Операция "Контрольный в сердце"
Шрифт:
Мне разрешают выйти на работу. Но, так как до этого случая на меня никто никогда не покушался, то полдня я занимаюсь бумажной работой, а другую половину провожу у психолога нашего департамента Кимберли Дэниэл. Она каждый день расспрашивает меня об одном и том же. Это раздражает, но я стойко повторяю заученные ответы. Только бы она допустила меня до работы. Но, Кимберли говорит, что мне ещё рано на улицы. Мы договариваемся с ней, что как только выйдет Бен, вместе с ним выйду и я. Зная, как страстно Бенни любит свою работу, я не сомневаюсь, что он захочет вернуться раньше, чем разрешат врачи.
Санчес, Дейзи и Декс постоянно навещают Бена. Я стараюсь не спрашивать у них про него. Разве, что как бы между прочего справляюсь о его здоровье. А сама еле сдерживаюсь, чтобы не засыпать их вопросами. Как там Бен? Какое у него настроение? Что он говорит, чего не говорит? Говорит ли он обо мне? Его бывшая всё ещё дежурит у его кровати? Между ними снова что-то есть? Она любит его? А он её? Любит ли он меня? И так до бесконечности! И все мои сны только про Бена. Хорошие и не очень, цветные и чёрно-белые. Со смыслом и простой набор картинок. Бен! Бен! Бен! И так день за днём, неделя за неделей. Дурочка наконец-таки
После того, как мы проводили Клер в увольнение в баре у Хесуса, теперь можем посещать его без приглашений, в любое, конечно, кроме рабочего, время. Сегодня вечером здесь мало народу. Несколько копов и семья самого хозяина бара.
– Ты такая грустная всё время, дочка, – жена Хесуса, забирает пустой стакан Жасмин. Я осталась одна за столиком, ребята трутся у барной стойки. Старший сын Хесуса – бывший коп. Работал в Гондурасе. У него в кармане всегда парочка сумасшедших баек про банды бедной страны. – Моё сердце грустит, тётя Черо, – три стопки текилы дают о себе знать. – Где твоё сердце? – наклоняет она голову. – Не здесь, – качаю головой. Бен в больнице… Я вздрагиваю от грохота хохота Декса и Санчеса. – Ты её друг, Декстер? – смотрит Черо на Декса. – Да, тётя Черо, – кивает Декстер. – Так почему вы веселитесь, а Холи грустит? – указывает на меня. – Мы сейчас всё исправим! – восклицает Жасмин. – У Хесуса есть караоке! Сейчас будем петь! – хихикает Дейзи. – Да. Этого мне как раз не хватает! Я плакать готова, а вы хотите, чтобы я пела? Это вряд ли, – качаю головой. – Мы споём для тебя, – подмигивает мне подруга. И они, правда, поют, посвящая мне каждую песню. Начиная с «Я буду жить» и «Жёлтой субмарины», заканчивая грустной песней бедных мексиканских рабочих, которую на два голоса разложили Санчес и сын Хесуса Хуго. Теперь, когда бар погрузился в меланхоличную грусть, я тоже хочу спеть. The Band Pretty – If I die young. – Если я умру молодой, похороните меня в сатине… – начинаю я. И чем дольше я пою, тем тяжелее сдерживать слёзы. А позже, становится совсем невозможно. Если бы Бен не спас меня… Если бы не выжил сам… – Так наденьте же свои самые лучшие костюмы, а я надену жемчуг, – поднимаю глаза. В дверях стоит Бен. В своей чёрной куртке, тёмных джинсах, опираясь на больничную трость. – Чего я никогда не делала, – улыбаюсь ему, быстро машу ладонью. Друзья оборачиваются, видят его, окружают. Я заканчиваю петь, киваю аплодирующим, подхожу к толпе друзей. – Привет, О’Доннелл, – Бен вскидывает руку. – Привет, – улыбаюсь. Понимаю, что не видела его уже целый месяц. Тяжёлый месяц. И я невероятно сильно завидую Дейзи. Она может обнять его, чего я себе позволить не могу. Это удручает. Я бы с радостью запрыгнула на его руки, обнимала и целовала всё его лицо. Ты здесь! Ты жив! Уже не лежишь на больничной койке, и твоей жизни ничего не угрожает. И моему счастью нет предела!
Я не разговариваю с Беном, лишь сижу остаток вечера с опущенной головой. Припоминая мой пьяный визит в его дом несколько месяцев назад, Бен вызывается отвезти меня домой, замечая, что мне на такой грязной машине вообще не стоит появляться в Лос-Анджелесе.
– Спасибо, офицер, – закатываю глаза. Я слишком много думала о тебе, чтобы подумать о чистоте своей машины. – Ты ни разу не пришла, – тихонько говорит Бен. Он всё-таки начал эту тему. – Эмм… Не думала, что тебе это было нужно, – пялюсь в окно. – Не нужно, – хмыкает он. – Думал, что у тебя есть совесть. – Я не просила рисковать своей жизнью ради меня, – фыркаю. – Это моя работа. Надеюсь, ты бы сделала тоже самое. – Сделала бы, – киваю, а саму прошивает страх. – Надеюсь, этого не потребуется. – Я тоже надеюсь, – кивает. Он обижен, может, разочарован. Но виду не подаёт. Останавливается у моего дома, глушит мотор. Кажется, что собирается поговорить со мной, или что-то сделать. Но я не могу разговаривать. Мне стыдно. И я не могу разболтать про его бывшую и запрет Санчеса. – Холи, – начинает. Нет! Нет! Нет! – Спокойной ночи! – вылетаю из его машины. Быстро шагаю в свою квартиру. Прижимаюсь спиной к двери, закрывая её. Может, он хотел сказать, что не вернётся в полицию? Я бы не смогла сдержаться. Так какая разница где плакать?
Напарник не уходит из полиции! К моему величайшему счастью. Спустя ещё пару недель нас наконец-то выпускают на улицы. Я скучала! Знакомые лица торговцев наркотиками, проституток. Те же дети резвятся в парках, тот же шум у школ.
Мы с Беном непринуждённо болтаем на различные темы, не касающиеся нас. Но между нами всё равно какая-то недосказанность, неопределённость.
====== Часть 11. Терапия ======
Давно пора было отогнать мою Хонду на мойку. Надоело, что Бен смеётся надо мной. Вытаскиваю сумку из машины, торможу такси. Водитель болтает про хорошее утро, в то время как я перерываю сумку. Понимаю, что у меня пара баксов в кармане джинсов и всё. Больше ни цента. Водитель не собирается везти меня дальше. Я уговариваю его, ведь всего пара кварталов осталась. Но он выгоняет меня из машины. Урод!
Я не могла заплатить больше. Просто забыла бумажник в машине. Идиотка! Там ещё и водительские права. Иду по улице, прижимая сумку к рёбрам.
– Раз, два, коровка замычала, – напеваю. – Раз, два, ты ночью простонала, – допеваю пошлятину, которую придумал Декс. Испортил детскую песенку! – Тьфу! Дурак, О’Райли! – смеюсь. – Простите, мисс, – в меня врезается чёрный парень. Я взвизгиваю. Большие голубые глаза смотрят на меня. Я моргаю. Крайне редко, а точнее никогда раньше я не видела чёрных парней с голубыми глазами. Никогда раньше, кроме того дня, когда нас с Беном чуть не убили. Но голубые глаза так оттеняют тёмного цвета кожу. Это что-то волшебное. Как чёрный песок облепивший ультрамарин. – Ничего страшного, – я почему-то начинаю плакать, закрыв рот рукой. – Простите, простите, простите, простите… – парнишка убегает. Я плачу так сильно и громко, что не получается нормально вздохнуть. Я взорвусь сейчас от этого. Вхожу в участок. Всё ещё задыхаюсь. – Офицер О’Доннелл, с вами всё в порядке? – Холи, ты как? – Что случилось? – со всех сторон. И мне бы впору ответить, но спазм так сковал лёгкие, что сил нет даже вдохнуть. – Эй, эй, эй! – откуда ни возьмись возникает Бен и дарит мне две невесомые
Сначала представление. Мы садимся рядом. На шестом ряду.
– Так жарко, – машу на себя программкой. Я хочу уйти отсюда! – Смотри! Белуги, афалины, – перечисляет Бен. – Афалины, – повторяю. – Что-то знакомое. – Черноморские дельфины, – объясняет Бен. – Там же родились моя бабушка и дедушка. Чёрное море, – трясу ладонью. – Россия! – хлопаю ресницами. Громко гремит голос ведущего, и как только у меня получается разглядеть дельфинов, неторопливые слёзы наполняют нижние веки. Я не могу объяснить эти слёзы. Мне просто хочется тихонечко плакать. Отпускать эти слёзы. – Ты плачешь? – шепчет Бен. Я даже ответить не могу. Большая ладонь сжимает кончики моих пальцев. Мой любимый! Бенджи! Спасибо, что сейчас ты со мной, любимый! Я не могу успокоиться до самого конца представления. – Иди! – подталкивает меня к раздевалке. Я должна буду прокатиться с дельфином по огромному бассейну. – Нет! – сжимаю руки у груди. Начинаю снова плакать. – Стой! Стоп! – Бенджи сжимает ладонями мои запястья. – Сделаем по-другому. Сейчас пойду, переоденусь, и первый с дельфинами поплаваю я, – улыбается. – Они съедят тебя! – не хочу отпускать его. Он смеётся, уходит. Через пару минут прыгает в бассейн. Я вздрагиваю. Через огромные чёрные очки наблюдаю, как он плавает возле дельфинов, вокруг дельфинов. Мне кажется, что под дельфинами и над ними! Он радостный, как подросток. – Твоя очередь! – выдыхает он. Мелкие капельки воды с его светлых волос падают на мои голые предплечья. Я вздрагиваю. – Пойдёмте, – работницы дельфинария уводят меня в раздевалку. Помогают натянуть костюм. Ещё предлагают ласты и маску, но я отказываюсь. – Это мальчик, – девушка кивает на абсолютно чёрного дельфина по правую сторону от меня. – Это Шарик, – произносит по-русски. – Шарик? – улыбаюсь. – Как пёсика. – Русская? – радуется девушка. – На половину, – киваю. – А это девочка. Дельфина! – представляет. Я смеюсь. – А теперь, просто спускайтесь в бассейн. Я буду говорить, что делать. Не делайте резких движений, и всё будет хорошо, – кивает.
Я опускаю ступни на первую ступень, окуная их в воду. Поворачиваю голову, глядя на Бена. Он выставляет большие пальцы. Я не могу облажаться! Весь страх уходит, как только я прикасаюсь к дельфину, остаётся только дрожь от слёз. У животного скользкий, но довольно приятный покров. Плавник, за который мне сказали держаться – очень тёплый. Я прижимаюсь к нему лбом и чувствую, будто животное говорит мне что-то. Только успеваю всхлипывать, набирая воздуха.
Стою под душем. Мне легче. Мне невероятно легко. Я будто родилась заново, исповедалась. Это всё, этот нервный срыв, это из-за Бена. Его ранение, моя любовь к нему. Безответная любовь.
– Ты можешь отвезти меня домой? Я забыла бумажник в машине. Рассеянная какая-то стала. – Может беременная? – смотрит Бен. – Да, – киваю. – Залетела от своей работы. Ну, или от тебя. – Эй! – тычет локтем мне в бок. – Ты на меня не повесишь своего мелкого! – грозит пальцем. Я смеюсь. Я так сильно тебя люблю, Бенджи! – Хочешь тако? – Нет, – качаю головой. – Хочу сок из сельдерея, брокколи и контейнер черники. – И, что? Есть такое место, где эту траву можно съесть? – морщится. – Да, – киваю. – Веганское кафе в Сильвер Лейк. – Показывай, – улыбается Бен и мы выезжаем на широкую дорогу. В его машине играет старый рок. Я прикрываю глаза. Не знаю, может ли быть что-то приятнее? Прекрасный солнечный день, я больше не хочу реветь, рядом любимый, пусть и не догадывающийся об этом, мужчина и любимая музыка. – Кажется, мы подъезжаем. – С чего ты взял? – улыбаюсь, не открывая глаза. – Сеном завоняло, – слышу задор. – Сеном… – корчу рожу. – Ты хоть знаешь, как пахнет сено, городской мальчик? – моргаю. – Представляю… – улыбается. Я закатываю глаза. – Можно подумать ты знаешь, девочка из Брентвуда! – Ну, примерно так, – открываю окошко, запуская уличный воздух в машину. Бен смеётся. О, Господи! Я люблю тебя, Бенджи! Я сейчас признаюсь! – Мы оба понятия не имеем, как пахнет сено. Выберемся как-нибудь на ферму. – Зачем? – поворачиваю голову. Это свидание? Позови меня на свидание, умоляю! – Понюхаем сено! – глаза горят. Я киваю. Немного разочарованно. Я так хотела, чтобы ты позвал меня на свидание… Мы обедаем в веганском кафе, и Бен отвозит меня домой. За домашними делами не замечаю, как наступает тёмный вечер. За просмотром очередных серий сериала осушаю две бутылки белого игристого вина. Отключаюсь прямо на диване.
Просыпаюсь от гневного сигнала будильника.
====== Часть 12. Противный визг ======
– Дьявол! Уже пять утра! Алкоголичка! – несусь в душ. Волосы сохнут на ветру залетающем в окна. Не глядя в зеркала, растираю на веках светлые тени, а то Бенни будет ругать меня за яркий макияж. Влетаю в переговорную, прямо во время напутственных слов шерифа. – Офицер! Я рад, что вы соизволили присоединиться, – у Джона назидательный тон. Я глупо улыбаюсь и сажусь за крайний стол. Перевожу взгляд на Бена. Он закатывает глаза. – Ты опоздала! – шепчет Дейзи. – Серьёзно? – сарказм. – У тебя волосы мокрые, – тычет пальцем на мою голову. – Я торопилась! – шепчу. – Кто-то будет сегодня кудряшкой! – наматывает локон моей выбившейся челки на палец.