Опороченная
Шрифт:
Самой мгновенной реакцией было безумное желание убежать и спрятаться. Но я знала, что не могу этого сделать. Не тогда когда он гость моего отца. Поэтому я заставила себя не показывать бурю, бушевавшую внутри меня.
Ведь, это то, что я умею делать лучше всего. Это то, что довело меня до такого состояния. В конце концов, не зря же говорят: «Играй роль, пока роль не станет тобой».
Я, конечно, слишком часто симулировала свою улыбку, свою осанку и свои недрогнувшие конечности. За эти годы я не раз оказывалась в ситуациях,
Но все это напрасно, когда мой разум — мой самый большой враг.
Когда мысли становятся маленькими иголочками, колющими кожу и заставляющими меня чувствовать себя чужой в собственном теле — нежеланной, непрошенной.
Как крещендо, все начинается с мелких идей, которые нарастают, пока весь мой мозг не наводнят посторонние мысли — «что если». Страх — мой лучший друг, а ужас — мой единственный спутник.
Именно в такие моменты мне хочется каким-то образом покинуть собственное тело, выбраться из этого безумного ада, который не дает мне передышки.
А когда ментальный туман достигает наивысшей точки, я могу только мечтать о том, чтобы оказаться где угодно, только не в настоящем. Иронично, ведь прошлое еще хуже, а будущее выглядит мрачно.
Таким образом, я оказываюсь в парадоксальной ситуации, когда хочется и существовать, и не существовать.
И вот теперь мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы не броситься наутек или не сделать что-нибудь похуже — например, разбить стеклянный стол и приставить осколок к яремной ямке Кларка, впиться в его кожу, пока он не истечет кровью. Его кровь — единственным, что может дать мне хоть какое-то подобие покоя.
Самообман.
Я не видела его с той ночи, два года назад. Я выдохнула с облегчением, когда узнала, что он женился, хотя мне было грустно за девушку, которую он выбрал себе в жены. Она была не намного старше меня и вполне подходила ему — красивая и молодая.
И как только я услышала, что он овдовел, я поняла, что она не могла умереть по естественным причинам.
Пока отец продолжает говорить, его глаза переходят на мои, его коварная улыбка направлена в мою сторону, а его взгляд скользит по моему телу.
Волосы на моей руке встают дыбом, и мне требуется все, чтобы не показать, как это на меня влияет, какое отвращение он во мне вызывает. Это настолько сильное чувство, что у меня сводит желудок, сердце учащенно бьется, а адреналин бежит по венам.
Я нахожусь в одной секунде от того, чтобы меня не стошнило на пол.
Сжимаю кулаки, пытаясь взять себя в руки. Я не хочу, чтобы он видел, как сильно он меня пугает.
Но когда отец заявляет, что я стану его следующей женой, я не могу сдержаться.
— Так вот оно что, — с отвращением качаю я головой. — Ты нашел мне мужа.
Конечно, он продаст меня Кларку. Его
Он продолжает отчитывать меня, говоря, что решение окончательное.
Но я уже не слышу его.
Я не могу его слышать.
Не тогда, когда единственным звуком является мой пульс, когда я не знаю, как мне выбраться живой.
Басс сидит рядом со мной, и тепло, исходящее от его тела, — единственное, что хоть отдаленно помогает мне справиться с бушующей внутри меня суматохой.
Он как надежная скала, за которую я могу ухватиться. И когда он смотрит на меня с тревогой в глазах, я понимаю, что он не равнодушен.
Но он не может мне помочь.
Никто не может.
Я смотрю в пустоту, избегая смотреть на Кларка больше, чем нужно, и желая, чтобы эта встреча быстрее закончилась.
А когда она наконец заканчивается, мне уже все равно, я бегу обратно в свою комнату, едва обратив внимание на вопрос Басса, все ли со мной в порядке.
Нет. Я не в порядке.
Но сейчас я не могу ни с кем общаться. Я вообще не могу сейчас ничего.
Закрыв дверь перед его носом, я хватаю воздух ртом, наконец-то позволив себе показать свою слабость — но только в убежище своей комнаты.
Я едва стою на ногах, рыская по комнате в поисках таблеток, чувствуя, как воздуха становится мало, как болит горло, когда я пытаюсь вдохнуть и выдохнуть.
Почему? Почему это моя судьба?
Может, я бы смогла пережить случайного мужа. Может быть.
Но Кларк?
Кларк — олицетворение моего кошмара. И я точно знаю, что меня ждет с ним.
Помимо преждевременной смерти.
Он садист высшего уровня. И самое страшное, что он получает удовольствие причиняя женщинам боль. Его возбуждает страх. Чем больше ты борешься с ним, тем тверже он становится.
Мне ли не знать.
— Нет, нет, нет, — бормочу я себе под нос, с трудом приходя в себя, когда образы начинают надвигаться на меня, а кожа горит от его навязчивых прикосновений.
Не теряя времени, я раздеваюсь и иду в ванную, включаю кран и залезаю в пустую ванну, ожидая, пока она наполнится.
Даже в таком состоянии, мне нужно вымыться. Отчистить воспоминания. Содрать плоть с моих костей.
Все, что угодно, лишь бы стереть его из моего тела.
Но вспышки не прекращаются, образы захлестывают мой мозг, и я едва дышу, давление в груди нарастает, что я почти кричу.
Подношу кулак к груди и стучу по ней, пытаясь отрегулировать дыхание.
Ничего