Оракул с Уолл-стрит 2
Шрифт:
— Понятно. Спасибо за информацию.
Я положил трубку и повернулся к Кляйну.
— Мне нужно срочно вернуться в офис «Харрисон и Партнеры». Похоже, там открытый конфликт между руководителями.
— Это может повлиять на наши операции? — настороженно спросил Кляйн.
— Сомневаюсь. Скорее всего, это очередной раунд их давнего противостояния, — ответил я, хотя внутренне не был так уверен. — Завершим все формальности завтра.
Быстро смыв грим и покинув здание «Atlas Trading», я поймал такси и назвал адрес
Харрисон и Паттерсон давно соперничали за влияние в компании, но всегда сохраняли публичное спокойствие. Что могло заставить их перейти к открытому противостоянию именно сейчас?
Могло ли это быть связано с Continental Trust? С моими поисками в архиве? С какими-то новыми документами, которые я еще не видел?
Такси остановилось у знакомого здания с медной табличкой «Харрисон и Партнеры». Даже снаружи было заметно необычное оживление в офисе. Окна конференц-зала ярко освещены, несмотря на поздний час.
Я расплатился с таксистом и быстро вошел в здание, мысленно готовясь к тому, что могу оказаться втянутым в давний конфликт двух могущественных финансистов.
Сегодня я стал богаче на три с половиной миллиона долларов, но в этом здании я просто мелкий служащий, так что, надо снова превратиться в Уильяма Стерлинга.
Войдя в офис, я сразу ощутил напряженную атмосферу. Обычно в это время офис уже пустел, но сегодня все кипело, как растревоженный улей. Клерки и секретарши перешептывались группками, замолкая при приближении кого-то из руководства.
Бейкер нервно курил у окна в маленькой комнате отдыха. Увидев меня, он торопливо затушил сигарету и подошел, оглядываясь по сторонам.
— Стерлинг! Где тебя черти носили весь день? — прошипел он, схватив меня за локоть. — Харрисон дважды спрашивал, куда ты пропал.
— Был на встрече с потенциальным клиентом, — ответил я, пытаясь выглядеть недоумевающим. — А что тут происходит? Такое впечатление, будто здесь началась война.
Бейкер потянул меня в угол, подальше от проходящих мимо сотрудников.
— Война это мягко сказано. Харрисон и Паттерсон устроили такую сцену, что стеклянные перегородки дрожали. — Он понизил голос до шепота. — Паттерсон передал копии наших аналитических отчетов «Коннорсу и Блумфилду». Это прямое нарушение партнерского соглашения.
— «Коннорс и Блумфилд»? — я сделал удивленное лицо. — Наши главные конкуренты по страховому сектору?
— Именно. Джонсон случайно узнал об этом от знакомого в их компании. Когда он рассказал Харрисону… — Бейкер красноречиво провел пальцем по горлу. — Никогда не видел старика в таком бешенстве. Он ворвался в кабинет Паттерсона прямо посреди встречи с клиентами и обвинил его в предательстве.
Я присвистнул. Ситуация серьезнее,
— А Паттерсон?
— О, он тоже не остался в долгу. Обвинил Харрисона в сокрытии информации от партнеров, манипуляциях с прибылью и мошенничестве с клиентскими счетами. — Бейкер провел рукой по волосам. — Называл его «диктатором и тираном, который превратил партнерство в свою личную вотчину».
— И что теперь?
— Харрисон созвал экстренное собрание партнеров. Они сейчас в конференц-зале, решают судьбу Паттерсона. — Бейкер нервно оглянулся. — И кстати, тебе лучше бы показаться Харрисону. Он спрашивал о тебе с таким выражением, что мне стало не по себе.
Я кивнул и направился к кабинету Харрисона. По пути анализировал информацию.
Паттерсон совершил грубейшую ошибку, предоставив конфиденциальные материалы фирмы конкурентам. В партнерском соглашении подобные действия наверняка классифицировались как основание для исключения.
Однако в юридической практике 1920-х исключение партнера было сложной процедурой. Партнерские соглашения того времени обычно требовали единогласного решения остальных партнеров или, по крайней мере, квалифицированного большинства в две трети голосов.
Если Паттерсон имел сторонников среди других партнеров, его исключение могло превратиться в затяжную юридическую баталию.
Я постучал в дверь кабинета Харрисона. Через матовое стекло виднелась его фигура, склонившаяся над бумагами.
— Войдите! — раздался резкий голос.
Харрисон выглядел измотанным. Галстук сбился набок, воротничок рубашки расстегнут, обычно аккуратно зачесанные волосы растрепаны. Глаза покраснели, то ли от усталости, то ли от гнева.
— А, Стерлинг! — он поднял голову. — Наконец-то соизволили появиться. Где вас носило весь день?
— Встречался с потенциальным клиентом, сэр, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Саймон Вестон порекомендовал меня своему деловому партнеру из Оклахомы. Обсуждали возможности инвестирования в нефтяной сектор.
Харрисон пристально посмотрел на меня, словно пытаясь определить, говорю ли я правду.
— В будущем извольте информировать о своих отлучках заранее, — проворчал он, явно смягчившись. — Сегодня у нас тут чрезвычайная ситуация.
— Да, я слышал, сэр. Очень неприятное дело.
Харрисон хмыкнул, откидываясь в кресле.
— «Неприятное» — это мягко сказано, Стерлинг. Предательство — вот точное слово. — Он сжал кулак так, что костяшки побелели. — Двадцать лет мы с Паттерсоном строили эту фирму. Двадцать лет! И он передает наши материалы Коннорсу, этому стервятнику, который годами пытался переманить наших клиентов!
Я сохранял невозмутимое выражение лица, хотя внутренне анализировал каждое слово и жест Харрисона.
— Боюсь даже представить, сэр, какое это потрясение для вас.