остаться в деревне на ночь. Крошечные пустующие дома здесь сдаются за пару баксов за сутки. Я несказанно рада. Лагерь безумно надоел за все это время, неуставные отношения демонстрировать запрещено, а проявлять чувства тем более. Еще Бен жутко бесится, когда я болтаю с солдатами. Он твердо уверен, что они все хотят меня трахнуть, а я думаю, что им простого флирта и общения с девушкой предостаточно.

– Смотри, это обычная шерсть, и не пахнет, – Бен сует мне в лицо жилетку, хочет купить себе такую же как у местных, из овчины. – Та черная тоже не пахла, – закатываю глаза. – Она не будет пахнуть, сэр. Шерсть проходит несколько этапов стирки, – заверяет его пожилой продавец. Он из коренных, но отлично говорит по-английски. – Вот видишь? – смотрю на любимого. – Сколько? – интересуюсь ценой. – Пять тысяч динар, – кивает продавец. – У нас только доллары, – Бен разводит руками. – Давайте, – соглашается. – Мой зять съездит в город и поменяет, – улыбается. Мы складываем жилетку в рюкзак, идем в сторону местного кафе. – И что ты будешь с ней делать дома? – В холодные вечера буду укрывать тебя ею, – улыбается. – Ты закинешь ее подальше в шкаф, и ни разу не наденешь. – Подарю твоему отцу, – сверкает глазами. – О! Папа будет… – в меня врезается парень. – Черт! – потираю лоб, который впечатался в колючий подбородок местного. – Простите, – извиняется он. – Смотреть… – поднимаю голову. Мужчина виновато улыбается мне. Это же! Это! – Бен, – сжимаю руку любимого и скатываюсь по его телу на песок.

====== Часть 84. Камал ======

Открываю глаза, часто моргаю. Я в темной комнате. Что происходит? Где я?

– Бен! – приподнимаюсь на локтях. Он оборачивается на мой зов, а вместе с ним и тот в кого я врезалась – мой брат. Мой Джерард! Джерри! Тот, кого я считала погибшим вот уже несколько лет. В его глазах та же незатуманеная синева, светлые волосы, собранные в пучок на затылке, родинка под левым глазом… Разве что морщинки появились, подбородок и щеки покрывает щетина, которую он никогда не носил и он так загорел, прямо как сын иракской женщины. – О, Господи! – взвизгиваю я и бросаюсь ему на шею. Истерично всхлипываю. – Мой родной! Ты жив! Мой родной! – отстраняюсь. – Бен! Бен! Он жив! Он жив! – теперь бросаюсь в объятья любимого. – Кто жив? Холи, что с тобой? – шепчет мне на ухо. Как кто? Джерри! – Камал! Сынок! – влетает пожилая женщина в палату. – Мне сказали, что ты в больнице. Как же ты меня перепугал! – она обнимает его. – Я столкнулся с мисс Холи, мама. Она, наверное, сильно ударилась, и вот я привел ее сюда. Это ее муж – Бенджамин, – представляет моего Бена тощей женщине. Сынок? Мама? Что происходит? – Как вы? – женщина сверлит меня взглядом. – Джер… Эмм… Камал, – еле выговариваю. О, Господи, братик, я не видела тебя десять лет. Десять! – Это ваша мама? – тычу пальцем в старуху. – Да. Моя мама – Камилла, – кивает. Я чуть ли не взвизгиваю. Джерри! – Вы плачете? – мой брат… Он так любил меня. Мой Джерри. – Моего друга звали Камал. Он погиб… – трясу головой. Кажется, Бен в шоке. Плотину прорвало. Я рыдаю как прокаженная. – Очень жаль, мисс Холи, – смотрит прямо в мои глаза. – Мы пойдем, – Камилла берет Джерри за руку и выводит из здания. – Какого хрена ты творишь? – Бен переводит на меня свой сумасшедший взгляд. – Это Джерард! Бен! Это Джерри! – Типа твой брат? Твой погибший несколько лет назад брат? Ты в своем уме вообще? У тебя сотрясение? Солнечный удар? Клещ в мозгу? – морщится. – Это мой брат, а ты придурок! – всхлипываю. – Не зли меня! Если я говорю, что это Джерард Маршалл О’Доннелл, значит так и есть! Я не ударилась головой, я упала в обморок от увиденного! Это Джерри, ясно?! Он жив! Он не погиб! – улыбаюсь. – Холи… – Заткнись! – рявкаю. – У него волосы светлые, родинка под левым глазом как у папы и Антуана! Помнишь? – Тогда почему он понятия не имеет кто ты? – садится на кушетку. – Не знаю, – жму плечами. К нам заходит доктор. Осматривает меня, говорит, что уже все нормально. Советует отдыхать и пить побольше воды. Мне нужно поговорить с братом! Хватаю Бена за руку, тащу за собой. К счастью, Джерри и его старуха крутятся у прилавка с фруктами. – Только не глупи, умоляю тебя, – шепчет Бен. – Я адекватна. Просто подыграй мне, – сжимаю его ладонь. – Камал, Камилла, – окликаю их. – Мисс Холи, – кивает мне брат. – Извините,

что отреагировала так. Это солнце мне в голову ударило. Мы с мужем можем пригласить вас выпить с нами чаю? – переминаюсь с ноги на ногу. – У нас вообще-то дела, – хмурится Камилла. – Мама! Мы все успеем. Давай выпьем чаю, бедной девушке и так досталось от меня, – улыбается Джер. – Да. Не отказывайте нам. Я слышал, что отказываться от чая с щербетом не принято, – включается в игру любимый. – Только недолго, – соглашается его псевдомать. Мы сворачиваем в укромное кафе, где много военных, и местных, зашедших полакомится свежайшим паниром. Занимаем пустующий стол у самой стены. Бен пытается отвлечь их разговором, а я не могу оторвать взгляда от брата. Мой Джерри! Мой родной и любимый брат! Мой лучший друг! Как же я счастлива, что ты жив! Как будут счастливы родители, когда узнают о тебе, как будет счастлив твой сын! Он ведь так любит тебя, ровняется на тебя… Снова слезы проступают на глаза. – Ты все плачешь и плачешь! – вскидывает руки Джер. – Бен! Что с твоей женой? – Она ностальгирует. Уже была здесь однажды, когда тут был город, – складно врет любимый. – Да. Мы с мамой жили в этом городе, пока его война не разрушила, – выдыхает брат. – А где именно жили? – сглатываю. – Мама говорит, что у реки. А река давно пересохла. Я вообще не помню ее, – жмет плечами. – Был слишком маленький? – кивает Бен. – Нет. Потерял память, – трет пальцами висок. – Снаряд упал прямо на дом. Да, мам? – накрывает ладонью ладонь Камиллы. – Верно, сынок, – отводит она взгляд. – Я все-таки добегу до молочника. Побудь здесь, не уходи никуда, – наказывает ему. – Мы его не отпустим, – улыбаюсь. Уж будь уверенна! Смотрю женщине вслед. – И совсем – совсем ничего не помнишь? То, что было до удара? Что ты делал? Кто был с тобой? Может, ты говоришь на каком-нибудь другом языке? – Холи, – шипит Бен. Я отмахиваюсь. – Нет. Говорю только на арабском и английском. Но после потери памяти арабский совсем плохо идет, я его будто впервые слышу. А английские слова схватываю налету. Видишь, как хорошо говорю? И маму научил. – Джерри! – повышаю голос. – Неужели ты меня не узнаешь? – сжимаю его ладонь. – Холи! – шипит Бен. – Что? – раскрывает глаза брат. – Ты не в своем уме! – отдергивает руку. – У тебя точно солнечный удар! – Джерри! Это же я! Холи! Твоя сестра. Младшая сестра! Посмотри на меня. Вспомни меня! – губы трясутся. – Как вам не стыдно издеваться над инвалидом? – встает из-за стола, уходит хромая. – Бен! Бен! Бен! – утыкаюсь ему в плечо. – Пойдем домой, пока нас не арестовали за публичное проявление чувств, – шепчет. Я глубоко вдыхаю. Он прав. Как всегда прав. Мы бредем к домам, которые сдает местная администрация. – Детка, я всегда поддержу тебя, ты знаешь. Но, ты уверенна, что это Джерард? – Да, малыш, – киваю. – Бенни, мы ведь как близнецы… – Холи, вы совсем не похожи, – качает головой. – Малыш, у меня полсотни фотографий Джерри в телефоне. Это он. Ты поймешь, – киваю.

И вправду. Пересмотрев все фото по два раза, Бен твердо убеждается, что парень, в которого я врезалась – мой старший брат. Любимый предлагает найти какие-то документы, справки, фотографии того, что Джер служил в армии. Да, да. Это, конечно же здорово, но я не могу долго ждать. Узнать где живет мой брат, с самозванкой-матерью не составит труда. Мужчины на рынке болтливы, а военные, охраняющие спокойствие города знают абсолютно всех жителей. Теперь стоит дождаться, пока Бен уйдет в душ…

====== Часть 85. Узы ======

– Хаджи, Хаджи, – окликаю держателя единственного кафе в городке. Он очень приветлив, придерживается свободных нравов, прожил в Германии небольшую часть жизни, к американцам и европейцам относится положительно. – Сегодня днем мы с Беном пили чай у тебя. – С вами еще парнишка был и старуха, – он всех посетителей помнит. – Да! Господи, да! – радуюсь. – Ты знаешь их? – Я всех здесь знаю, деточка. – Где они живут? – кусаю губу. Что ответить если он спросит зачем мне эта информация? – За мединой, у разбитого фонтана. Серая халупа. Третья от угла, – выдыхает дым своего электронного кальяна. – Спасибо! – чуть кланяюсь ему. Семеню по базарной площади. Зачерпываю полные сандалии остывающего песка. Площадь заканчивается, отсчитываю третий от угла дом. Действительно серая халупа. На крыльце сидит Камилла. Женщина расчесывает шерсть, перекладывая ее в мешок. – Привет, – улыбаюсь. Она быстро вскидывает голову, бормочет что-то на арабском, возможно, проклятья. Не знаю, мне плевать! – Чего тебе еще? Ты со своим мужем напугала моего сына, – рычит. – Позови Джерарда! – копирую ее тон. – Кто такой? – Позови своего сына. Мне нужно с ним поговорить! – требую. – У тебя есть муж! Ты не должна с ним разговаривать. Он и так болен. – Чем он болен? Отравлен твоей ложью? – сжимаю кулаки. – Уходи! Я позову военных, – грозит мне. – Зови, – киваю. – Расскажем им как американский солдат, считавшийся дезертиром, пропавшим без вести и погибшим – жив! Расскажешь, как он оказался у тебя и до сих пор ничего не вспомнил. – Он умирал! Я спасла его! – Спасибо! Спасибо, правда. Но у него есть семья, которая просто убита горем. У него есть отец и мать, которые тоскуют. У него есть сын, который никогда его не видел, но безумно любит. И, в конце концов, здесь я! Его младшая сестра. Он был моим самым лучшим другом. Ты не имеешь права его держать! – голос дрожит, по щекам текут слезы. – Твои родители тоскуют? – встает она. – А я не тоскую по своему Камалу? Его убили ваши солдаты! – рычит. – Мне очень жаль. Он неправильно жил, – киваю. – Ты не знаешь его! Он не от хороший жизни похищал солдат! Ему нужно было кормить меня и своего отца… – Похищал солдат? – раскрываю глаза. – Что? Я правильно поняла? – Это была его работа! Но он не хотел бить их, пытать! Не хотел стать рабовладельцем. – Господи! – прошибает ледяной пот. – Камал! Джерри! Эй! – зову его. – Нет! Не забирай его у меня! Он один моя радость, – причитает она. – Холи! Твою мать! Идиотка! – подлетает Бен. А он откуда взялся? – Она заменила своего сына Джерардом! Она вдолбила ему в голову, что он араб! Черт! Бен! Приведи сюда Джерри! Приведи! Позови кого-то из армии. Скажем, что она насильно удерживает его! – пытаюсь вырваться из тисков рук Бена. – Отпусти, любимый! Умоляю! – Пойдем домой, Холи. Тише. – Тише? Она обманула моего брата! Бен! Ты не понимаешь! Джерри! Братик! – ору. – Ты слышала своего мужа, Холи, – тихий голос моего брата. – Иди домой. – Джерри! Джерри! Я твоя сестра! У тебя есть настоящие родители! Эжени! Ты помнишь ее? У тебя есть сын! Она родила от тебя прекрасного мальчика! Он большой. Так похож на тебя! Пойдем с нами, мы отвезем тебя домой! – Уходи, Холи, – повторяет брат. – Мама, зайди в дом. – Да, сын, – произносит на арабском, входит в халупу, закрывает за собой дверь. – Бенни! – скатываюсь по его телу на колени. – Тише, любимая. Тише, – поднимает меня на ноги. – Пойдем домой. – Он… Но ведь он! Бенни! Он… – всхлипываю. – Дай ему время, – крепко сжимает мою ладонь. – Холи, это все непросто. Сложно для него, понимаешь? Представь, что я прямо сейчас скажу тебе, что вся твоя жизнь – ложь. Те, кого ты считала близкими – чужие для тебя люди. Он в шоке. – Я знаю. Ему плохо, и я хочу сейчас быть с ним, поддержать, – шагаю в дом. – Дай ему время, родная. Главное, что он жив, и что теперь он все знает, – Бен убирает пряди от моего лица. – Ты прав, малыш. Это считается крошечной победой, – крепко прижимаю свое тело к его. – Все? Ты успокоилась? – смотрит на меня. Я киваю, утирая нос. – Теперь поговорим о том, что ты молча сбежала, – выставляет палец. Я закатываю глаза. Начинается…

====== Часть 86. Вспомни меня ======

Мы уже три недели не были в городке. Бен запрещает мне покидать пределы лагеря. Даже за останками тел военные не берут меня с собой по его приказу. Он переживает за меня, за контуженного Джерарда. Это и понятно. Я в эйфории от того, что брат жив и могу натворить всяких глупостей, а это я как раз умею и активно практикую. А ему не нужны потрясения. Их и так было не мало, и еще парочка прибавилась в последнее время, когда он узнал, что его мать, не его мать, а мать одного из подонков, которые издевались над ним и его сослуживцами, теперь он знает, что у него есть сестра, двое настоящих родителей и малолетний сын.