Опричнина
Шрифт:
В подавляющем большинстве грамот 1563–1569 гг. находится переходная клаузула: «Пашню его пахали и оброк платили» [2117] . Эта формула, конечно, предоставляла самые широкие возможности для повышения крестьянских оброков, ибо не ограничивала помещичий произвол «стариной». Изредка появлялась оговорка: «Оброк платили чем вас изоброчит» (в грамотах за приписью Нечая Шестакова и Федора Фаева) [2118] .
В 1570 г. подьячий Михаил Парфеньев также предпочитал формулу: «Слушали и пашню на него пахали и доход ему хлебной платили чем вас… изоброчит» [2119] . Вероятно, обе клаузулы на практике должны были означать одно и то же. Впрочем, последняя формула, как более четкая, получила распространение в
2117
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. I, отд. 2. С. 158–159, а также № 62,64,65,74,77 и др. Клаузула встречается главным образом в грамотах с приписью Ф. Фаева, а также Н. Шестакова и Ф. Фаева (№ 83 — 100) и Ф. Фаева и Ш. Григорьева (№ 92,126,129).
2118
Самоквасов
2119
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т.I, отд. 2. № 62 (1564), 64 (1564), 65 (1569), 74 (1568), 77 (1566) и др.
1571–1573 гг., особенно в грамотах за приписью Ивана Собакина и Петра Протасьева.
В годы опричнины барщина расширяется не только в Новгороде, но и в других районах Русского государства. А.Х. Горфункель приводит интересные данные, свидетельствующие о росте монастырской запашки и применении наемного труда («казаков») в вотчинах Кирилло-Белозерского монастыря к 1567/68 г. [2120] .По вычислениям В.И. Корецкого, с середины XVI в. по начало 80-х годов XVI в. государственные повинности волостных крестьян в центре России увеличились почти в 3 раза [2121] . Вместе с тем и резко возрастают реальные размеры денежных оброков,
2120
Горфункель А.Х. Перестройка хозяйства Кирилло-Белозерского монастыря в связи с развитием товарно-денежных отношений в XVI в. // Учен. зап. Карело-Финского пед. ин-та. Т. II, вып. 1. Серия общественных наук. Петрозаводск, 1956. С. 96.
2121
Корецкий В.И. Правая грамота… С. 196.
как это можно проследить на новгородских материалах. Так, если в 1564 г. оброк крестьян Шелонской пятины составлял 84 деньги (новгородок), то в 1576 г. они платили уже 200 денег [2122] . Если учесть, что за это время реальная стоимость рубля не уменьшилась [2123] , то можно констатировать огромный рост крестьянских повинностей. Это, впрочем, понятно. Запустение поместий приводило к тому, что оставшееся население вынуждено было выносить на себе все усиливающиеся помещичьи поборы. По данным писцовых книг Вотской пятины 1568 г. (сравнительно с книгами 1539 г.), можно отметить постепенный рост доли денежного оброка в феодальной ренте (с 6,4 до 15,9 %) и перевод мелкого дохода на деньги [2124] .
2122
Яницкий Н.Ф. Указ. соч. С. 122.
2123
Ср.: Маньков А.Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI века. С. 41.
2124
Рожков H.A. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI в. С. 235.
Деревни пустели не только из-за того, что война поглощала людские ресурсы страны. Псковский летописец, описывая осенний поход в Ливонию в 1560 г., со скорбью замечает: «Пскову и пригородам и селским людем, всей земли Псковъской проторы стало в посохи много, в розбеглой место посохи новгороцкой, посоху наимовав посылали с сохи по 22 человека, а на месяц давали человеку по 3 рубли, а иныя и по полчетверта рубли и с лошадьми и с телегами под наряд» [2125] .
2125
ПЛ. Вып. II. С. 240–241.
Поход на Новгород и Псков в 1570 г. сопровождался не только истреблением тысяч ни в чем не повинных людей, конфискацией имущества и «правежом» выкупа, но и набором посохи для оборонительных и других работ в Ливонии [2126] . «И от того налогу и правежу вси людие новгородцы и псковичи обнищаша и в посоху поидоша сами, а давать стало нечего, и тамо зле скончашася нужно от глада и мраза и от мостов и от наряду». В Ливонскую землю отправлялись также русские люди из замосковных городов: «Запасы возили из дальних городов из замосковных, и наполни грады чюжие рускими людьми, а свои пусты сотвори» [2127] .
2126
«Еще же к сему повеле правити посоху под наряд и мосты мостити в Ливонскую землю и Вифлянскую, и зелейную руду збирати» (ПЛ. Вып. II. С. 261).
2127
ПЛ. Вып. II. С. 261–262.
Все это создавало невыносимые условия жизни для крестьян. Имелись, конечно, в стране и богатые крестьяне1 [2128] , но гораздо больше было бедняков. Таубе и Крузе сообщают, что требования снарядить в поход непомерно большое число воинов (под угрозой казни или тюремного заключения) разоряли не только феодалов, но и их крестьян. Служилые люди «стали брать… с бедных крестьян, которые им были даны, все, что те имели; бедный крестьянин уплачивал за один год столько, сколько он должен платить в течение десяти лет. Огромные имущества были разрушены и расхищены так быстро, как будто бы прошел неприятель» [2129] . Даниил Принц в 1576 г. также писал о тяжелом положении русских крестьян: «Положение крестьян самое жалкое: их принуждают платить по несколько денег каждую неделю великому князю и своим господам» [2130] .
2128
Штаден рассказывает: «Теперь некоторые крестьяне страны имеют много денег, но этим отнюдь не хвастаются» (Штаден. С. 122).
2129
Таубе и Крузе. С. 36.
2130
Принц Д. Начало и возвышение Московии // ЧОИДР. 1876. Кн. IV, отд. IV. С. 71.
Генрих Штаден считал, что для русского крестьянина единственное средство спасения было
Разорение крестьянства, обремененного двойным гнетом (феодала и государства), дополнялось усилением помещичьего произвола, что подготавливало окончательное торжество крепостного права. Таков был один из результатов опричнины. Это и понятно. «…“Реформы”, проводимые крепостниками, — писал В.И. Ленин, — не могут не быть крепостническими по всему своему облику, не могут не сопровождаться режимом всяческого насилия» [2132] .
2131
Штаден. С. 122.
2132
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 172.
Одной из широко распространенных форм крепостнического произвола было фактическое дозволение опричникам вывозить крестьян из владений земских. Штаден писал, «кто не хотел добром переходить от земских под опричных, тех вывозили насильством и не по сроку. Вместе с тем увозились или сжигались (и крестьянские) дворы» [2133] . И здесь мы сталкиваемся с основной особенностью опричнины: старые формы удельных времен (свобода крестьянского выхода) используются для новых целей, т. е. для дальнейшего закрепощения. Вероятно, речь шла только о вывозе крестьян у светских феодалов. Но так или иначе с начала 70-х годов XVI в. в жалованных монастырских грамотах и частных грамотах появляется настойчивое предписание: «Крестьян… без отказу и не по сроку… ни которым людем не возити» [2134] . Длительное время в начале 70-х годов XVI в. тянулась тяжба в опричнине Суздальского уезда между Покровским монастырем и дворцовыми приказчиками, которые вывозили «сильно, не по сроку, без отказу и безпошлино» монастырских крестьян [2135] .
2133
Штаден. С. 90. Цитируется без глосс издателя. По В.И. Корецкому, «речь идет о насильственном вывозе тех крестьян из земщины, которые не пожелали в Юрьев день идти за опричниками» (Корецкий В.И: Закрепощение. С. 67). Однако этот тезис автором не доказан.
2134
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 52. С. 258.
2135
Катаев И.М. и Кабанов А.К. Указ. соч. С. 50–54.
В годы опричнины закон о Юрьевом дне продолжал действовать. Некоторые крестьяне уходили к более предприимчивым или удачливым помещикам, уплатив необходимые в таких случаях подати. Так, крестьяне села Пилоли Толдожского погоста после смерти весной 1570 г. помещика Григория Колягина вышли осенью этого же года «о сроце о Юрьеве дни, с отказом» к князю Василию Белосельскому и к И.И. Скобельцыну, уплатив «отказ и выход» приказчику Колягина [2136] .
Однако обстановка опричнины с ее экономическими потрясениями и распрями среди самих феодалов отнюдь не содействовала утверждению начал законности в отношениях крестьян и помещиков. Гораздо чаще энергичные хищники из новых «господ на час» свозили крестьян в приобретенные ими разными средствами пустоши. Так, ранней весной 1571 г. («в великое говение») Федор Яковлев сын Осокин вывез «сильно» крестьян деревни Щепы в свое усадище Шелонской пятины [2137] .
2136
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 31–32.
2137
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 42.
Новгородский помещик Юрий Андреев сын Нелединский происходил из бежецких землевладельцев [2138] . Когда в январе — марте 1571 г. в его поместьях Вотской пятины производился обыск, то выяснилось, что сам помещик в своем новгородском владении не бывал (там находился его приказчик), а проживал в Бежецком Верхе [2139] Впрочем, Юрия царь взял в «опришнюю» [2140] Весной 1570 г. (на «великое говино», т. е. говенье) пришел указ, требовавший высылать опричных людей из земщины. Приказчик Нелединского покинул Вотскую пятину, причем «и помещиков доход весь сполна на крестьянех взял о Николени дни осенъним» [2141] . В результате обыска выяснилась картина постепенного запустения новгородских владений Нелединского, причем самоуправство опричников выступало совершенно отчетливо. Так, крестьянин деревни Перносарь, Абрам Курыханов с детьми вышел в Юрьев день (26 ноября) 1569 г. за Русина Волынского. Вероятно, при этом крестьянин «выхода» не уплатил, ибо подьячий Петр Григорьев хотел его вернуть прежнему господину. Однако весной 1570 г. «тих крестьян, приехав из опришнины, из Михайловского погоста… у Петра, и у старосты, и у цоловалников выбили и вывезли их в опришнюю в Михайловской погост… без отказу и без пошлин» [2142] .
2138
В середине XVI в. около 30 Нелединских числилось дворовыми детьми боярскими по Бежецкому Верху. В списке ГИМ (ГИМ, Муз. собр., № 3417) упоминаются: «Иван Иванов сын Клушина. Андрей Васильев сын Безсонов. Сын его Гриша» (вместо ошибочного: «Ондрей Васильев сын Клушина». (ТКДТ. С. 201)). A.B. Бессонов, вероятно, отец Ю.А. Нелединского, ибо ниже мы находим Василия и Ташлыка Андреевых детей Бессонова-Нелединского (Там же. С. 203).
2139
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 50.
2140
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 48
2141
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 50. 57.
2142
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 49. Ср. с 55.