Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
— Как говорил Йейтс, — О’Мэлли прикурил от золотой зажигалки Dunhill, — «церемония невинности утоплена». Хотя в данном случае скорее церемония благоразумия.
Нью-Йоркский яхт-клуб на углу Сорок четвертой улицы и Пятой авеню представлял собой величественное здание в стиле боз-ар, построенное на рубеже веков для нью-йоркской элиты. Фасад из белого известняка украшали барельефы с морскими мотивами, а над входом красовался герб клуба с якорем и развевающимися лентами.
У входа выстроились роскошные автомобили — Cadillac V-16, Pierce-Arrow, несколько Rolls-Royce Silver Ghost
Швейцар в ливрее темно-синего цвета с золотыми пуговицами и белыми перчатками открыл дверцу Packard:
— Добро пожаловать в клуб, джентльмены. Коктейльный прием проходит в Больших салонах.
Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, устланной темно-красной ковровой дорожкой с золотой каймой. Стены украшали портреты знаменитых яхтсменов и морские пейзажи в позолоченных рамах. Хрустальные люстры отбрасывали теплый свет на полированные панели из красного дерева.
Звуки джаза и оживленные голоса доносились из Больших салонов еще до того, как мы подошли к высоким двустворчатым дверям из резного дуба. Внутри царил сдержанный хаос элегантной вечеринки.
Зал площадью около трех тысяч квадратных футов был заполнен сливками финансового мира Нью-Йорка. Мужчины в безупречных смокингах от лучших портных Сэвил-роу толпились вокруг длинного бара из полированного махагони. Несколько женщин, жены влиятельных брокеров, выделялись среди темных костюмов яркими пятнами вечерних платьев от Worth и Poiret.
— Veuve Clicquot 1921, — объявил бармен в белом жилете, наливая шампанское в хрустальные бокалы Baccarat. — Лучший урожай десятилетия.
Я взял бокал, отметив янтарный оттенок напитка, признак выдержанного шампанского. Рядом на серебряном подносе лежали устрицы Blue Point, а чуть дальше — банка белужьей икры, окруженная тостами из белого хлеба и мелко нарубленным зеленым луком.
— Стерлинг! — ко мне направился Чарльз Уиттингтон, старший партнер «Уиттингтон, Бэйли и Ко», одной из старейших брокерских фирм Уолл-стрит. Его лысеющая голова блестела в свете люстр, а золотые зубы сверкали, когда он улыбался. — Как дела с тем инвестиционным трастом? Слышал, показываете фантастические результаты.
— Не жалуемся, — я дипломатично пригубил шампанское. — А как ваши дела с железнодорожными акциями?
— Превосходно! — Уиттингтон понизил голос до доверительного шепота. — Pennsylvania Railroad принесла сорок процентов прибыли за полгода. А Baltimore Ohio вообще удвоилась! Старые добрые железные дороги никогда не подведут.
Он улыбнулся и побежал дальше.
Чуть дальше группа молодых брокеров обсуждала недавние приобретения. Один из них, высокий блондин с кудрявыми волосами, размахивал руками, рассказывая о новом Chrysler Imperial:
— Восемь цилиндров, сто двадцать пять лошадиных сил! Разгоняется до восьмидесяти миль в час! Стоил четыре тысячи, но это мелочи по сравнению с тем, что я заработал на Montgomery Ward за последний
Его коллега, коренастый мужчина с тщательно напомаженными темными волосами, хвастался часами:
— Patek Philippe, модель с вечным календарем. Две тысячи долларов, но посмотрите на эту красоту! — он продемонстрировал золотые часы с многочисленными циферблатами. — Показывают фазы луны, дату, день недели. Швейцарские мастера — настоящие волшебники.
— А я на прошлой неделе купил летний дом в Хэмптонс, — включился в разговор третий, рыжеволосый парень лет двадцати пяти. — Участок прямо на берегу, дом в колониальном стиле, восемь спален, теннисный корт. Триста тысяч долларов, но оно того стоит.
К группе молодых брокеров присоединился еще один участник, пьяноватый парень с растрепанными волосами и красным лицом. В руке он держал уже не первый бокал шампанского.
— Знаете, ребята, — его голос звучал чуть громче необходимого, — прошлым месяцем я заработал больше, чем мой отец за десять лет работы на литейном заводе Ford! Восемь тысяч долларов за один месяц! На акциях Radio Corporation!
— Хорошо сработано, Дженкинс, — одобрительно кивнул блондин с Chrysler. — А что планируешь делать с деньгами?
— Реинвестирую, конечно! — Дженкинс хлопнул собеседника по плечу, расплескав шампанское. — Беру кредит под залог уже купленных акций и покупаю еще больше RCA. Мой брокер говорит, что к Рождеству она достигнет пятисот долларов за акцию!
На другом конце зала разгорелся спор между двумя группами брокеров. Одни утверждали, что лучшие инвестиции — в сталелитейные компании, другие настаивали на электрических коммунальных предприятиях.
— Bethlehem Steel удвоилась за год! — кричал крупный мужчина с седыми усами. — Американская промышленность переживает золотой век!
— А вы видели акции Consolidated Edison? — возражал ему худощавый брокер в пенсне. — Электричество — это будущее! Скоро в каждом доме будет холодильник, радио, электрические лампы!
— Джентльмены, вы оба правы, — вмешался элегантный мужчина средних лет. — Но настоящие деньги в кредитных компаниях. General Motors Acceptance Corporation принесла мне двести процентов прибыли! Люди покупают автомобили в кредит, как горячие пирожки.
К нам подошел официант с подносом канапе — мелко нарезанный лосось на ржаных тостах, украшенный каперсами и укропом.
— Прекрасная икра, — заметил стоящий рядом Артур Кэбот, наследник старинной бостонской семьи. — Настоящий осетр, не меньше ста долларов за фунт.
— Стоящая инвестиция, — я взял тост с лососем. — В отличие от некоторых других.
Кэбот проницательно взглянул на меня:
— Вы намекаете на что-то конкретное, Стерлинг?
— Просто наблюдаю за рынком, — я пожал плечами.
В центре зала на небольшой сцене играл джаз-квинтет: пианист, трубач, кларнетист, барабанщик и контрабасист в одинаковых темно-синих пиджаках. Они исполняли популярный фокстрот, и несколько пар пытались танцевать между столиками с закусками.