Осень в Кёнигсберге
Шрифт:
…
И вновь стою, застывшая под толщей вопросов и волнения. Внутренний спор очередной раз проигрываю – и рука так и не касается двери. Глубокий вдох, - и, трусливо поджав хвост, делаю разворот.
… ехидная улыбка разрушила, взорвала все мысли.
Шаги наверх – и поравнялись.
– Я так понимаю, это уже традиция? Да?
Пристыжено улыбнулась, молчу.
– А главное первый раз – так резво колотила, что, думал,
Не сдержалась – рассмеялась.
…
– А я уже думал, куда запропастилась? – разворот – и, не дожидаясь ответа, направился на кухню.
(покорно последовала за ним)
– Вижу…, - немного помедлила,- время у тебя свободное появилось.
(игнорирую вопрос, пытаюсь едкостью скрыть взорвавшеесяот его слов волнение)
Чище у тебя как-то стало.
Замер. Взгляд искоса в глаза, а губы искривила игривая улыбка. Пропустил удар.
– Работу сменил.
(изумленно кивнула, подначивая продолжать)
Теперь на такси гоняю. Так что если что – обращайся.
(благодарно улыбнулась; промолчала)
– А ты как? – шаг ближе, обнял за плечи (дрожь пробила все тело; замерла в растерянности), но вдруг отодвинул в сторону, освобождая проход, и протиснулся к холодильнику.
(обижено проглотила слюну и смахнула головой нахлынувшие эмоции)
– Молоко будешь? Вчерашнее, правда. Но, думаю, еще не скисло.
– Да нет, спасибо.
(хлопнула дверца)
В руках запестрела бутылка с синей этикеткой. Поставил на стол.
– Присаживайся, в ногах правды нет, - и тут же упал на табуретку.
– О!- удивленно вскликнула, в большей части, конечно, наигранно. – А у тебя, оказывается, под всей той грудой хлама еще два стула затерялось!
Ухмыльнулся, прикипел взглядом к глазам.
– И когда ты успела такой язвой стать?
– Учусь у лучших!
(хмыкнул, уже поднеся ко рту открытую бутылку)
– Да-к ты молоко будешь? У меня там еще одна есть, - кивнул на холодильник.
– Да нет, спасибо.
– Совсем не любишь?
– Да ну, чего. Нормально отношусь. Но, в основном, с какой-нибудь кашей или картошкой.
– Ясно. Ну, у меня только замороженные пельмени есть.
(рассмеялась)
– Да нет, спасибо. Я не голодна. А тебе, если хочешь, могу сварить.
– Нет, спасибо. Я по дороге перекусил. А чай-то хоть будешь?
– Буду…
…
– Говоришь, журналистка ты у нас теперь?
– Угу.
(скривился в едкой ухмылке; опустил взгляд)
– Что?
(вновь посмотрелна меня)
– Не удивлюсь, если, на самом деле, и это окажется «не твоим».
– Почему?
– Не знаю, как-то оно к тебе не вяжется.
(удивленно изогнула бровь)
– А что «вяжется»?
– Пока не знаю. Но это, как по мне, тоже не для твоего характера.
– Хм. Почему? Я всегда тянулась к творчеству. С детства писала стихи…
(тяжелый вздох)
– Я тебя, конечно, еще не особо хорошо знаю. Но мне кажется, что тебе нужно что-то яркое,
(невнятно пожала плечами)
– Н-не знаю. Не думаю, что существуют такие профессии, как, по-твоему, подходят мне и моему нраву.
(вздернул плечами, перекривив меня, и загадочно улыбнулся)
– Так о чем там будет статья твоя? – попытка направить тему в другое русло.
Поддаюсь.
– О Кенигсберге.
– А что с ним?
– Нужно написать короткий очерк.Хочу выдать что-нибудьэдакое. Показать его настоящего.
– Последнее слово меня, я так понимаю и не зря, настораживает. Что именно «эдакого», мадам, вы жаждите? И, наверняка, нужна моя помощь. Правильно я полагаю? Иначе бы не пришла…
(пристыжено поджала нижнюю губу, увела взгляд в сторону и едва заметно закивала)
– Ты же больше меня повидал, лучше город знаешь. О приезжих, о богатых и бедных, о том, о чем предпочитают молчать.
(хмыкнул – проигнорировала; молчу)
– Нет, видимо, лезть на рожон – это всё-таки твой конек.
(улыбнулась)
А чего бы не написать о его красоте, о неповторимой двоякости? О прочном узле прошлого и настоящего. Королевскую гору взяли, но не сломили. Подземный город, который всё ещё таится под толщей обыденности. Мистические истории, которые так и блуждают от рассказчика к рассказчику. Янтарный край с бело-зелено-огненными глазами драгоценностей. Мир надежд и грёз. Сюда из всего света стекаются странники в поиске своей мечты. Как ты, как я, как мои родители… наши соседи, знакомые, и их близкие. Некогда неприступное царство превратилось в верный оплот заблудших душ. Мир балтийской прохлады, жгучих песков и нежной глади бездонного моря.
Калининградский край – страна сказки, со своими замками, фортами, заброшенными кладбищами прошлых столетий. Мир военных, простых трудяг, морских котиков и бесстрашных акул на суднах.
Я понимаю, что писать о плохом куда проще, потому что оно сплошь и рядом. Но ведь приятнее читать о хорошем, тебе не кажется?
(немного помедлила с ответом)
– А не думаешь, что от этой приторной сладости уже тошнит?
– А ты не пиши приторно. Все зависит от автора и его усердий. Пиши от души, сей загадки и намеки. Пиши, заколдовывая читателя. Авось, еще кого сюда заманишь, и, возможно, он наконец-то отыщет свое я и свое счастье.
Глава Двенадцатая. Предательство
***
Конечно, конечно же, убедил меня Матвей в своей правоте.
Недолго тогда длилась моя феерия. Вечер быстро распластался по земле, а потому - еще по чашке чая-молока, и, спешно откланявшись, исчезла восвояси.
Днями напролет из головы не выходил Агатов, переворачивая в душе всё вверх тормашками, да только очередного достойного повода заявиться к нему в гостипока так и не нашла.