Орлы Екатерины в любви и сражениях
Шрифт:
Большое значение уделялось маскировке и скрытности действий. К примеру, один из корпусов выступил из лагеря ночью, оставив на месте палатки и даже не затушив костры. Благодаря этому он занял исходные позиции на фланге неприятеля так, что турки даже не заметили этого.
Отряд генерал-майора Григория Александровича Потёмкина, выступив затемно, скрытно достиг реки, в полной тишине переправился на противоположный берег в шести верстах ниже Рябой Могилы и, совершив быстрый переход, изготовился для атаки противника с тыла.
Отряды, предназначенные
«Сильно укреплённый татарский лагерь при Рябой Могиле был взят широким обходным движением. Наш урон всего 46 человек, неприятель оставил до 400 тел. Всякого рода препятствия – естественные и искусственные – затруднили преследование. Хан занял ещё более сильную позицию на реке Ларга, где решил выждать до прибытия главных сил визиря, переправлявшихся через Дунай, и конницы Абаза-паши (15 000), шедшей от Браилова».
Ещё более полного успеха, ещё более значительного урона вражеского помешал добиться генерал Н.В. Репнин, который вёл корпус вяло и не успел достичь к рассвету указанного рубежа, то ли по нерадивости, то ли по трусости, то ли по злому умыслу. От ещё не разоблачённого в период царствования Екатерины врага России Н.В. Репнина ожидать можно было любой подлости. Да он и проявил свою подлую сущность в следующую войну, вредя Потёмкину и Суворову.
Его «опоздание» при Ларге, помешавшее отрезать пути отхода, позволило туркам стремительно покинуть поле боя и бежать так прытко, что догнать их и нанести полное поражение не удалось.
Точные потери врага установить было невозможно, поскольку турки успели вынести из боя значительную часть убитых и раненых. Но пленных и трофеев на этот раз досталось немало. Среди пленных оказались многие турецкие чиновники, находившиеся в лагере и не успевшие покинуть его. В их числе оказался и ханский секретарь Ахмет-ага, который сообщил, будто турки полагали, что в армии Румянцева не менее 150 тысяч человек. Очевидно, их сбил с толку глубокий манёвр, блестяще совершённый Потёмкиным и ошеломила решительная атака главных сил.
Между тем армия продолжала преследование турок, о чём Румянцев докладывал императрице следующее:
«После отправления всеподданнейшей моей реляции от 20-го сего месяца… не могла по сей день армия Вашего Императорского Величества более уже настигнуть неприятеля, который отбежал вдоль Дунаю со дня, как познал он наши силы при атаке на высотах, ведущих к Бендерам… Теперь впереди посылаемые разъезды от командующего на правом берегу Прута генерал-майора Потёмкина ближе неприятеля не находят как у села Онч Ончи, а на левом, по уведомлению генерал-квартирмейстера Боура, между двух речек, называемых Салтра, которые сливаются с рекою Салбаш, падающею в Дунай».
Противник исчез… Его армия бежала столь быстро, что догнать её не представлялось возможным. Лишь 2 июля были получены первые более определённые сведения о неприятеле. Сначала разведчики обнаружили 15-тысячный
Узнав, что противник сосредоточивается в районе Ларги, Румянцев заявил:
«Слава и достоинство наше не терпят, чтобы сносить присутствие неприятеля, стоявшего в виду нас, не наступая на него».
Он принял решение наступать, несмотря на то что сам имел силы прежние, пополнения не получал ни разу, в то время как противник располагал уже 65 тысячами татарской конницы и 15 тысячами турецкой пехоты. Итого: 80 против 38!
Но, по мнению Румянцева, медлить было нельзя, поскольку к туркам подходили подкрепления и численное превосходство их войск постоянно росло.
Подробности сражения при Ларге нам известны, как говорится, из первых рук. Вот что писал Пётр Александрович Румянцев генерал-аншефу Петру Ивановича Панину, вскоре принявшему 2-ю армию:
«Приступ мы сделали 7-го числа на рассвете к сему неприятельскому лагерю; атакующие впереди корпусы с разных сторон введены были генерал-поручиком и кавалером Племянниковым… генерал-майором Потёмкиным и генерал-квартирмейстером Боуром, а армия между ними всходила также на вершину штурмовать неприятельский ретраншемент. Неприятель и почувствовавши уже наш огонь с пушек и мелкого ружья, до четырёх часов противился, однако ж нам как сильною своею канонадою, так и стрельбою с мелкого ружья. Но лишь только коснулись наши поспешно всходившие солдаты поверхности горы, то ни ретраншемент обширный, ни артиллерия не были больше этому защитою, а, напротив, от всюду потеснили мы его своим превосходнейшим огнём и выбивали штурмом из одного по другом отдельных укреплений, коих было четыре в сём лагере».
При овладении одним из тех укреплений отличился Григорий Александрович Потёмкин. На пути его был глубокий овраг. Турки же засели на крутой возвышенности. Обозначив атаку с фронта, Потёмкин провёл главные силы в обход и внезапно обрушился на фланг неприятельской позиции.
Одновременно атаковали турецкий лагерь и другие корпуса.
Сражение продолжалось с 4 часов утра до полудня. Противник был разбит и, отступив в беспорядке, оставил на поле свыше 1 тысячи убитых. 2 тысячи турок и татар сдались в плен. Румянцев взял в числе множества трофеев 33 орудия, большой обоз и лагерь.
«Я осмелюсь, Ваше Императорское Величество, удостоверить, – писал он императрице, – что ещё с толиким ударом не был от наших войск рассыпан неприятель и никогда в толиком порядке и предприятии не действовал наш фронт, как при сей счастливой атаке. Чужестранные волонтеры и все, что теперь вообще служат, дадут мне в сём свидетельство…»
Победа при Ларге вновь доказала высочайшее превосходство русских войск над противником, и превосходство не в численности, в чём они как раз многократно уступали, а в силе боевого духа, в мастерстве, решительности, мужестве.