Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны
Шрифт:
Риббентроп пригласил Молотова, объяснив, что настало время принимать решения исторической важности — разграничивать интересы четырех держав, по существу управляющих миром: Германии, Италии, Японии и Советского Союза.
За год, прошедший после заключения пакта Молотова — Риббентропа, Европа изменилась. Многие государства исчезли. Германия оккупировала Францию, Бельгию, Голландию, Данию… Советский Союз присоединил к себе три Прибалтийские республики, Бессарабию, Буковину, часть Финляндии…
Раздел Польши сделал Советский Союз и Германию соседями.
9 ноября 1940 года после беседы со Сталиным Молотов составил для себя памятку «Некоторые директивы к берлинской поездке»:
«Цель поездки
А) Разузнать действительные намерения Германии и всех участников пакта трех в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Великого Восточно-Азиатского Пространства»; этапы и сроки осуществления этих планов; место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем;
Б) подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР в Европе, а также в ближней и средней Азии, прощупав возможность соглашения об этом с Германией (а также с Италией)…»
Накануне отъезда Молотова в Берлин, 11 ноября 1940 года, в Наркомат иностранных дел приехал новый британский посол сэр Стаффорд Криппс. Он был выбран на роль посла в Москве по причине его леволиберальных взглядов и личной скромности. В Лондоне надеялись, что он улучшит отношения с советскими руководителями. Но в Москве его ненавидели еще больше, чем консерваторов.
Вместо Молотова Криппса принял первый заместитель наркома Андрей Януарьевич Вышинский. Британский посол выразил протест против того, что Молотов принимает только послов Германии, Италии и Японии:
— Отказ принять меня равнозначен политически недружелюбному отношению к Англии… Причина этого отношения выяснилась: это — поездка Молотова в Берлин. Я должен заявить откровенно, с негодованием…
Вышинский прервал Криппса:
— Я не намерен выслушивать ваши заявления о каком-то негодовании.
Криппс:
— Я должен откровенно высказать свои взгляды.
Вышинский:
— Дело посла высказываться откровенно или нет, но откровенность не есть резкость и грубость, выслушивать которые я не намерен.
Криппс:
— Я не хотел быть резким и грубым, а хотел лишь откровенно высказать свои взгляды.
Вышинский:
— Я прошу учесть мое замечание в последующем разговоре, если вы желаете, чтобы я продолжал беседу.
Криппс:
— Я желал бы продолжить беседу. Прав ли я буду, если сообщу своему правительству, что поездка Молотова в Берлин означает нежелание Советского правительства улучшить свои отношения с Правительством Великобритании и ясно свидетельствует о предстоящем соглашении с Германией?..
12 ноября Молотов на поезде прибыл в Берлин в надежде решить спорные вопросы. Его сопровождали новый нарком черной металлургии Иван Федорович Тевосян, первый заместитель наркома внутренних
Руководитель советской дипломатии иностранных языков не знал и за границу прежде не ездил. Молотов провел в Берлине два дня, заполненные переговорами.
В первой беседе имперский министр Риббентроп доверительно говорил Молотову: Англия уже разбита и четыре державы — Россия, Германия, Италия и Япония — вправе поделить наследство Британской империи.
— Господин Сталин сказал, что Англия не имеет больше права господствовать над миром. И если она тем не менее затеяла эту войну, то она за нее заплатит. Мы делали в прошлом хорошие дела, и я ставлю вопрос, не можем ли мы делать хорошие дела в будущем? Я полагаю, что СССР извлечет выгоды при распределении территорий Британской империи…
Риббентроп спросил:
— Не повернет ли в будущем на юг и Россия для получения естественного выхода в открытое море, который так важен для России?
Молотов поинтересовался, о каком море идет речь.
— Не будет ли для России наиболее выгодным выход к морю через Персидский залив и Аравийское море? — предложил Риббентроп.
Иначе говоря, нацистская Германия предлагала Советскому Союзу присоединить или превратить в свою колонию Ближневосточный регион, невероятно богатый нефтью.
После беседы с Риббентропом Молотова повели к Гитлеру.
Фюрер пустил в ход все свое умение, чтобы расположить к себе советского наркома. Он, как никто, овладел искусством пожимать руки с особым значением.
Для тех, кого хотел запугать, фюрер устраивал настоящие представления. Он кричал, топал ногами, бил себя кулаком в грудь. Малейшее возражение вызывало у него приступы ярости. Причем трудно было понять, играет он или в самом деле не в состоянии контролировать свои чувства.
Он знал, как вести себя с теми, кого хотел расположить к себе. Он попробовал свои чары на Молотове. Гитлер, как и Сталин, обладал завидной памятью, держал в голове массу информации. Он скучал в одиночестве, жаждал аудитории, воодушевлялся, когда появлялись слушатели, и вдохновенно разглагольствовал о будущем.
Фюрер подчеркнул:
— Не без учета пакта с Советским Союзом Германия сумела так быстро и со славой для своего оружия осуществить операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции…
Гитлер говорил, что готовит последний удар по Англии и нужно подумать о разделе наследства Британской империи. Фюрер предложил Молотову официально присоединиться к Германии, Италии и Японии.
— Советскому Союзу, — говорил Гитлер, — предоставляется право указать те области в Европе, в которых он заинтересован. То же в отношении великого восточноазиатского пространства — Советский Союз должен сам сказать, что его интересует. Я предлагаю Советскому Союзу участвовать как четвертому партнеру в этом пакте.