Орлы Екатерины в любви и сражениях
Шрифт:
Он продолжал службу. В 1748 году участвовал в походе корпуса Репнина на Рейн (в ходе Войны за австрийское наследство 1740—1748 годов).
Возвратившись, видимо, посерьёзнел. Да ведь не только розгами и службой обоюдно решили его отец и государыня Елизавета Петровна унять забияку. Вот и выбрали в невесты Екатерину Михайловну Голицыну – дочь знаменитого петровского полководца князя Михаила Александровича Голицына.
Бракосочетание состоялось в 1748 году.
На некоторое время Пётр Александрович действительно несколько остепенился. Во всяком случае, первые годы
Первой в семье родилась дочь Татьяна, но, к сожалению, она скоро умерла.
В 1751 году родился сын Михаил, впоследствии генерал-лейтенант, сенатор, действительный тайный советник.
Вторым сыном был Николай, родившийся в 1754 году. Он пошёл по гражданской линии, стал канцлером, слыл меценатом, известен тем, что основал Румянцевский музей.
Не менее известен и третий сын, Сергей, родившийся в 1755 году. Он выбрал дипломатическое поприще, но известен также как писатель. Сергей Петрович, подобно брату, занялся организацией работы Румянцевского музея в Петербурге.
Отец Петра Александровича успел женить сына, но порадоваться внукам ему не довелось. Он ушёл из жизни в 1749 году. И вот тут случилось чудо – Пётр Румянцев был настолько потрясён потерей отца, что полностью переменился.
Кутежи прекратил окончательно и бесповоротно и с головой ушёл в службу.
Казалось бы, с женой повезло. Выбор отца и государыни был прекрасным. Екатерина Михайловна была красива, стройна, прекрасно воспитана и образованна, владела французским и немецким языками. Состояние у Голицыных было немалое, да и связи при дворе более чем прочные. Голицын в своё время был любимцем императора Петра, а всех любимцев отца Елизавета Петровна, как правило, привечала и продвигала по службе как военной, так и штатской в первую очередь.
«Необходимо Мне пришло с Вами изъясниться…»
Многие биографы отмечали, что безоблачное семейное счастье Петра Александровича и его супруги продолжалось шесть лет. А потом всё как будто бы разладилось. В чём же дело?
Давайте посмотрим, какие события происходили в этот период?
Напомним… «В 1748 году Екатерина Михайловна вышла замуж за Петра Александровича Румянцева, но в согласии супруги жили не более шести лет…»
В 1751, 1753, 1755 годах родились три сына. Мы о них уже упоминали. Румянцев был в семье, а вернее, семья была с ним – там, где он проходил службу. Вообще, жена всегда стремилась быть с ним рядом. Легко променяла столицу на жизнь вдали от цивилизации.
Итак, 6 лет… Эти шесть лет, если верить биографам, заканчиваются в 1754 году, ну и как бы вдогонку им – на седьмом году совместной жизни появляется третий и последний сын Румянцевых.
Но что же произошло в 1755 году, когда, по мнению биографов, Румянцев вновь пустился в загулы. А вот тут уже ошибка. Часто некоторые авторы, нападая на героев прошлого, видят только их биографии и не видят того, что происходило вокруг.
Началась Семилетняя война… Россия объявила войну Пруссии 1 сентября 1756 года. Но вполне понятно, что к моменту объявления войны Русская армия была отмобилизована и выдвинута
К началу войны Пётр Александрович Румянцев, несмотря на свою молодость, а ему шёл 32 год, стал генерал-майором, командовал бригадой в составе четырёх пехотных полков.
В 1757 году русские войска под командованием С.Ф. Апраксина выдвинулись в Курляндию.
19 августа 1757 года произошло сражение при Гросс-Егерсдорфе, которое могло закончиться плачевно для Русской армии из-за бездарности и нераспорядительности Апраксина, а скорее всего, прямого его предательства. Так вот сражение могло закончиться большой неудачей, если бы не Пётр Александрович Румянцев.
Его бригада была поставлена в резерв, и про неё забыли то ли по халатности, то ли по злому умыслу.
Пехотные полки Гренадерский, Троицкий, Воронежский были расположены на правом фланге Русской армии за лесом, и прусское командование не видело их и не подозревало об их существовании.
Густой лес окаймлял Егерсдорфское поле, на котором происходило ожесточённое сражение. Долгое время ни одна, ни другая стороны не могли взять верх. Но вот у пруссаков наметился успех – правый фланг Русской армии начал отход.
Левый фланг пруссаков миновал линию, на которой находилась бригада Румянцева. Апраксину достаточно было отдать приказ ударить во фланг и тыл, и победа была бы решена. Но такого приказа не поступало.
Румянцев постоянно вёл разведку. Ему докладывали о происходящем. Он недоумевал. Но курьеры, направляемые к главнокомандующему, либо не доходили до него, либо удерживались по непонятной причине в главной квартире.
Что же оставалось делать? Ждать, пока армия Апраксина будет разбита? Ведь прорыв на фланге чреват глубоким охватом русских боевых порядков и даже окружением главных сил. А ведь так удобен момент! И пруссаки не подозревают о столь мощной группировке у себя в тылу.
И Румянцев принял решение. Он отдал приказ, и четыре свежих полнокровных полка прошли через лес, чтобы наказать дерзкого противника.
Андрей Тимофеевич Болотов так описал блистательные действия Румянцева:
«Сии свежие полки не стали долго медлить, но давши залп, с криком “ура” бросились прямо на штыки против неприятелей, и сие решило нашу судьбу и произвело желаемую перемену».
Пруссаки были разбиты, и прусский король Фридрих едва не попал в плен. Поражение потрясло прусскую армию, и она отползла в тыл зализывать раны.
Отошли за Неман и русские войска. Подвиг Румянцева был отмечен чином генерал-поручика и назначением командиром дивизией.
Честь открыть кампанию 1758 году была предоставлена генералам Петру Семёновичу Салтыкову и Петру Александровичу Румянцеву. Имея под ружьём около 30 тысяч войск, дивизии Салтыкова и Румянцева стремительным броском заняли Кёнигсберг и очистили от пруссаков всю Восточную Пруссию.
Во время летней кампании Румянцеву пришлось прикрывать действия русских войск в Пруссии. Румянцев широко использовал конницу, которой было у него около 4 тысяч сабель, и так организовал её боевые операции, что его командование было признано образцовым.