Орел и полумесяц
Шрифт:
— Что — только? Давай, говори, не мямли!
— Они говорят, что принести в жертву человека — это желанное действо богобоязненности, а съесть его плоть — самое большое благо, — вымолвил дрожащим голосом кельт.
Антоний переглянулся со своим советником. Римляне подумали об одном и том же: поводом к подавлению культа друидов будут именно человеческие жертвоприношения. Но темную Габриэль больше заботила богиня…
— Ворен, — обратился Антоний к центуриону, — вы с Пулло отправитесь, как начнет смеркаться, на разведку в логово этих друидов.
— Слушаюсь! — отсалютовал Ворен.
—
— Не вижу причин отказать тебе, тем более, что я не считаю этих жрецов такими уж грозными вояками, — проговорил Антоний. — Юлий, вообще, говорил, что видел среди них ребенка.
— Ребенок опаснее всех! — вскрикнул кельт. — И бойтесь богини — она очень могущественна!
— Посмотрим… — задумчиво проговорил Ворен. — А ты тоже пойдешь с нами, так как нам нужен провожатый!
Детина чуть не упал в обморок.
…Переодетые кельтами Ворен, Пулло и Габриэль следовали за своим провожатым, углубляясь все больше в полный неизвестности черный лес. Двое из них были вампирами, один — смертным, но храбрым воином и охотником на нечисть, которому доводилось бывать в разных передрягах. Однако же, все они испытывали сейчас невольный страх. Непролазные чащи, похожие на чудищ деревья, а где-то там притаилось Зло, и столкнуться им предстоит с устрашающей магией. Впрочем, зло иногда тоже понятие относительное. Иногда этим словом называют то, что просто не нравится, пугает или не укладывается в общепринятые рамки. К примеру, до недавнего времени они считали злом вампиров, а теперь…
Пройдя еще несколько шагов, путники наконец увидели странное строение, напомнившее Габриэль своей формой другое — то, где ее однажды обманом заставили пролить кровь и где в ее еще не рожденного ребенка вошел бог или демон, называемый Дахоком. Габриэль снова видела себя тогдашнюю — отчаявшуюся юную девушку с невинной душой, которую заставили стать грешницей. Девушка с минуту бессмысленно смотрит на свои обагренные чужой кровью руки, а потом кричит от боли…
Друзья тихо вошли внутрь, стараясь не привлечь к себе внимание. Похоже, им это удалось. Находившиеся в помещении кельты восторженно смотрели на то, как люди в белых одеждах, взявшись за руки и встав над жертвенником, занимаются песнопениями. Среди жрецов в белом были не только мужчины, но и молодые девушки. Был и ребенок, о котором, должно быть, и говорил Юлий. Но что это был за ребенок! Если бы вместе со своими разведчиками был и Антоний, он сказал бы, что недетским взглядом и стоячими глазами этот мальчишка напоминает ему Октавиана — юного племянника Цезаря, к которому он пылал большой «любовью».
«Ребенок опаснее всех!» — невольно вспомнилось Ворену, и он посмотрел на Пулло так, словно хотел спросить, разделяет ли он его опасения.
Меж тем, песнопения прекратились, и мальчик обратился к собранию с речью. Говорил он о вещах светлых и возвышенных, говорил серьезно и взвешенно — не как ребенок, а как мудрый старец.
— Даже в самом черном сердце можно отыскать частичку света, — говорил он. — И сейчас Айрис подарит свет своего сердца нашей богине и истинному богу Дахоку.
По его знаку к алтарю подвели улыбающуюся девушку, одетую, как на праздник. Ее уложили на алтарь, словно жертвенное животное,
— Богиня, приди и прими ее жертву! — возгласил мальчик-жрец.
Тут отворилась боковая дверь, и к присутствующим вышла девушка, как две капли воды похожая на Габриэль, но разве что не такая бледная.
— Надежда… — прошептала Габри.
В эту самую минуту одна из друидесс достала ритуальный кинжал и занесла его над жертвой. Увидев это, Луций Ворен в свою очередь быстрым движением достал свой кинжал и метнул его в руку фанатички. Брызнула кровь, и девушка закричала не столько от боли, сколько от неожиданности и гнева. Она была явно возмущена тем, что ритуалу помешали. Что до жертвы, то она отнюдь не выказывала признаков радости от того, что у нее появился защитник.
— Среди нас чужаки! Схватить этих святотатцев! — крикнул мальчик-жрец.
Остальные друиды и верные им кельты хотели наброситься на чужаков, но вампиры Луций и Габриэль тут же обернулись летучими мышами и принялись носиться над ними сверху, пуская в ход когти и время от времени ловя кого-нибудь из враждебно настроенных по отношению к ним прихожан этого храма. Габриэль нравились полет, высота и ощущение свободы, которую они давали.
— Что, нравится летать? — задорно смеясь, говорила она очередному незадачливому варвару.
Но тут взгляд вакханки встречался со взглядом Надежды, и смех гас. Ее дочь сейчас просто наблюдала за этой схваткой, пока не вмешиваясь. Глядя на мать, она мрачнела.
Но тут голос мальчика-жреца заставил ее вернуться к реальности:
— Наша богиня, не дай совершиться этому святотатству!
Услыхав эти слова, Надежда стряхнула с себя оцепенение. В руке ее появился огненный шар, и она хотела метнуть его в сторону матери, но в последний момент остановилась и решила бросить его в Луция Ворена, дравшегося в это время с одним из друидов. Но друг Луция Тит, наносивший в это время направо и налево удары гладиусом, как раз повернулся в сторону Надежды и заметил ее движение.
— Берегись! — крикнул он Ворену.
Тот с громким шипением увернулся, отлетев дальше. Огненный шар нашел себе другую цель и испепелил друида — противника Луция. Тогда Надежда вперила гипнотизирующий взгляд в помешавшего ей Тита, и тот, словно обезумев, решил напасть на своего друга.
— Что за дерьмо?! — проворчал вампир, увидев, что друг превратился во врага. — Ты что, пьяный? Дурень, я не хочу биться с тобой!
— Пошел ты нахер, долбаный свинодер! — заорал Пулло, занося руку для нового удара. Он как раз нашел какую-то деревяшку и собирался ее использовать вместо осинового кола.
— Что ты сказал?! — сразу ощетинившись, зашипел Ворен-вампир.
— Что слышал. Давно подозревал, что ты свиней таскаешь и кровь у них пьешь!
За такие слова Титу могло крупно не поздоровиться, но Ворен, несмотря на то, что был ужасно зол на своего друга, уже начинал понимать, что тот находится под воздействием чьего-то гипноза.
«Ну, — сказал он себе мысленно, — клин клином вышибают, а гипноз гипнозом…»
Ворен успел узнать о том, что вампиры могут гипнотизировать своих жертв, но сам этим умением пока не пользовался. Не пора ли было начать?