Ordo Novus. Labarum
Шрифт:
Слова хитрого Петрония явно оказались по душе Константину, льстя его тщеславию и самолюбию.
В следующее мгновение в залу вошел человек невысокого роста, довольно тучного телосложения, с небольшой залысиной. Он был одет в длинную темную сутану, опоясанную широким пурпурным поясом. Ворот сутаны был того же цвета, что и пояс и плотно сжимал его двойной подбородок. Маленькие выразительные глаза на фоне большого широкого носа хитро блестели, а коротко стриженная жиденькая бородка обрамляло его полное лицо.
– Мой уважаемый Озий, –
Увидев содержимое сундучка, глаза епископа заблестели еще больше.
– Прими наше скромное пожертвование, уважаемый епископ, – произнес Петроний. – Я и мои друзья, к сожалению, были невольными участниками несправедливых гонений последователей Христа. Учитывая, сколько было разрушено церквей и храмов, мы решили хотя бы частично восстановить справедливость в тех размерах и пределах, в которых мы имеем возможности.
– Благодарю вас благородные сенаторы, дело не в количестве, а в искренности желаний. Любая помощь церкви благоугодное дело, Господь Спаситель видит вашу поддержку его пастве, его милосердие безгранично и ваши благодеяния не останутся без его внимания!
– Уважаемый Озий, позволь также передать тебе большой привет от твоего старого друга Мельхиада, – с этими словами Петроний протянул епископу красивые четки с большим крестом, украшенным крупным рубином. – Мы по возможности поддерживаем его епархию.
– Очень признателен сенатор, пусть Иисус господь наш, благословит тебя и твои начинания!
– Аминь! – Произнес сметливый сенатор, вызвав явное удовлетворение Озия и улыбку Константина. Дождавшись окончания обмена любезностями между сенатором и епископом, Константин, поднял небольшой колокольчик и не несколько раз встряхнул им. Не успела рука императора опуститься, как появилась фигура верного слуги с почтительно опущенной головой. Петроний невольно вздрогнул от неожиданного и быстрого появления Армания.
– Проводи гостей в их покои и пусть предоставят все необходимое, чтобы путники могли отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. От моего имени распорядись, чтобы их накормили и предоставили императорские термы.
– Благодарим тебя великий август, да благословят тебя Боги! – одновременно произнесли, низко поклонившись трое послов сената.
Выйдя в холл, путники в сопровождении императорского слуги направились в свои покои. Пройдя по длинному широкому коридору, они поднялись по большой мраморной лестнице на второй этаж и вновь по коридору дошли почти до самого конца. Остановившись, перед большой массивной дверью слуга произнес:
– Это ваши покои почтенные сенаторы, – и указав в сторону от двери, откуда бесшумно появились двое рабов, Арманий продолжил:
– эти двое полностью в вашем распоряжении…
Только теперь Петроний обратил внимание на Армания. Это был молодой человек среднего роста, очень смуглый с достаточно
– Твое имя кажется Арманий?
– Да, Я Флавий Арманий Капитолин, вольноотпущенник императора Константина, и начальник его канцелярии – почтительно ответил слуга.
– Благодарю, тебе Арманий! Ты явно не из здешних мест, – продолжал расспрашивать слугу императора Петроний, в то время как его товарищи вошли в покои.
– Ты прав, достойный сенатор, моя родина далеко, я вырос в Никомедии, а мои предки родом из Элии Капитолины в Палестине.
Услышав последние слова Петроний, уже находившийся на пороге опочивальни, резко обернулся и посмотрел на Армания. Их взгляды встретились и несколько мгновений, не мигая, они смотрели друг на друга, затем сенатор слегка кивнул головой и вошел в комнату, вслед за своими товарищами.
Вечером того же дня…
Трое мужчин возлежали на ложах возле камина в большой просторной зале. Между массивными колоннами из мрамора, словно немые стражи, стояли статуи Богов римского пантеона. Свет горящих лампад отбрасывал причудливые тени, словно оживляя каменные изваяния.
– Ужин удался на славу, – произнес один из мужчин постарше двух остальных, – нужно признать вино отменное, а яства великолепны. Император явно любит полакомиться и не отказывает себе в разнообразии еды, да дворец не менее роскошный, чем у восточных правителей. Не понятно, почему в Риме сложилось ложное мнение о его спартанском характере и скромности.
– Такое же ложное, как о его благочестии и праведности! – добавил самый молодой из присутствующих. – Я заметил, как глаза его заблестели, когда он увидел золото, а глаза этого неприятного епископа, который даже не пытался скрыть своей радости, были полны жадности и алчности!
– Не стоит так говорить, Гордиан, – обратился третий, который был ни кем иным, как сенатором Петронием Варом Аннианом. Он указал своему молодому товарищу пальцем говорить тише. – Мы не должны неподобающим образом обсуждать человека, чьим гостеприимством пользуемся, тем более, что он является августом и императором Запада!
– Не переживай, мой друг Петроний, вряд ли нас подслушивают, к тому же я выражаю, только свое мнение и делюсь им в узком кругу друзей.
– Да, это так, но твое личное мнение, может испортить мнение о нас! – Осторожничал Петроний.
– Я считаю, что мы вправе иметь свое мнение, и выражаем его не публично, а в узком кругу среди нас троих! – Ответил дерзкий Гордиан.
– Гордиан, о каком праве ты говоришь, находясь здесь у Константина!? – Вмешался Сабин, старший из сенаторов по возрасту.