Орден неудачников
Шрифт:
— С чего ты взял?
— Она называла девочку «барышня Сяо».
На лестнице громко закашлялся ребёнок.
Чжан Вэйдэ удивительно резво выскочил из комнаты — пришлось тащиться за ним.
Девчушка кашляла, вцепившись в перила второго этажа: видно, подъём дался ей тяжко. Молодая заклинательница, присев рядом, гладила её по спине.
— Барышня, — лицо Чжан Вэйдэ озарилось светлой юной улыбкой — едва ли он мог сейчас кого напугать, но девочка выпустила перила и скользнула за спину заклинательницы. Сун Юньхао на всякий случай решил даже
— Благодарю за участие, — сказала заклинательница глухо. — Только средства от простуды тут не помогут — это давняя болезнь…
Она ещё раз признательно кивнула и, бережно взяв девочку за руку, прошла в комнату через дверь от той, что снял Сун Юньхао.
Чжан Вэйдэ обернулся и со значением высоко вздёрнул брови. Сун Юньхао спросил устало:
— Что ты обезьянничаешь?
— Думаешь, это болезнь?
— Болезнь удушья не редкость. Тут бы иглоукалывание, чтобы мокроту вывести.
— Ты, брат Сун, слишком уж любишь втыкать в окружающих острые предметы, — засмеялся Чжан Вэйдэ и возвратился в комнату, бросив через плечо: — На девочке след тёмной ци.
Сун Юньхао остался стоять в дверях, скрестив руки на груди. Смутное чувство тревоги грызло всё сильнее. Сколько бы Чжан Вэйдэ ни кривлялся, он прав: след был — пусть слабый, неотчётливый. Возможно, остался на одеждах заклинательницы: в дороге сложно провести все нужные обряды.
Тихонько скрипнула дверь.
Заклинательница вышла наружу и позвала, перегнувшись через перила, А-Ли, чтобы принесла горячей воды, потом повернулась к Сун Юньхао.
— Сун-сюн, — сказала она с лёгкой запинкой, точно не была уверена, как к нему обращаться.
— Мы знакомы?
— Ты выиграл третье место на состязаниях союза Горы Треножника.
— Я проиграл, — сказал Сун Юньхао с усмешкой.
— Ты победил в бою за третье место. Вот второе место — это поражение.
Сун Юньхао был уверен, что не вспомнит её. Только раз он и участвовал в состязаниях — шесть лет тому назад, целую жизнь назад, и девиц из других орденов не разглядывал, кроме двух, что прошли в последнюю десятку. Эта тогда была ещё девочкой-подростком и сидела, должно быть, среди зрителей.
Она поддёрнула повыше шарф, сказала тише, чем следует, если хочешь, чтобы твоё имя запомнилось:
— Ло Мэнсюэ.
— Ло-шимэй, — повторил он, решив, что она этого ждёт: слишком напряжённо она всматривалась в его лицо, слишком тревожно кусала губы.
Это не женское кокетство — впрочем, Сун Юньхао плохо разбирался в женских уловках. Страх?
Отвращения в светлых глазах он не видел. Может быть, она просто так и не узнала, что случилось после состязаний.
***
Ночью Сун Юньхао пробудился от дурного предчувствия.
Было болезненно тихо. Ни лая собак, ни криков ночного сторожа, даже речушка как будто примолкла.
Он вытащил из ножен лежавшую возле матраса
— Брат Сун. — Чжан Вэйдэ стоял на коленях на кровати, держа в руках светящийся талисман.
— Не переводи зря, — прошипел Сун Юньхао.
— Я не люблю слушать всякое такое… странное в полной тьме.
— Ещё не поздно переучиться на сказителя. Ты что-то слышал?
— Песенку. Как дети поют.
— Когда?
— Пока ты ещё спал. Я тебя позвал, но не смог добудиться.
— Пел человеческий голос?
— Не знаю. Нет. Вот у лисы был совершенно человеческий, а этот…
Лазурный чистый свет озарил комнату, отразившись в изумлённых глазах Чжан Вэйдэ.
Сун Юньхао накинул верхний халат и скользнул в окно.
На узком клочке земли, отделявшем дом от реки, было влажно от осенней мороси, пусто и тихо, но лазурная полоса защитного построения уже надёжно легла на пожухлую траву. Построение кольцом опоясывало здание постоялого двора. В два прыжка Сун Юньхао оказался перед главным входом, уже зная, кого там увидит.
Ло Мэнсюэ была сильнее, чем он заключил при беглом знакомстве, но всё-таки на защиту она потратила слишком много сил. И ещё что-то странное творилось с её ци. По самой внутренней сути её сила была спокойной и плавной, как облака в безбурном летнем небе, и это неженское ровное спокойствие хорошо угадывалось в построении. Но какая-то внутренняя преграда мешала ей.
Ло Мэнсюэ шаталась, как былинка на ветру. Сун Юньхао поддержал её, уперев ладонь между лопаток.
— Терпи, — сказал он ей на ухо, хотя терпеть тут же пришлось ему самому: её растрепавшиеся волосы щекотали ему нос, и из всех нелепых препятствий на ночных охотах это оказалось одним из самых нелепых. Ло Мэнсюэ оступилась, но удержалась на ногах и почти с яростью снова выбросила ладонь вперёд.
Тварь мерещилась где-то рядом, но по-прежнему оставалась невидимой и неслышимой.
Сун Юньхао не разбирался в построениях и, кроме самых простеньких, не смог бы начертить ни одно, но Ло Мэнсюэ уже сделала всё, что было нужно, а поддерживать её своею силой было легко.
Ещё спустя несколько мгновений защита утвердилась окончательно. Лазурное сияние растворилось в ночной мороси, но построение было надёжным — до утра точно хватит.
— Благодарю, — сказала Ло Мэнсюэ шелестящим, измученным голосом и побрела в дом. Никакого внятного тёмного присутствия на постоялом дворе он не ощутил, только отголоски, как тот след, что тянулся за девочкой. Сама Ло Мэнсюэ — теперь он убедился наверняка — была совершенно чиста.
Её духовные силы почти не уступали его собственным — редкость для женщины, но, как и его собственные, имели безнадёжный изъян. Тёмная горечь отравляла сияющие лазурные небеса.