Оружие Танита
Шрифт:
– А, - сказала Кёрт.
– У меня было мерзкое чувство по поводу того, что это могло быть.
– Что ты сделал?
Озадаченный Каффран медленно поднялся на ноги. Наручники, сковывающие запястья, лязгнули и натянулись, когда подстроились к его хромающей походке. Он был раздет до чёрной рубахи и поношенных штанов. Шнурки ботинок и ремень у него отобрали.
– Что вы имеете в виду? – спросил он. Его голос был сух и тонок. Воздух в грязной камере был сырым, а освещение – плохим. Внимательно всмотревшись в лицо Каффрана можно заметить, что он
– Имею в виду, что ты сделал? Расскажи мне.
– Я ничего не делал. Клянусь.
– Ты клянёшься?
– Я клянусь! Ничего! Зачем… зачем вы пришли сюда, спрашиваете это?
Коли пристально уставился на него. Тени делали невозможным для Каффрана увидеть его выражение лица.
Коли был просто в ярости, угрожая одним лишь своим присутствием в маленькой камере.
– Потому что я хочу знать.
– Зачем?
Коли сделал угрожающий шаг вперёд.
– Если я только узнаю, что ты лжёшь… если ты навредил той женщине…
– Сержант, пожалуйста… я ничего не делал!
– Сержант Коли!
Коли остановился в нескольких шагах от Каффрана. Он медленно повернулся. В дверном проёме камеры маячил силуэт Гаунта.
– Что вы здесь делаете, Коли? – спросил Гаунт, ступая в камеру.
– Я…- Коли замолк.
– Я задал вам вопрос, сержант.
– Люди в моём отряде были… обеспокоены … тем, что совершил Каффран. Я…
Гаунт поднял руку.
– Довольно. Вы вышли за пределы своих полномочий, находясь здесь, Коли. Вам следует знать это. Уходите. Передайте своим людям, что я поговорю с ними.
– Сэр, - пробормотал Коли и ушёл.
Гаунт снял фуражку и повернулся, чтобы взглянуть на Каффрана.
– Есть какие-либо предположения о том, что это было, рядовой?
– Нет, сэр.
Гаунт кивнул.
– Сядь, Каффран. Ты знаешь, зачем я здесь.
– Вероятно, чтобы задать те же вопросы, что и Коли.
– И?
Каффран медленно сел на керамическую камерную скамью. Он прочистил горло и глянул вверх, встретившись взглядом с Гаунтом.
– Я не делал этого, сэр.
После этого повисло долгое молчание. Гаунт кивнул.
– Всё, что мне нужно было услышать, Кафф.
Он вернулся к двери и надел фуражку.
– Крепись, Кафф. Если в моих силах вытащить тебя отсюда - я вытащу.
– Спасибо вам, сэр.
Гаунт вышел в тюремный коридор. Стражи Комиссариата закрыли тяжёлую дверь, задвинули засовы и зажгли щит. Они козырнули Гаунту, но он проигнорировал их, уйдя прочь.
В дождь фабричные кварталы выглядели особенно мрачно. Это, конечно, был не настоящий дождь. Каждые два дня, каждая секция каждого квартала района орошалась водой из купольных потолочных труб. Данная мера предпринималась ради гигиены и чистоты на улицах. И это просто заставляло всё кругом блестеть от влаги и вонять, как старый сортир.
Домохозяйство Флайт было заколочено, и печати с аквилами наложены на двери. Детей отправили жить к соседям.
Он перепрыгнул через изгородь на заднем дворе и осмотрелся из-под
Он осмотрелся, заглядывая через взломанные задние окна жилища. Все виды хлама и обломков валялись на поросшем травой дворе.
Он вошёл в пристройку, сломав печать с аквилой и игнорируя нанесённую через трафарет предупреждающую надпись Комиссариата. Внутри пахло гнилым фибролитом и минеральными отходами. Здесь не было света. Пристройка не особо защищена от дождевой воды, но он всё ещё мог видеть тёмные потёки на стене, на полу, и край старой, облупленной кадки. Там имелся отпечаток руки. Отличный отпечаток. Женский.
Он огляделся. Стропила были низкими, и на одном из них виднелась зарубка, прямо над ванной. Он достал фонарик и посветил вверх, ощупывая зарубку кончиком своего танитского кинжала, и аккуратно отделил крохотный кусочек металла, который он положил в набедренный карман.
Он втянул носом воздух, обнюхал фибролитовую стену, опустился на четвереньки и посветил фонариком под кадку. Что-то блеснуло. Он потянулся за предметом.
– Не двигаться! Ни на чёртов сантиметр!
Свет фонаря был направлен на него.
– На выход, медленно!
Он подчинился, держа руки ладонями вперед.
Юный кадет-комиссар в дверном проёме выглядел очень испуганным, автопистолет был нацелен на него. Но что случилось, то случилось. Он подошёл фесово бесшумно.
– Кто вы? – сказал кадет.
– Сержант Маколл, Первый Танитский, - спокойно ответил Маколл.
– Гоосен? Что здесь творится? – окликнул голос снаружи.
Старший человек, другой комиссар в длинном тёплом плаще, с которого капала вода, появился за дёрганым кадетом. Он едва не сделал шаг назад от удивления, когда увидел Маколла.
– Кто вы, чёрт возьми?
– Один из соседей доложил о незаконно проникшем, сэр, - сказал Гоосен. – Сказал, что думает – это убийца вернулся.
– В наручники его, - наотрез сказал старший. – Он пойдёт с нами.
– Позвольте? – сказал Маколл, указывая на карман кителя.
Гоосен аккуратно прикрывал его, пока Маколл забрался в карман и вытащил сложенный документ. Он протянул его старшему.
– Подписанное разрешение от комиссара-полковника Гаунта, командира моего подразделения. Его инструкции мне – руководить поиском доказательств на месте, относящихся к делу.
Комиссар просмотрел его.
– Он не выглядит убедительным. Это боец не регулярных частей.
– Но это факт. Могу я теперь опустить свои руки?
Гоосен глянул на комиссара. Старший пожал плечами.
– Оставьте его в покое.
Комиссары оглянулись. Капитан Бен Даур стоял у задних ворот во дворе. Он не вытащил оружие, но несмотря на дождь, его плащ был отодвинут назад, чтобы быстро выхватить лазпистолет из кобуры.
Даур неторопливо вошёл внутрь, положил руку на оружие Гоосена и медленно опустил вниз.