Оракул с Уолл-стрит 2
Шрифт:
По пути к телефонной комнате я решил дать Эдвардсу еще несколько практических советов:
— Запомни несколько простых правил успешной агрессивной торговли. Первое. Никогда не используй маржу больше, чем можешь позволить себе потерять. Второе. Всегда знай, при какой цене выйдешь из позиции, как с прибылью, так и с убытком. Третье. Диверсификация твой лучший друг даже при агрессивной стратегии.
Мы расположились в телефонной комнате, где клиенты и брокеры могли конфиденциально общаться. К счастью, в такой поздний час она пуста.
— Четвертое, —
— Лесенку? — переспросил Эдвардс. — Как Моррисон?
— Именно, — кивнул я. — Это одна из немногих вещей, в которых он действительно прав. Раздели свой объем на несколько частей и входи на разных уровнях цены. Например, с UGI мы разделим позицию на четыре части. Первую купим на открытии, вторую через полчаса, третью после полудня, и четвертую ближе к закрытию. Так ты диверсифицируешь не только по активам, но и по времени.
— Алло, брокерская контора Томпсона, — раздался голос в трубке.
— Добрый вечер, говорит Уильям Стерлинг из «Харрисон и Партнеры». Мне нужно разместить предварительные ордера на завтра для счета братьев Дэвидсон.
Следующие полчаса мы с Эдвардсом детально прорабатывали каждый ордер, указывая точные объемы, цены и условия исполнения. Я настоял на использовании лимитных ордеров вместо рыночных, чтобы избежать исполнения по невыгодным ценам при открытии торгов.
— Еще одна вещь, которую стоит помнить, — сказал я, закончив с ордерами. — В агрессивной торговле важно не только искусство входа, но и мастерство выхода. Большинство трейдеров так увлечены поиском новых возможностей, что забывают о правильном закрытии существующих позиций.
Я нарисовал еще одну схему:
— Лучшая стратегия выхода — пирамидальная. Предположим, твоя позиция выросла на тридцать процентов. Ты продаешь треть при росте на десять процентов, еще треть при двадцати процентах, и последнюю треть при тридцати процентах. Или держишь ее с постоянно повышающимся стоп-лоссом, если рынок продолжает идти в твою пользу.
— А как определить правильные уровни для выхода? — спросил Эдвардс, жадно впитывая информацию.
— Отличный вопрос, — я кивнул. — Зависит от волатильности актива и общей рыночной ситуации. Для обычных акций первый уровень фиксации прибыли часто устанавливают при доходности, равной половине годового диапазона колебаний цены. Например, если акция обычно колеблется в пределах двадцать процентов за год, первая фиксация прибыли происходит при росте на десяти процентах.
Я взглянул на часы. Было уже почти девять вечера.
— На сегодня достаточно. Завтра встретимся здесь в восемь утра, за два часа до открытия рынка. Проверим все еще раз и будем готовы действовать.
Эдвардс выглядел одновременно измотанным и воодушевленным.
— Стерлинг, я не знаю, как тебя благодарить…
— Не благодари, — отмахнулся я. — Просто запомни все, чему научился сегодня. И когда будешь успешным брокером, помоги кому-нибудь еще,
Эдвардс покинул мой кабинет с новым планом и, что важнее, с надеждой в глазах. Оставшись один, я опять взглянул на часы.
Четверть десятого. В офисе непривычно тихо, большинство сотрудников разошлись по домам. Идеальное время для изучения материалов, переданных Харрисоном.
Но перед тем, как я ушел в кабинет, ко мне подошел посыльный. Вручил записку от цветочного магазина.
«Прогулка сегодня вечером. Наш друг хочет поговорить. Придут двое. Буду наблюдать»
Я хмыкнул и спрятал записку. Надо спланировать свой маршрут домой таким образом, чтобы он проходил через тихий переулок на пересечении 42-й и Лексингтон. Идеальное место для такой «прогулки».
Затем я отправился в кабинет и вернулся к столу, где меня ждала внушительная папка. Открыв ее, я обнаружил финансовые отчеты, список транзакций и копии писем Паттерсона клиентам за последние три месяца. Харрисон проделал серьезную подготовительную работу.
Следующие два часа я методично изучал документы, делая пометки и выстраивая хронологию действий Паттерсона. Постепенно начала вырисовываться интересная картина. Паттерсон действительно вел двойную игру, но не просто с «Коннорсом и Блумфилдом», как предполагал Харрисон.
В его переписке я обнаружил несколько зашифрованных указаний на перемещения средств между различными клиентскими счетами. Искусно замаскированные транзакции, небольшие задержки в исполнении ордеров, систематические неточности в ценах, все это позволяло небольшим суммам «исчезать» с клиентских счетов и, предположительно, оседать где-то на стороне.
Я был настолько поглощен анализом, что не заметил приближения шагов. Дверь моего кабинета тихо приоткрылась.
— Засиделись, мистер Стерлинг? — негромко произнес Джеймс Тейлор, личный ассистент Паттерсона.
Я не выказал удивления, потому что его появление не было неожиданностью. Тейлор известен своей преданностью Паттерсону. Я предполагал, что Паттерсон снова будет со мной контактировать через него.
На появление Тейлора я рассчитывал с вероятностью в семьдесят пять процентов. Только завтра, а не сегодня. Видимо, ситуация еще серьезнее, чем я предполагал, раз они так торопятся.
Молодой человек в безупречном костюме, всегда собранный и наблюдательный. И сейчас его цепкий взгляд отметил разложенные на моем столе документы.
— Много работы, Тейлор, — спокойно ответил я, не пытаясь скрыть бумаги. Это было бы лишь подтверждением виновности. — Мистер Харрисон поручил срочный анализ.
Тейлор вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Его обычно невозмутимое лицо выглядело напряженным.
— Я слышал, что вам передали определенные материалы, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Мистер Паттерсон предполагал, что это может произойти.
— Вот как? — я откинулся в кресле, сохраняя нейтральное выражение лица. — И что же мистер Паттерсон думает по этому поводу?