Опороченная

Ланцет Вероника

Мои ноздри раздуваются, губы подергиваются, и я с трудом сдерживаю гнев.

То, что мне все еще нужно продолжать обман, — единственное, что спасает Бенедикто от преждевременной кончины.

Конечно, чем больше он говорит о предстоящей свадьбе Джианны и Кларка, тем сильнее мне хочется перекосить его лицо и сказать, что никакой свадьбы не будет.

Закончив свой монолог, он освобождает меня от должности и выходит из дома.

Один взгляд на часы, и я понимаю, что у Джианны было достаточно времени, чтобы успокоиться.

Потому что мне нужны ответы, и быстро. Чтобы знать, когда планировать похороны Гуда. Потому что ее реакция была необычной — слишком необычной для той, кто обычно первым показывает свои когти. В его присутствии она была жутко тихой, и это говорит о том, что он ее пугает.

Что он сделал с тобой, Джианна?

Если судить по тому, чему свидетелем я стал, это единственное объяснение. И я чувствую боль в груди при мысли о том, что кто-то может причинить ей вред.

— Джианна? — я снова у ее двери, стучу.

Первый стук остаётся без ответа. Второй тоже. Только когда я начинаю беспрерывно стучать, я понимаю, что что-то не так.

— Джианна! — кричу я, с каждой секундой все больше волнуясь. Не раздумывая дважды, я делаю шаг назад и со всей силы бью ногой по двери. Она тут же поддается, замок ломается.

— Джианна? — зову я ее, входя в комнату и хмурясь от того, что она пуста.

— Джианна, где ты? — продолжаю спрашивать я, оглядываясь по сторонам.

Звук льющейся воды привлекает мое внимание к ванной комнате, и, сделав шаг к закрытой двери, я чувствую, как сердце замирает в груди.

Она просто принимает душ.

Но когда я открываю дверь в ванную, то вижу обнаженную Джианну в наполовину наполненной ванне, ее глаза закрыты, а дыхание затруднено. Вода мутно-красного цвета, и из двух порезов на запястьях свободно течет кровь.

— Боже мой, — бормочу я, с трудом обретая голос.

Мой телесный разум переходит в режим действия, и я бросаюсь к ней, забираю ее из воды и беру несколько полотенец, чтобы прижать к запястьям и аккуратно перевязать их, чтобы остановить потерю крови.

— Что? — слышу позади себя вздох, домработница что-то мямлит, а я кричу ей, чтобы она вызвала скорую помощь.

— Красотка, я с тобой, — шепчу я ей, проводя рукой по ее бледным чертам лица.

— Не смей покидать меня, солнышко, а то я, черт возьми, приду за тобой и заставлю тебя пожалеть об этом, — хриплю я, мой голос густой от эмоций.

Мои собственные глаза становятся влажными, когда я нащупываю ее пульс и с облегчением чувствую, что он есть — слабый, но есть.

— Я рядом, — продолжаю я говорить с ней, мысленно произнося небольшую молитву, чтобы с ней все было в порядке.

С ней должно быть все в порядке.

— Солнышко, я нашел тебя не для того, чтобы ты меня покинула… — мямлю я, все мое тело охвачено самыми сильными чувствами, которые я когда-либо испытывал в своей жизни.

Я прижимаюсь к ее хрупкому телу, медленно раскачиваюсь вместе с ней и молюсь о том, чтобы не опоздать. Чтобы «скорая»

не опоздала.

Ты должна жить, Джианна. Ради меня. Ради нас и ради всего того, что я так и не успел тебе сказать.

Кажется, что прошла целая вечность, прежде чем приехала машина скорой помощи и нас срочно увезли в больницу.

Ни Бенедикто, ни Козимы не было дома, когда это случилось, и по дороге в больницу я не смог связаться ни с кем из них.

В каком-то смысле это даже хорошо, поскольку я уверен, что Джианна сможет избавиться от их напускного беспокойства.

Но когда ее везут в отделение экстренной помощи, меня не очень-то приветствуют, поскольку я не член семьи.

— Я ее жених, — лгу я. — Пожалуйста, просто… убедитесь, что с ней все в порядке.

Ожидание — это самое худшее.

В голове прокручиваются все возможные сценарии, и мне трудно справиться со всем происходящим.

— Проклятье, — ругаюсь я, положив голову на руки.

Адреналин от того, что я нашел ее почти мертвой в ванной, начинает выветриваться, и вместо него появляется глубокая боль. Ведь, чтобы я делал, если бы она…

Черт, я даже не могу произнести это слово. Я не могу представить, чтобы в одну минуту она была рядом, а в другую исчезла.

Я просто не могу представить себе мир без нее.

Я никогда не был склонен к сентиментальности и, кажется, ни разу в жизни не плакал. Но когда я подношу руку к глазам, потирая их от усталости, то обнаруживаю, что они мокрые.

Я удивленно смотрю на свои пальцы, на свежие слезы и понимаю, насколько глубоки мои чувства к ней.

Как далеко я пал…

Конечно, вначале это могло быть просто безумное физическое влечение. Но сейчас?

Я в заднице. Я в полной заднице.

В моей работе нужно любой ценой защищать свое сердце, потому что это единственная слабость, которая может стоить тебе всего.

И когда я смотрю на белый коридор больницы, ощущаю запах отбеливателя, проникающий в мои чувства, меня осеняет, что я нашел свою слабость — мою единственную изнурительную слабость. И она одной ногой в могиле.

Я не сумел уберечь свое сердце.

Но когда я наконец осознаю всю глубину своих чувств к Джианне и тот факт, что она может быть буквально моим сердцем, я клянусь себе, что если она выберется живой, я сделаю все возможное, чтобы защитить ее.

Я не позволю ни Кларку, ни кому-либо еще тронуть ни одной волосинки на ее голове.

И если мне придется сражаться с собственной семьей, чтобы обеспечить ее безопасность, то так тому и быть.

Она моя.

И пришло время защитить то, что принадлежит мне.

Глава 12

Джианна

Сидеть неподвижно — сущая пытка.

С того момента, как я вошла в комнату и увидела Кларка, все мое тело перешло в режим чрезвычайной ситуации, а сознание медленно ускользало от меня.