Оружие Танита
Шрифт:
– Что это? Бэгги? – внезапно сказала Кёрт, присев рядом с мальчиком. Он показывал. – Что ты видел?
Мальчик не говорил, но его указующий перст был неумолим как лонг-лаз.
– Подразделение, стой! – крикнул Харк, и возвращавшийся взвод встал, резко повернувшись в усталом замешательстве.
– Какие-то проблемы, комиссар, сэр? – спросил капрал Мэрин, возвращаясь из головы колонны.
– Это он, Бэгги? – осторожно спросила Кёрт.
– Это тот человек? – эхом отозвался Харк. – Это он, сынок?
Бэгги Флайт медленно кивнул.
– Рядовой! Иди сюда, - рявкнул Харк.
– Я? –
Глава вторая
Огромные колокола Фэнтинской Базилики на городской площади в центре первичного купола огласили это утро громовым звоном, и этот звон встречали радостные возгласы общего собрания сиренхольмцев. Колокола были отлиты семнадцать веков назад для оригинальной Базилики, располагавшейся примерно пятью километрами ниже в то время, когда фэнтинская культура еще занимала поверхность планеты. С тех пор люди постепенно забрасывали города и перестраивали их всё выше и выше от поверхности, чтобы уйти от нарастающего покрова загрязненной атмосферы, и каждый раз колокола снимались и переносились во вновь освящённую церковь.
Сейчас они звонили по радостному поводу, возвещая окончание службы об избавлении, которая формально означала освобождение Сиренхольма. Ночью, накануне, последние бойцы Кровавого Пакта, окопавшиеся у северных границ первичного купола, были убиты или захвачены. Теперь Сиренхольм свободен.
Экклезиархи из Хессенвилля провели службу, поскольку всех имперских священников в Сиренхольме перебили в ходе вторжения. Важные особы города присутствовали на службе, некоторые выглядели ещё больными и слабыми от страданий, перенесённых во время оккупации. Пришло так много горожан, что большинство вынуждены были столпиться за пределами площади и слушать службу через латунные громкоговорители.
Сотни имперских офицеров из рядов освободительных сил также посетили службу в знак уважения. Ван Войтц, величавый в своей парадной форме, поднялся, чтобы сказать несколько слов. В своей речи он дипломатично упомянул усилия танитцев, фэнтинцев и урдешцев, не делая различий. Не время для упрёков.
Когда служба окончилась и зазвонили колокола, Гаунт встал с церковной скамьи и последовал за толпой наружу, на площадь. Он ненадолго задержался, чтобы переговорить с майором Фазалуром, мужественным лидером войск Фэнтина, и молодым офицером по имени Шенко, который, по всей видимости, являлся действующим командиром урдешцев.
– Как Жайт? – спросил Гаунт.
– Его боевые дни подошли к концу, сэр, - ответил Шенко с очевидной неловкостью. – Его переправили с этой планеты в госпиталь для ветеранов на Фортис Бинари.
– Надеюсь, его времяпрепровождение там пройдёт счастливее, чем у меня, - сказал Гаунт с задумчивой улыбкой.
– Сэр, я… – Шенко нащупывал нужные слова.
– Я не кусаюсь, невзирая на то, что вы могли услышать.
Шенко нервно ухмыльнулся.
– Я лишь хотел сказать… Жайт был хорошим командиром. Чертовски хорошим командиром. Он несколько раз провёл нас сквозь ад. Он всегда был норовист, и его гордость, что ж… я знаю, что здесь он совершил ошибку, сэр. Но я лишь хотел сказать…
– Довольно, Шенко. Я не испытываю враждебности по отношению к урдешцам. Я по-настоящему восхищаюсь их храбростью
– Вы видели сражение на Балгауте? – спросил Шенко, его глаза расширились.
– Видел. Я был там с гирканцами.
Гаунт улыбнулся. Неужели он настолько стар, что его прошлые дела выглядели как отголоски истории в ушах молодого человека?
– Попросите одного из ваших ветеранов как-нибудь рассказать о высоте 67. Гирканцы были к западу от гребня, урдешцы – к востоку. Я не затаил злобу, и я определённо не собираюсь проклинать целый полк из-за отношения и действий одного человека. Жайту следовало бы… А, забудьте. Ваши ребята заплатили за его ошибку тут. Фес, Жайт заплатил тоже, подумайте об этом. Просто окажите мне услугу.
– Сэр?
– Будьте тем, чем он не был. Мы вскоре вместе отправимся в следующий театр боевых действий. Я бы хотел думать, что урдешцы станут союзниками, а не противниками.
– Обещаю вам это, комиссар-полковник.
Гаунт, затянутый в расшитую галунами парадную форму, спустился по ступеням через толпу народа.
Конфетти разносились ветром, и жители стремились вперёд, чтобы повесить бумажные гирлянды на шеи своих освободителей и поцеловать им руки. Живые цветы исчезли на Фэнтине восемь веков назад, за исключением нескольких видов, выращиваемых в специализированных питомниках. Но бумажные фабрики всё ещё работали.
С гирляндой бумажных лилий на шее Гаунт медленно продвигался сквозь толчею на площади, пожимая протянутые руки. Его внимание привлек особо эффектный офицер, дежурно пожимавший руки. Это был Роун.
Гаунт улыбнулся. Он так редко видел Роуна в полной парадной форме, что удивился.
Гаунт направился к нему.
– Милые фиалки, - шепнул он с издёвкой на ухо Роуну, пока тот пожимал протянутые руки.
– На себя гляньте, – ответил Роун, бросив взгляд со своей гирлянды на гирлянду Гаунта. Шов вокруг залитого кровью глаза делал его свирепый взгляд ещё злее обычного.
– Пойдём отсюда, - сказал Гаунт, продолжая улыбаться толпе.
– Хорошая идея! Куда? – сказал айятани Цвейл, показываясь из-за леса тянущихся рук. У Цвейла было с полдюжины гирлянд на шее.
Когда они продвинулись к краю толпы, их руки изрядно болели от бесчисленных рукопожатий, и троица с облегчением свернула на боковую улицу. Но даже там им пришлось несколько раз остановиться, чтобы местные жители их расцеловали, крепко обняли или отблагодарили.
– Если это – положительная сторона солдатской жизни, неудивительно, что она тебе нравится, - сказал Цвейл. – Передо мной так не благоговели с тех пор, как я был миссионером на Луркане, следуя по пути Беати. Само собой, в то время я выглядел куда лучше, и это способствовало тому, что местные ожидали возвращения мессии по имени Цвейл.
Гаунт хмыкнул, но Роун не повеселел. Он сорвал свою гирлянду и швырнул её в водосточную канаву.
– Приторные похвалы вонючих обитателей окраин – не то, ради чего я стал солдатом, - ухмыльнулся он. – Эта чернь, вероятно, и Кровавый Пакт встречала столь же радостно, когда те прибыли. Дружелюбие по отношению к вооружённым людям, контролирующим твое место жительства, всегда воздаётся.
– Вы воистину самый циничный злыдень из всех, что я когда-либо встречал, майор, - заметил Цвейл.