Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
— Добро пожаловать домой, сэр. Как прошла поездка?
— Очень продуктивно, Фаулер. Очень продуктивно.
В малой библиотеке на столе лежали телеграммы и письма, накопившиеся за два дня отсутствия. Биржевые сводки, отчеты от брокеров, приглашения на деловые встречи.
Я налил себе виски и устроился в кресле у камина. О’Мэлли устроился напротив, тоже с бокалом.
— За новые возможности, — поднял я тост.
— За новые возможности, — откликнулся он. — И за то, чтобы мы сумели ими правильно воспользоваться.
Мы выпили, и я снова взялся за документы.
—
— Хорошо, босс. Спокойной ночи.
Когда дверь закрылась за ирландцем, я откинулся в кресле, позволив себе наконец расслабиться. В тишине библиотеки, под тиканье каминных часов, ко мне пришло запоздалое осознание того, кем я стал.
Избранный консультант Национального преступного синдиката. Финансовый гений подпольного мира. Человек, который знает о забастовках раньше профсоюзных лидеров, а о государственных контрактах — раньше конгрессменов.
Алекс Фишер, разорившийся спекулянт из будущего, превратился в Уильяма Стерлинга, одного из самых влиятельных финансистов преступного мира 1929 года. Ирония судьбы: второй шанс привел меня не к честной жизни, а к еще более глубокому погружению в мир теневых операций.
Но было и другое понимание, которое приходило постепенно. Должность казначея мафии означала доступ не только к деньгам, но и к структуре организации. К ее слабым местам. К финансовым потокам, которые можно перекрыть.
Если когда-нибудь понадобится уничтожить синдикат на корню, у меня будут все необходимые инструменты. Банковские счета, подставные компании, схемы отмывания денег, все это можно обернуть против самой организации. Одно неосторожное движение, и финансовая империя преступного мира рассыплется как карточный домик.
Пока что эта мысль была лишь теоретической возможностью, запасным планом на случай крайней необходимости. Но сама способность при желании разрушить то, что помогал создать, давала странное ощущение силы и контроля.
Я отпил виски и вернулся к документам. Завтра начинается новая фаза подготовки к октябрьскому краху. Теперь у меня есть инструменты не только для того, чтобы пережить его, но и для того, чтобы управлять им.
Первая информация от профсоюза докеров должна поступить завтра. Забастовка в Сан-Франциско, о которой упоминал Мэдден. Если правильно сыграть на падении акций судоходных компаний, можно заработать сотни тысяч за неделю.
А это только начало. Впереди месяцы подготовки, накопления капитала, создания сетей влияния.
Глава 3
Первые признаки
Звуки джазового оркестра разливались по мраморному вестибюлю нового отеля «Vanderwood Plaza» в Бостоне, смешиваясь с гулом восторженных голосов приглашенных гостей. Август 1929 года принес нам триумф — первый отель по революционной системе стандартизации работал всего три месяца, а его загрузка уже превышала девяносто процентов.
Я стоял у широкой лестницы, ведущей на второй этаж, наблюдая за толпой деловых людей, журналистов и светских дам, которые с восхищением осматривали единообразные,
— Уильям! — голос Вандервуда заставил меня обернуться. Владелец сети подходил ко мне широкими шагами, лучась от удовольствия. Подтянутый мужчина лет шестидесяти с серебристыми висками выглядел моложе года на десять. — Невероятно! Репортер из «Boston Globe» назвал нашу систему бронирования «восьмым чудом света». А управляющий отеля «Riverside» от зависти позеленел.
Я пожал его протянутую руку, заметив золотую запонку с инициалами на манжете его смокинга.
— Поздравляю, мистер Вандервуд. Результаты превзошли самые смелые прогнозы.
— Результаты? — он рассмеялся, хлопнув меня по плечу. — Это просто фантастика! За три месяца мы окупили половину инвестиций. Централизованная система бронирования обрабатывает до двухсот звонков в день. А карточки «Vander Club» уже выпустили более чем пятистам постоянным клиентам.
Рядом с нами прошла пара, мужчина в дорогом костюме с женой в изысканном вечернем платье из шелка цвета слоновой кости, украшенном жемчужными нитями.
— Господин Бейкер из Детройта, — шепнул Вандервуд, указывая глазами на удаляющуюся пару. — Остановился у нас уже в четвертый раз за два месяца. Говорит, что теперь не может путешествовать, не зная заранее, какой уровень комфорта его ждет.
Я кивнул, но в груди уже зарождалось знакомое беспокойство. Вокруг царило процветание, но я знал, через два месяца все изменится. Черный четверг двадцать четвертого октября положит конец эпохе безраздельного оптимизма.
— Уильям, — Вандервуд наклонился ко мне, понижая голос, — у меня грандиозные планы. Хочу обсудить их с тобой сегодня же, в спокойной обстановке.
— Какие планы? — спросил я, хотя по блеску в его глазах уже догадывался о направлении мыслей.
— Филадельфия, Вашингтон, может быть Детройт. Десять новых отелей за полтора года. Инвестиции в размере пяти миллионов долларов, но прибыль… о, прибыль превзойдет все ожидания!
Оркестр перешел к новой композиции, «Ain’t She Sweet», популярной мелодии, которая лилась из каждого радиоприемника. Парочки начали танцевать прямо в вестибюле на полированном мраморном полу.
— Мистер Вандервуд, — начал я осторожно, — позвольте предложить более осмотрительный подход.
— Осмотрительный? — он удивленно приподнял седые брови. — При таком успехе? Уильям, мы создали золотую жилу. Глупо не разрабатывать ее полностью.
Подошел официант в белоснежном мундире с подносом бокалов шампанского «Perrier-Jouet». Мы взяли по бокалу, и Вандервуд тут же поднял свой:
— За американскую революцию в гостиничном деле!
Я поднял бокал, но не спешил пить.
— Мистер Вандервуд, а что если рынок изменится? — осторожно предположил я. — Экономические циклы непредсказуемы. Возможно, стоит закрепить успех, прежде чем расширяться дальше?