Орден Небесного клинка
Шрифт:
— У меня не было гражданства, поэтому во время войны на фронт меня не забрали, — продолжал Руперт. — Зато за мной начали следить. Не знаю, возможно, они считали, что я шпион или что-то такое.
— Следить?! — удивился старик. — Но кто?
— Не знаю, я называл их «Парни в чёрном». Они буквально носили всё чёрное, даже рубашки. Замечал их пару раз в неделю.
— А как война кончилась, они отстали?
— Трудно сказать, в какой-то момент я к ним настолько привык, что почти перестал замечать. Может, они следили за мной даже перед отъездом, не знаю.
— Надеюсь, они успокоились, — буркнул Герман. —
— Недолго, мы развелись в начале прошлого года, а познакомились во время моего путешествия на восток. Мы жили в одном и том же городе, но встретились на другом конце материка.
Руперт вспомнил их первую ночь и её томный взгляд в слабом свете вечерней лампы.
Поняв, что вино вот-вот ударит ему в голову, Руперт пожелал дворецкому доброй ночи и отправился на третий этаж, в свою старую спальню. Всё было таким же, как в день отцовских похорон. Райан комнатой не пользовался. А может, это Герман подготовил её к возвращению прежнего хозяина. В любом случае разницы Руп не заметил.
Его больше беспокоил завод. Младший Свивер бывал там всего пару раз и понятия не имел, как отец управлял семейным делом.
— Отправить старика на пенсию, а дом продать?.. — Руп вспомнил прадедов склеп. — Нет… не пойдёт.
Глава 2. Сирень и льдинка
Особняк Свиверов, кабинет хозяина. Полдень.
— Герман, заварите чаю, пожалуйста! — высунувшись из кабинета, крикнул Руперт.
— Как пожелаете, господин! — раздался голос дворецкого из малой гостиной.
Руперт закрыл дверь и повернулся обратно к центру кабинета. Массивный широкий стол из чёрного дерева был завален различными накладными, учётными книгами, описями, старыми договорами и ворохом прочих документов.
Руп с самого утра пытался вникнуть в принципы работы семейного предприятия и порядком утомился. Он понятия не имел, что делать с помещениями, простаивающими станками, пустыми складами и полным отсутствием контрактов. На заводе Свиверов он бывал всего несколько раз и, как правило, не вникал в процесс. Руперта мало интересовал сам бизнес, но, судя по документам, предприятие нахватало долгов, из-за которых банки могли позариться на особняк, а терять родительский дом Свиверу хотелось меньше всего.
Утомлённый Руперт решил не возвращаться к документам без чая и ещё раз окинул взглядом кабинет: стена напротив стола была заставлена стеллажами, полными рабочей и технической литературы, справочниками по устройству станков, учебниками по управлению коллективом, толстыми папками сопроводительной документации и великим множеством… чего угодно, но не того, что Руп мог легко понять.
Если не считать содержимого стеллажей, кабинет был красным. Доски на полу покрывала бордовая краска, тот же цвет окрашивал деревянные панели на потолке, красное дерево лежало в основе лакированных стеллажей, полки которых заполняли книги и документы, а вокруг рабочего стола распростёрся большой круглый ковёр с бордово-чёрным узором. А ещё картина. Над входом надзирателем возвышался погрудный портрет. С полотна смотрел не молодой, но и не старый мужчина: одни дали бы ему пятьдесят, другие тридцать; щёки, губы и глаза выглядели живо, в то время как лоб сковали морщины, а виски тронула седина. Серые глаза строго смотрели
«Значит, именно так выглядел Райан, перед смертью».
Портрет являлся единственной картиной во всём доме, написанной незнакомцем, все остальные вышли из-под руки покойной матери Рупа, включая и ту, что висела над стеллажами. Широкое полотно изображало заснеженное побережье, а из-за похожих на скелеты оголённых деревьев выглядывали увенчанные острыми шпилями башни какого-то замка. Подпись гласила: «Место, где сбудутся наши мечты». В основном матушка Руперта изображала на своих работах владения друзей или какие-то памятные для семьи места, но замок на заснеженном побережье Руп никогда не видел, а спросить не успел — он тогда гостил у школьного товарища и даже не знал, что мама начала писать новое полотно. Она закончила свою работу за день до смерти.
Младший Свивер вновь повернулся к брату и, словно играя с ним в гляделки, не моргая уселся на край стола. В детстве они были сильно похожи.
«Жаль, ты сюда фотографию не повесил, — подумал Руп. — Возможно, она бы стала для меня зеркалом. Зеркалом в будущее».
Игру в гляделки прервал стук в дверь.
— Открыто.
— Господин Руперт, чай готов, — заглянул в кабинет дворецкий. — А ещё, к дому подъехали две машины. Думаю, вам стоит лично поприветствовать наших гостей.
Руп подошёл к окну и увидел, как рядом с воротами парковался грузовик, на территории же остановился роскошный легковой автомобиль белого цвета.
Пока хозяин дома спускался в гостиную, из машины вышла дама в годах в сопровождении двух абсолютно одинаковых здоровяков. Мужчины носили простые костюмы, вели себя крайне сдержано и выделялись лишь своими размерами — весили они не меньше сотни килограммов каждый, а ростом превышали Руперта на голову и на две свою спутницу. Сама же женщина походила на промокшую испуганную зверушку, что, схватившись за свою сумку, нервно озиралась по сторонам. Лишь сиреневое пальто и такого же цвета шляпка добавляли её образу живости.
— Госпожа Валентайн, — поприветствовал младший Свивер, открыв дверь.
— Ах, Руперт, мой мальчик! Как ты вырос! — Герда Валентайн расплылась в улыбке и протянула свои сморщенные руки.
«Явилась-таки, старуха?».
— Вы, верно, за картинами? — после неловких объятий спросил Руп.
— Да. Ты уже читал завещание?
— Сегодня утром.
— Прими мои соболезнования, Руперт. Это такая утрата для всех нас!..
«Для всех вас».
— Благодарю, — сухо бросил Руп и жестом предложил войти.
— Ты, верно, помнишь моих сыновей? — позволив снять с себя пальто, спросила Герда.
«Этих истуканов не забудешь».
— Конечно. Осмунд, Остин, — Руперт по очереди пожал близнецам руки. — Давно не виделись.
Как раз в этот момент Герман принёс чай.
Руп и Герда уселись на диванчики, а близнецы всё так же неподвижно стояли за спиной матери, словно два охранника. Хозяин и гостья глотнули чаю, и повисло неловкое молчание. Герда поглядывала на Руперта, вытянув морщинистую шею, точно хорёк, выглядывающий из норки с опаской и любопытством. Госпожа Валентайн открыла было рот…