Оракул с Уолл-стрит
Шрифт:
Кларк внимательно слушала, и я заметил, что ее скептицизм слегка смягчился.
— Кроме того, — продолжил я, — я много читаю. Не только финансовые отчеты, но и исторические труды. Рынки следуют определенным паттернам, которые повторяются. Кто не изучает историю, обречен повторять ее ошибки.
— И какие ошибки мы рискуем повторить сейчас? — спросила она, непринужденно переходя к сути.
Принесли наши обеды, что дало мне момент для обдумывания ответа.
— Знаете, мисс Кларк, — начал я, когда официант удалился, — сейчас модно говорить, что мы вступили в новую
Я сделал паузу, отрезая кусочек ростбифа.
— Но история учит нас, что подобные настроения возникали перед каждым серьезным спадом. Перед паникой 1873 года, перед крахом 1893-го. Каждый раз люди верили, что «на этот раз всё иначе».
— Вы предсказываете новый финансовый кризис? — ее карандаш замер над блокнотом.
— Я не выступаю с апокалиптическими предсказаниями, — я слегка улыбнулся. — Я просто напоминаю, что экономические циклы существуют, независимо от того, насколько мы хотим в них не верить. И что разумный инвестор всегда должен быть готов не только к росту, но и к возможной коррекции.
— Тем не менее, ваша позиция довольно еретическая по нынешним временам, — заметила она, возвращаясь к обеду. — Большинство ваших коллег проповедуют безудержный оптимизм.
— Возможно, именно поэтому мой умеренный консерватизм выделяется, — ответил я. — В мире, где все кричат о росте, даже шепот осторожности звучит громко.
Обед продолжился, и постепенно разговор стал менее формальным. Кларк рассказала о своем пути в журналистику, нелегком для женщины того времени. Выросшая в семье бостонского профессора экономики, она с детства интересовалась финансами, но обнаружила, что двери инвестиционных компаний для женщин закрыты.
— Поэтому я выбрала журналистику, — объяснила она. — Это позволяет мне не только писать о финансах, но и задавать вопросы, которые многие предпочли бы не слышать.
— Например? — спросил я, искренне заинтересованный.
— Например, о манипуляциях на рынке облигаций, которые проводит определенная группа банкиров, — ее голос понизился. — Или о сомнительных сделках Continental Trust с офшорными компаниями.
При упоминании Continental Trust я едва не поперхнулся. Это компания, связанная с Харрисоном и предположительно с гибелью отца Стерлинга, согласно информации, полученной от Риверса.
— Continental Trust? — переспросил я, стараясь звучать просто заинтересованным. — Это любопытно.
— Очень, — кивнула Кларк. — Особенно их связи с некоторыми инвестиционными домами Уолл-стрит. — Она внимательно посмотрела на меня. — Включая, возможно, вашего работодателя.
— Не уверен, что могу комментировать деловые связи «Харрисон Партнеры», — осторожно ответил я. — Я там совсем недавно и вряд ли посвящен во все дела фирмы.
— Конечно, — она слегка улыбнулась. — Я просто подумала, что человек с вашей наблюдательностью мог заметить интересные детали.
Напряжение момента разрядил официант, принесший десерт. Чизкейк для нее и яблочный пирог для меня.
— Знаете,
— Журналистское чутье? — спросил я с легкой улыбкой.
— Женская интуиция, — парировала она, и в этот момент между нами проскочила искра, выходящая за рамки делового интереса.
— В таком случае, — я наклонился чуть ближе, — возможно, нам стоит продолжить разговор в менее формальной обстановке? Скажем, ужин вместо обеда?
Элизабет на мгновение задумалась, затем кивнула:
— Думаю, это было бы продуктивно. Как для моей статьи, так и для нашего взаимопонимания.
— В таком случае, — я достал из кармана визитную карточку и написал на обороте номер домашнего телефона, — позвоните мне, когда закончите статью. Мы могли бы отпраздновать ее публикацию.
— Или обсудить ваши возражения, — добавила она с озорной улыбкой, принимая карточку.
— Не думаю, что у меня будут возражения, если вы сохраните тот баланс между фактами и интерпретацией, который продемонстрировали в нашей беседе.
Когда мы вставали из-за стола, я заметил, что наш разговор привлек внимание нескольких посетителей. Среди них был известный колумнист Александр Вулкотт, один из завсегдатаев «Круглого стола», который с интересом наблюдал за нами.
— Кажется, мы привлекли внимание местных знаменитостей, — заметил я.
— О, не беспокойтесь, — улыбнулась Кларк. — Алекс просто коллекционирует интересные лица и разговоры для своих колонок. Но я сомневаюсь, что финансовые стратегии его заинтересуют. Разве что наш неформальный договор о будущем ужине.
Я расплатился по счету, несмотря на протесты девушки о том, что это деловой обед.
— Считайте это инвестицией в благосклонность прессы, — пошутил я.
Мы вышли вместе на залитую солнцем 44-ю улицу. Июньский день в разгаре, пешеходы спешили по делам.
— Было очень познавательно, мистер Стерлинг, — сказала Кларк, протягивая руку для прощания.
— Уильям, пожалуйста. Или Билл, если предпочитаете, — ответил я, пожимая ее руку.
— Тогда Элизабет, — кивнула она. — До скорой встречи… Билл.
Наблюдая, как она уверенно шагает в сторону редакции, я понял, что это знакомство может стать ключевым для моих планов. Элизабет Кларк не только острая на язык журналистка, но и проницательная женщина, чьи расследования о Continental Trust удивительным образом пересекались с историей Стерлинга.
Возможно, через нее я смогу узнать больше о темных делах компании и связях с Харрисоном. А может быть, она станет важным голосом, предупреждающим о грядущем крахе, когда придет время.
В любом случае, обед оказался более информативным, чем я ожидал, и не только с профессиональной точки зрения. Возвращаясь в офис «Харрисон Партнеры», я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время думаю не только о финансовых стратегиях, но и о выразительных зеленых глазах, которые, казалось, видели больше, чем я хотел показать.