Оракул с Уолл-стрит 3
Шрифт:
Я кивнул, продолжая разворачивать сверток. Внутри оказался толстый конверт и футляр для сигар.
— Это информация о следующих шагах Харрисона? — спросил я, указывая на конверт.
— Да, — Джонсон протянул руку и взял футляр. — Здесь планы по привлечению клиентов Ротшильда, с которыми вы недавно начали работать. И еще схема атаки на вашего партнера Прескотта. Они нашли что-то в его прошлом, что-то связанное с операциями в Бостоне пятилетней давности.
Я открыл конверт и бегло просмотрел документы.
— Эта информация очень ценна, — я посмотрел Джонсону в глаза. — Вы рискуете многим.
— Я рискую уже двадцать лет, пока Харрисон присваивает мои идеи и использует мои знания, не давая мне продвижения, — в его голосе слышалась горечь. — Дважды я должен был стать партнером, и дважды он находил причины отложить решение.
Я молча открыл футляр для сигар. Внутри, вместо кубинских сигар, лежали аккуратно уложенные банкноты по 100 долларов, в общей сложности пять тысяч, почти годовая зарплата старшего брокера.
— Как мы договаривались, — сказал я. — Часть сейчас, остальное после того, как информация подтвердится.
Джонсон на мгновение замер, глядя на деньги. Его лицо выражало смесь эмоций: алчность, страх, решимость.
— Я делаю это не только ради денег, — наконец произнес он, забирая футляр. — Но они, конечно, не повредят.
— Конечно, — я улыбнулся. — Справедливость требует справедливой оплаты. — На мгновение я почувствовал укол совести. Джонсон, несмотря на все его обиды, становился предателем, а я этому способствовал. Но война есть война, и Харрисон сам выбрал поле боя.
— Что мне искать дальше? — спросил Джонсон, пряча футляр во внутренний карман пиджака.
— Все, что может быть полезным, — уклончиво ответил я. — Просто держите глаза и уши открытыми.
— Конечно, — он кивнул. — Кстати, есть еще одна деталь, о которой я вспомнил. Харрисон получил странный телефонный звонок сегодня утром, сразу после публикации статьи в «Chronicle». Он говорил с кем-то очень уважительно, почти подобострастно. Я случайно услышал, как он сказал: «Да, мистер Форбс, я понимаю серьезность ситуации». Это имя вам что-нибудь говорит?
Мое сердце забилось сильнее. Форбс. Человек, связанный с Continental Trust. Человек, который, возможно, был причастен к смерти Эдварда Стерлинга.
— Да, это имя мне знакомо, — медленно произнес я. — Очень хорошо знакомо. Узнайте о нем все, что сможете.
Джонсон кивнул и встал.
— Мне пора идти. Встретимся здесь же через три дня.
— Через четыре, — поправил я. — И используйте другой маршрут. Никаких узнаваемых шаблонов.
Когда Джонсон ушел, я остался сидеть в полутемной комнате, изучая добытые документы. Информатор в сердце вражеского лагеря, неоценимое преимущество в любой войне.
Но я понимал, что Джонсон
Я сложил бумаги в портфель и приготовился уходить.
Выйдя на улицу, я заметил, что дождь усилился. Капли барабанили по мостовой, а ветер с реки приносил запах соли и гниющих водорослей. Я поднял воротник и двинулся к ожидавшему меня такси, чувствуя, как тяжелеет от дождя мое пальто.
В конспиративную квартиру я вернулся поздно вечером, измотанный напряженным днем. Каждое событие требовало полной концентрации.
О’Мэлли открыл дверь, внимательно осмотрев коридор, прежде чем пропустить меня внутрь.
— Все тихо, босс, — доложил он. — Никаких подозрительных движений вокруг здания.
Я кивнул, снимая пальто и шляпу.
— Отлично. Завтра будет решающий день. Статья в «New York World» должна ударить по Харрисону, как молот.
О’Мэлли принял мое пальто и отправился на кухню, чтобы приготовить кофе. Я прошел в гостиную и опустился в кресло, чувствуя, как усталость наконец настигает меня.
День выдался долгим, но успешным. Наше контрнаступление развивалось по плану, и Харрисон, несмотря на все свое влияние, оказался застигнут врасплох.
Внезапно раздался телефонный звонок, резкий и настойчивый в тишине квартиры.
Я напрягся. О конспиративной квартире знали лишь несколько человек: О’Мэлли, Прескотт, Мэдден и Кляйн. Любой звонок в такой час был из разряда экстраординарных.
— Я возьму, — сказал я, поднимаясь и направляясь к телефону в прихожей.
Я поднял трубку.
— Стерлинг слушает.
— Добрый вечер, мистер Стерлинг, — в трубке раздался знакомый голос с легкой хрипотцой. — Надеюсь, я не разбудил вас.
Форбс. Голос, который я меньше всего ожидал услышать. Особенно здесь, в конспиративной квартире, о существовании которой он не должен был знать.
— Мистер Форбс, — я постарался сохранить спокойствие. — Чем обязан удовольствию слышать вас в столь поздний час?
— Просто решил узнать о вашем решении относительно моего предложения, — его тон был почти дружелюбным, будто звонок в тайное убежище конкурента был обычным деловым этикетом. — Полагаю, неделя раздумий подходит к концу.
О’Мэлли появился в дверном проеме с вопросительным взглядом. Я жестом показал ему оставаться на месте.
— Действительно, — я привалился к стене, обдумывая следующие слова. — Должен признаться, мистер Форбс, я впечатлен вашей осведомленностью о моем местонахождении.
Короткий смешок в трубке.
— Нью-Йорк маленький город для тех, кто знает, куда смотреть, мистер Стерлинг. Но вернемся к делу. Пятьдесят тысяч долларов плюс два процента от чистой прибыли проекта в течение пяти лет. Щедрое предложение, не так ли?