Операция "Контрольный в сердце"

I dream of drums

Я замечаю, как темно стало посреди дня, дождь неустанно заливает улицу. Это странно. Редко здесь бывает такая погода. Внезапная череда выстрелов заставляет кого-то из женщин офицеров взвизгнуть. Тихонько радуюсь, что это не я визжала.

– К перилам! – громкий приказ и мимо нас проносится отряд захвата. – Ты в порядке? – голос Бена по рации. Чёрт! Он позорит меня! Выключаю станцию на своём поясе. – Разошлись! – командует сержант. Я не знаю его. Очевидно из местного департамента. Я крепко сжимаю в вытянутой руке свой Глок, щёлкаю предохранитель. Я готова стрелять. В ноги точно, ну или в руку. Я обхожу пару туалетов, классов, игровую комнату. Сообщаю, что всё чисто, спускаюсь к машинам. Бен ведёт арестованного мальчишку в машину сержанта. Собираюсь сесть в наш Форд и доесть свой бургер, вокруг и так слишком много полицейских, вряд ли я буду полезной. И уже иду к двери, но совершенно случайно, краем глаза замечаю мелькнувшую белую майку в дверном проёме школьного гаража. Вокруг никого. Быстро шагаю к постройке. – Би-33, офицер О’Доннелл. Заметила подростка, в гараже за школой, проверяю, – сообщаю по рации. Вытаскиваю пистолет, снимаю с предохранителя. Вхожу в помещение. Осматриваюсь. Два автобуса, какие-то железяки, как в папиной мастерской, велосипеды. – Би-33, гараж чист. Очевидно, показалось, – докладываю, застёгиваю кобуру. Разворачиваюсь к выходу. Мне в живот упирается ствол. Быстро моргаю, глядя на оружие. Беретта. – Стой! – мальчишка лет пятнадцати смотрит на меня снизу вверх. – Подними руки! – приказывает. Медленно поднимаю руки. – Привет, – улыбаюсь. – Опусти пушку, – прошу. Даже через толщину жилета чувствую холод дула. – Нет. Ты сразу арестуешь

меня, – отказывается. – Нет. Клянусь. Как тебя зовут? – Брайан, – хрипит мальчишка. – Ты учишься здесь Брайан? – отвлекаю его. – Нет. Меня исключили. Меня и моих друзей, – ему самому страшно. – Брайан, давай выйдем на улицу. Обещаю, тебя не арестуют. Тебя отдадут родителям. Самое страшное, что произойдёт – они поругают тебя. Но ты же понимаешь, то, что ты сделал – плохо. Ты стрелял? – Да, – опускает глаза. – Вот видишь! Но, ничего страшного, – руки трясутся. – Опусти пистолет, положи его на пол, – киваю. – Только не опускай руки! – предостерегает меня. – Нет! Нет! – выше поднимаю руки. – Клади пистолет, и пойдём на улицу. – Я оставил куртку. На капоте автобуса, – Брайан кивает на автобус. – Я заберу её, и мы пойдём! – предупреждаю. Отхожу к машине, и делаю роковую ошибку – поворачиваюсь к мальчишке спиной. Слышу щелчок предохранителя и всхлип. Мой инстинкт самосохранения, вытесняя мысли и чувства, управляет моим телом. Я быстро выхватываю свой Глок и несколько раз стреляю мальчишке в грудь. Он громко кричит и замертво падает на пол. Убираю своё оружие в кобуру, подхожу к мальчишке, со всей силы пинаю его Беретту, выхожу на улицу. – Кто стрелял? – подбегают ко мне офицеры. – Я, – часто моргаю. – Она убила его? – слышу чей-то голос. – Что? Убила? – инстинкт быстро покидает моё тело и ему на смену приходят чувства. Слёзы текут по щекам. – Убила… Я убила его… – иду к нашей машине. Из-за слёз не вижу дороги. – О, Боже! – стону. – О’Доннелл! – напарник хватает меня за руку. – Бенни! – задыхаюсь. – Бенни! Ребёнок! – Что? – сжимает мои плечи. – Бенни, я убила его! Ребёнок! Я убила ребёнка! Бенни! – визжу, утыкаясь ему в грудь. – Как? Что? Как? – крепко обнимает. – Я выстрелила в него. Ему в грудь! Он закричал и упал на пол! Я убила его! Убила! Я убийца! – дышать не получается. – Тихо! Успокойся! – отрывает меня от своей груди. – Офицер, проследуйте за нами! – Элиза, детектив внутренних, надевает на меня наручники. – Эй, стойте! Стойте! – останавливает их Бен. – Уйди, Бенджамин! – отгоняет его Марк. – Всё хорошо, – пытаюсь убедить то ли себя, то ли его. Меня запихивают в машину, везут долгие сорок минут в департамент. Меня жутко тошнит, плачу навзрыд. Я убила ребёнка! Сейчас мне наплевать, что он стрелял по своим одноклассникам. Сейчас я переживаю только за свою карму. Не хочу в ад!

Меня усаживают в кабинет шерифа, пристёгивают к столу, оставляют в одиночестве. Плачу. Что происходит? Пожалуйста, пусть это будет сон. Плохой, страшный, невыносимо ужасный, но сон. Я сейчас проснусь, напялю на себя спортивный костюм и поеду в участок. Буду снова спорить с Беном, обижаться на него, но всё-таки любить не смотря ни на что…

– Пойдём, – Декс отстёгивает меня от стола. – Что происходит, родной? – утираю слёзы. Он ведёт меня в допросную. – Не могу говорить, птичка! Не могу, – быстро целует меня в лоб, заводит в кабинет. Передо мной шериф, детективы отдела внутренних расследований. Где детективы убойного? – Джон! Шеф! – смотрю на шерифа Честора. – Я не хотела его убивать! Не хотела! Гореть мне в аду за убийство ребёнка! – слёзы текут. – Хол, мальчишка жив! – сообщает мне Элиза. – Жив? Жив? – поднимаю глаза. – Насколько жив? – кусаю губу. – Настолько, что у него всего лишь синяк на груди. Он был в жилете, – рассказывает шеф. Слёзы снова орошают лицо. Я счастлива! Я никого не убила! – Почему ты не сообщила диспетчеру о том, что преследуешь одного из стрелявших? – смотрит на меня Марк. – Я сообщила. Сразу же, как только увидела мальчишку в дверях гаража, – киваю. – Нет, Холи. Такой записи нет, – качает головой Элиза. – Дьявол! – накрываю лицо ладонями. – Я отключила рацию, когда мы были в школе. Меня отвлекали переговоры, – вспоминаю. Я же отключила рацию, после вопроса Бена. Не хотела, чтобы он меня позорил. – Твою мать, Холи! – сжимает кулаки шеф. – Каким местом ты думала? – Простите! – качаю головой. – Никогда не делай так! – грозит мне Марк. Я киваю. – Холи, у парнишки было оружие? – Элиза смотрит на меня. – Эмм… – напрягаю память. – Да! Он направлял дуло на меня. Это Беретта. Я не знаю, что за калибр, но это точно Беретта! – рассказываю. – У мальчика не было Беретты. – Как? – улыбаюсь. – Чем он угрожал всей школе? Чем он тыкал мне в живот? – удивляюсь. – При нем ничего найдено не было, – сообщает Элиза. – Вы хотите сказать, что я стреляла в безоружного, безобидного мальчишку? – развожу руками. – Мы хотим сказать, что школу оцепили, будет произведено расследование. А ты, пока будешь под домашним арестом, – Джон нервничает. Конечно, я один из лучших офицеров! – Холи, мы наденем на тебя датчик слежения. Ты можешь передвигаться только по периметру своей квартиры, две ступени вниз, и две вверх. Всё. Это ограничение. Всё, что нам нужно – найти Беретту стрелявшего. – Клер хотела переночевать сегодня у меня, – тру лоб ладонями. – Это не важно, кто приходит или живёт с тобой. Главное, чтобы ты не выходила дальше подъезда, – кивает Элиза. Меня выводят из участка. Перед ним несколько машин и семей учеников из школы. На меня налетает толпа. Женщины обнимают меня в благодарности, мужчины жмут руки. Вспышки камер ослепляют. Я – герой, обезвредивший одного из потенциальных убийц их детей. – Тварь! – какая-то женщина плюёт на меня, но я уворачиваюсь и получаю неприятную жидкость на своё плечо. Раскрываю глаза. Полицейские уже оттаскивают её. – Ты чуть не убила моего мальчика! – орёт она. Толпа родителей накидывается на неё. Я не обращаю внимания, забираюсь в машину. Тяжело дышу, пытаясь не рыдать. Меня отвозят домой. В мою квартиру в Эко Парк. Я подписываю бумаги, и на моей лодыжке застёгивают ремешок браслета слежения.

Клер не приходит ночевать, объясняя это романтическим ужином с Патриком. Я всё понимаю. Тихонько засыпаю под своим любимый одеялом набитым ароматной искусственной норкой.

====== Часть 19. Домашний арест ======

Он жив! Он жив! Жив! Жив! Я не убийца! Мне наплевать на домашний арест, главное, что парень жив.

Дейзи рассказывает, что остальных трёх мальчишек тоже арестовали. Ранен только учитель испанского. Оказывается, из-за него мальчишек и исключили. Я расспрашиваю её о расследовании, но она ничего не знает. Этим занимаются детективы отдела внутренних расследований.

– Я точно помню, что у него был ствол! Я видела его, Дейзи! Он держал его в руках, когда я выстрелила в него, но… Но, потом я не помню куда он делся! Просто не помню, Дейз! – тру лоб пальцами. – Я знаю детка, знаю! Но они пока не нашли его. Но найдут! Обязательно! – она обнимает меня у двери. – Я провожу тебя, – грустно выдыхаю. Мне скучно сидеть в четырёх стенах. – Куда? – тормозит меня подруга. – Забыла про феньку? – тычет на мою ногу. – Чёрт! – рычу. – Вали! Люблю тебя! – посылаю подруге воздушный поцелуй.

Скучно! Мне скучно! Я не знаю чем заняться, куда себя деть. У меня была динамичная, интересная, хоть и опасная работа. А сейчас один день похож на другой.

Я рано просыпаюсь, занимаюсь, готовлю завтрак, ем, снова занимаюсь, иду в душ, смотрю телевизор, копаюсь в компьютере, играю с котёнком, сплю, снова занимаюсь, ужинаю, снова душ и ночной сон. День за днём. Так уже две недели. Я люблю свою квартиру, но ещё пара таких дней и я начну рушить эти стены, за которыми я должна сидеть.

Очередное, совершенно обычное утро. Ничего не предвещает смены скучнейшего распорядка дня. Сижу на диване. От духоты начинает болеть голова. Собираюсь выйти на балкон, ищу тапочки. И прямо здесь, в Эко Парк, перед моими окнами парень пытается отобрать сумку у женщины.

– Эй! Стой! – ору. – Отпусти её! Полиция! – взвизгиваю. Он не реагирует. – Урод! – вылетаю из квартиры, сбегаю по лестнице. – Стоять! – сбиваю грабителя с ног. Быстро переворачиваю его на живот, прижимаю коленом к асфальту. – Мэм! Дайте мне ремень от вашей сумочки, – прошу. Она кивает отстёгивает ручку. Я быстро заматываю запястья парня. – Спасибо вам! Спасибо! – радуется женщина. – Тут моя зарплата за три месяца. Я не знаю, чтобы я делала, отбери он у меня её, – благодарит меня. Парень что-то быстро лепечет на незнакомом мне языке. –

Заткнись! – несильно бью его между лопаток кулаком. – Мэм, позвоните 911! – прошу. Но буквально через несколько секунд слышу сирены и на улице появляются две патрульных машины. – Стойте! – машу им. – Стойте! – узнаю номера и код нашего департамента на машинах. – Холи! – рычит Элиза. А она что тут делает? – Привет! Держите идиота. Он пытался отобрать сумку у миссис, – объясняю. – О’Доннелл! – голос шерифа. За ним идёт Бен и Марк. – Эй! Вы приехали меня навестить? – немного не понимаю, что здесь происходит. – Мы приехали арестовать тебя! – качает головой Марк. – Что? – свожу брови. – Браслет! Точно! – несусь в квартиру. Ярко-красная мигающая лампочка снова становится зелёной. Они все поднимаются в квартиру. Я стою у окна, наблюдая, как патруль увозит грабителя. – Какого чёрта ты бегаешь? – злится Элиза. – Вы же меня не арестуете? – скептически смотрю на них. – Вообще-то должны. Ты не выполнила условия домашнего ареста, – разводит руками Джон. – Каким местом ты думала? – срывается Бен. Я вздрагиваю. – Собирай вещи. Поживёшь в камере предварительного заключения, – кивает на дверь шеф. – Джон! Пожалуйста! – мне страшно. Я совсем не хочу жить в камере. – Если ты не можешь удержать себя в периметре своей квартиры, тебя удержат надзиратели, – разводит руками. – Джон, погоди, – тормозит его Бен. – Детективы ещё не нашли пистолет, но ты же заешь, что Холи не стала бы стрелять в мальчишку. – Защищаешь её? Уверен в ней? – хмыкает Джон. – Уверен. Думаю тюремные надзиратели – это слишком, – кивает Бен. – Тюремные – слишком? Тогда отвечай за неё сам! – рявкает. – Холи, ты переезжаешь к Бену! – сообщает шеф. – Что? – раскрываю глаза. – Какого дьявола? – Бен в шоке. – Нет! – Не нужна мне нянька! – мне обидно. – Заткнулись оба! Собирайся! Мы перезагрузим браслет в Нортридже, – Джон выходит из квартиры. За ним Элиза. – Простите, но это очень смешно, – хохочет Марк. Больной? – Мы не можем жить вместе, – испуганно смотрит Бен. – Не можем, – киваю. Это же будет ад! Хотя… Может, я всё-таки соблазню тебя? – Но ты его слышала, возьми необходимое. Если тебе что-то понадобится, попросишь Дейзи. Я всё равно только закончил ремонт в гостевой. Опробуешь кровать, – выходит.

Может, мы вместе опробуем? Ладно, Холи! Перестань. Он ясно дал понять, что не собирается больше спать со мной. Прекрати утешать себя надеждами. Ты же знаешь, он никогда не меняет своих решений.

– Ногу! – требует Марк. Я закатываю глаза, опускаю задницу на журнальный столик, кладу ногу на колено детективу. Он осторожно закатывает штанину моих джинсов. Бен пристально следит за нами. Напряжённый какой-то. Ну, да. Не рад, что у него внезапно появилась соседка. Да ещё и та, с которой он переспал однажды, сказал, что это ничего не значит, обидев. – Семь, один, один, четыре, – перечисляет цифры на браслете, записывая их в компьютер. – Прости, – смотрю на Бена, глупо улыбаясь. – Ничего сейчас не говори, – трясёт ладонью. Я киваю. – Как раз до самой ограды и подъездной дорожки, – входят Элиза и Джон. – Ты слышишь, Холи? До ограды и гаража! Не дальше! – рычит шеф. – Поняла! – корчу рожу. – Никакой ограды и гаража! Она не выйдет за порог! Я обещаю. Не выпущу её из дома, – качает головой Бен. – Может, вообще меня в комнате запрёшь? – морщусь. Бен молча делает из пальцев круг, показывая будто душит меня. Я показываю ему язык. – Всё, поехали! – щёлкает пальцами Джон. – Смену ещё никто не отменял, – все выходят из дома. – О’Доннелл! – рявкает. – Умоляю! Прошу, приказываю, в конце концов! Сиди тут. Никуда не выходи! – Сэр, да, сэр! – киваю. Остаюсь одна.

Смотрю по телевизору погоню. Кажется, наш департамент там тоже участвует. У меня прямо всё тело чешется. Сил нет, как хочу вернуться на улицы. В сущности, у Бена не намного веселее. В холодильнике нет готовой еды, только отдельные продукты.

«Может, ужин приготовить?» – пишу Бену. Он отвечает через час с небольшим. «Не стоит. Я поздно приеду. Приготовь для себя», – более чем безразлично. Он будто специально меня бесит. – Сукин сын! – визжу сквозь сжатые зубы, плюхаясь на его кровать. Утыкаюсь лицом в подушки. О! Господи! Этот запах. Бенджи! Всё тело горит огнём. Выхожу на улицу, подставляя лицо под приятный ветер. Здесь наверху, воздух чище. Босыми ногам наступаю на прохладную газонную траву. «Подъездная дорожка, изгородь», – внутренний голос. Да, да. Я помню. – Здравствуйте! – мимо идёт женщина, на поводке у неё красивый далматинец. – Добрый вечер, – киваю. – Я живу в соседнем доме, – объясняет она. – О! – улыбаюсь. – Понятно. – Вы невеста Бенджамина? Это хорошо. А то он приводил несколько раз разных девушек. Он молод, я понимаю, но я бы не одобрила, – рассуждает она. – Разных девушек? Вы серьёзно? – смотрю на неё, раскрыв глаза. – Да. Бенджамин ведь полицейский. Я знаю, как девочки реагируют на форму, – болтает. – И часто он приводит таких? – кусаю губу. Ревность прожигает дыру прямо в горле. – Раза четыре было. До того, как он попал в больницу, – выдаёт как на духу. – О! А вот и он! – смотрю на заезжающий во двор Ровер Бена. – Здравствуйте, миссис Браент! – Бен машет ей рукой. – Здравствуй, дорогой, – улыбается она ему и уходит. – В дом! Быстро! – рычит, указывая на дверь. Я плетусь внутрь. – Быстрее! – подталкивает меня. – А говорил поздно приедешь… – усаживаюсь на диван. – Планы поменялись, – фыркает. – Ты приготовила ужин? – чувствует запах запеченного мяса. – Да, – включаю телевизор. – Отлично! – радуется. – Пойдём, поедим. – Не хочу, – дую губы. – Я не спрашивал. Я сказал. Приказал, если хочешь. Который час? – Восемь! – злюсь ещё сильнее. – Время ужина! Пойдём! – Нет! Ты мне приказать не можешь! Мы, не в казарме! – Нет, в казарме! Это мой дом и мои правила! – тяжело дышит. – Нет! – смотрю в его глаза. – Не стоило нарушать правила. Ты сама виновата. Сидела бы сейчас в Эко Парк и ела когда хотела. А пока ты в моём доме, будешь делать то, что я сказал! – шипит. – А ты заставь! – встаю с дивана, вхожу в гостевую и громко хлопаю дверью. – Твою мать! – орёт Бен. Я накрываю голову подушкой, одеяло впитывает слёзы. Не знаю, почему плачу. Мне обидно, что он считает, что может вот так легко командовать мной. Я бы простила ему этот тон, если бы он компенсировал его любовью или чем подобным. Спустя час, сжимаю вещи у груди, тихонько топаю в ванную. – Решила поесть? – не отвлекаясь от телевизора спрашивает Бен. – Я забыла полотенце дома, – сжимаю губы. – На двери висит одно. Правда, я пользовался им вчера. Я бы предложил тебе чистое, но чистые закончились, – слышу, что улыбается. – Я постираю завтра, – киваю. – Ты здесь не для этого. Я сам постираю, – оборачивается. – Ходи, пожалуйста в одежде, – снова отворачивается. – Я в халате! – морщусь. – Что под халатом? – Ничего. В чём я, по-твоему, должна идти в душ? – он жутко раздражает меня. – Раздеться можно и в ванной! – рычит. Ну уж нет! Ты не будешь говорить мне, как одеваться! – Чёрт! Бен! Ты ведь был женат! Не думаю, что твоя жена шла в душ в полной амуниции, – срываюсь. С громким грохотом на журнальный столик опускается бутылка пива. – Откуда ты знаешь, что я был женат? – железный голос. – Оттуда! Джастис выгнала меня из больницы! Она мне чуть голову не оторвала. Я всего лишь хотела удостовериться, что ты жив! – голос дрожит. – Больше никогда не лезь в мою личную жизнь! – встаёт напротив меня. Взгляд останавливается на моей груди. Через прозрачную ткань чёрного халата её отлично видно. Каждый дюйм. Он хватает меня за руки. Мне немного страшно. Я замираю. Тянет мои вещи, крепко зажатые между моими ладонями, прижимает их к моей груди, закрывая её. – Ты не моя жена. Так что ходи одетой, нудистка! – фыркает, уходит в свою комнату, громко хлопнув дверью. – Дурак! – бурчу, закрываясь в ванной.

С тех пор, как мы «живём вместе», а точнее я арестована стенами его дома, прошло всего несколько часов, а мы уже готовы убить друг друга. Весело же нам будет…

====== Часть 20. Странная неделя ======

Эта неделя, которую я живу у него, она довольно-таки странная. Наше общение с ним имеет изменчивый характер. То он орёт, что я зря нарушила правила, то шутит со мной, рассказывая о рабочем дне. Мы даже вместе начали смотреть сериал про дорожных бандитов. Пока его нет, я подолгу лежу на его кровати, под его одеялом. Вспоминаю, как у нас всё здесь с ним было. Я хочу ещё разок. И ещё тысячу раз…

Сегодня я так по нему скучала весь день, и вот наконец он здесь! Прыгаю на диван, задираю рубашку, оголяя задницу, прижимаю одеяло коленом к подушкам. Закрываю глаза.

Милая Холи спит!

Слышу неторопливые шаги, скрежет ключа в замке, хлопок двери. Он набирает воздуха чтобы сказать что-то, но видимо замечая меня, закрывает рот. Толи нервно, толи устало выдыхает. Присаживается у моей головы. Натягивает на плечи и задницу одеяло. Я стону и переворачиваюсь, укладывая голову на его колени.