Опороченная
Шрифт:
— Ты был дома, когда она приводила мужчин, не так ли? — Ее голос обеспокоен, ее прикосновение успокаивает, когда она медленно проводит рукой от моего плеча вверх по шее, обхватывая мою челюсть.
Я киваю.
— Мне очень жаль. Наверное, это было ужасно — видеть такое, — Джианна поджимает губы и грустно улыбается.
— Это в прошлом, — бормочу я, все-таки это не самое худшее, чему я был свидетелем за это время.
— Я не очень-то помню свою мать, — неожиданно признается она. — У меня есть воспоминания о ней, и я помню ее улыбку. Но в остальном…
Крепко обхватываю ее рукой, и прижимаю к себе, понимая, что и ей это дается нелегко.
Все знают слухи о первой жене Бенедикто, и это было главной причиной, по которой ему удалось так скоро жениться на Козиме.
— Что она была шлюхой и спала со всем городом, — сухо смеется она. — Немного дежавю, не правда ли?
— Прекрати. Не говори так.
Я не хочу слышать, как она себя недооценивает. Не тогда, когда она величайшая ценность.
— Почему? Это правда, — вздыхает она. — И ты это знаешь, Басс. Не надо делать вид, что ты не слышал, что обо мне говорят.
— А это правда? — прямо спрашиваю я, почти коря себя за это. Я бы предпочел не знать, если уж на то пошло. Но я не могу удержаться от любопытства.
— Ты поверишь мне, если я скажу «нет»? — спрашивает она тихо, как будто готова к тому, что ее назовут лгуньей.
— Я поверю тебе, — подношу ее руку ко рту и целую костяшки пальцев.
— Ты так мил. Даже если ты, возможно, не имеешь этого в виду.
— Я верю. Я поверю в то, что ты мне скажешь. — Я смотрю ей в глаза, давая понять, что мои слова искренни.
Я уже достаточно распинался о ней, основываясь на внешнем виде. Но теперь я знаю лучше. Я знаю лучше ее. И я хочу узнать о ней все.
Потому что она — моя.
И пожалуй, пути назад уже нет. Должно быть, в глубине души я с самого начала понимал, что меня к ней тянет, и предпочитал бороться с этим, думая, что она — все то, что я презирал в женщине.
Но все время я обманывал себя.
От нее никуда не деться.
— Большинство слухов придумывают парни, которым я отказываю, — она делает глубокий вдох, снова прикусывая губу, словно боится, что я ей не поверю. — Если я отвергаю их ухаживания или отказываюсь встретится с ними, они тут же говорят, что уже трахнули меня, — она пожимает плечами, но я вижу, что это задевает ее.
— А ты не пыталась опровергнуть эти слухи?
— Кому люди поверят, — смеется она. — Парню, который считает себя крутым и может трахать все, что движется, или девушке, которую уже заклеймили как грешную Иезавель? — Она качает головой. — Вначале я пыталась. Но это ничего не решило. Люди верят в то, во что хотят верить. После этого зачем пытаться?
— Спасибо, что рассказали мне, — говорю я ей, и легкий румянец проступает на ее щеках, когда она отворачивает лицо.
— Никто не спрашивал меня о моей версии, знаешь…, — она замолчала, глядя вдаль. — Они автоматически считают, что это правда. Они спрашивают о деталях и тому подобном. Но никто никогда не спрашивал
— Потому что они завидуют тебе, солнышко. Другим девушкам легче превратить тебя во врага, потому что ты намного лучше их. А парням еще проще злиться на тебя, потому что ты слишком недосягаема. Они хотят обладать тобой, даже если это всего лишь фантазия.
— Наверное, — бесстрастно кивает она.
Даже не задумываясь о том, кто за ней наблюдает, я прекращаю двигаться, и пальцами обхватываю ее челюсть, заставляя посмотреть на меня.
— Слушай меня, Джианна, и слушай хорошо. Ты никому ничего не должна. Пусть говорят, что хотят, главное, что ты знаешь правду. — Она несколько раз моргает от моих слов, почти сбитая с толку. — И я знаю правду.
— Я… я не знаю, что сказать… — На ее лице отражается столько эмоций, что глаза становятся водянистыми, и она приподнимается на цыпочках, чтобы поцеловать меня.
В центре бального зала, где все видят, она целуется со своим телохранителем — своим уродливым телохранителем.
Но никто не обращает на нас внимания. Все они находятся в своем собственном маленьком пузыре. И я, воспользовавшись этим, притягиваю ее к себе, нахожу выход и веду ее по темному коридору к экспонату, который не открыт для посетителей.
— Басс? — спрашивает она, и этот ее мягкий голос доносится до моего члена, заставляя его напрягаться сильнее, чем когда-либо в жизни.
— Я здесь, солнышко, — хриплю я, прижимая ее к стене, положив руки ей на талию и опустив голову, чтобы попробовать ее губы на вкус.
Вокруг темно, единственный источник света — несколько витрин в центре комнаты.
Тем не менее, я легко нащупываю путь по ее телу, мои ладони приникают к контуру ее попки.
— Это так порочно, Басс. — Она хихикает, когда я опускаюсь к ее шее, целуя и облизывая ее плоть, пока она не начинает тяжело дышать, а ее руки двигаются по моим плечам, прижимая меня к себе.
— Я хочу попробовать тебя на вкус, — говорю я не прекращая поцелуи. Мне приходится делать сознательное усилие, чтобы замедлиться, мое желание ее слишком сильно.
Черт, я никогда ни на кого так не реагировал в прошлом. Ее присутствие — это мгновенный афродизиак, мое тело всегда готово к ней.
— Попробовать меня на вкус? — спрашивает она с придыханием, почти не понимая, что я имею в виду.
Я медленно провожу рукой по ее бедру, поглаживая ногу и поднимая платье.
— Попробовать твою маленькую сладкую киску, это все, что я хочу.
Пока что. Но я не говорю этого вслух. Потому что, черт возьми, я хочу большего. Настолько большего и такими развратными способами, что я только напугаю ее. А я не хочу, чтобы она думала, что я кобель и что я хочу от нее только секса.
У меня уже течет слюна от желания попробовать ее на вкус. Господи, я хочу купаться в ее запахе, и покрыться ее ароматом с ног до головы. Впервые мне интересно, каково это — полностью отдаться женщине.
— О, хорошо, — сразу же соглашается она, но в ее голосе нет никакой уверенности.