Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
– Живой, как видите.
– Да, живой! Ты, Ляксеич… Ну ты даешь, Ляксеич! Я думал все, а ты ожил. Молодец!
– Окрошка бросил вороватый взгляд на Бирюка.
–
Хреново нам всем без твоего руководства было. Мы без тебя, как дети малые - ниче не знаем, че делать. Кто в лес, кто по дрова. Но
Пархома, вражину твоего, мы грохнули. Замочили, как говорится, в сортире.
– Никого вы не замочили, - со вздохом сказал Сидоров.
– Вернее замочили, да не того, кого надо было.
– Как это…?
– Окрошка ошарашено уставился на Сидорова.
–
– Не может быть! Там такой взрывище был, я подумал, засыплет нас с
Бирюком на хрен!
– Точно, жив, ешкин кот, - сказал Бирюк и опустил голову.
– Мне рассказали. Жив он, живучий, падло. Прости, Окрошка. Я тебе не сказал, не хотел расстраивать. Собирался сам Пархома подловить и дело закончить. От него чечены ушли, какие уцелели…
– Ты…, - Окрошка повернулся к Бирюку.
– Бандитская твоя рожа!
Говорил: чутье, чутье! Говно у тебя чутье…Или вы с ним, с
Пархомом заодно? Ворон ворону глаз не выклюет? Так, да? Я прав?
– Это ты зря! Я же говорил: он и мой враг тоже. Давний враг.
Просто промашка вышла. Мы под бассейном заряд заложили, а бассейн полный был. Вода ударную волну частично погасила. Дом-то подчистую, но Пархома в доме не было, он в саду своем коньяк хлебал.
– А я говорил! Что я говорил? Ящик брать надо было. Это ж надо же
– десять кусочков всего взяли. Взяли бы ящик и дому и саду его хана бы… Промашка! Эх, промахнулся бы я тебе…! Ляксеич, и че теперь делать? Как эту гниду мочить будем?
Сидоров хотел ответить, но в кармане зазвонил телефон. Алексей сделал знак рукой, прося немного подождать.
– Это я.
– Звонил Мотовило.
– Здравствуй Гоша.
– Здорово. Ты где?
– Да тут…недалеко, - неопределенно ответил Сидоров.
– Понятно, на заводе. Можешь не шифроваться, я из автомата звоню.
Да и тут у нас такая кутерьма, что вряд ли у кого есть время и желание служебные телефоны прослушивать. Но я на всякий случай из автомата.
– А что за кутерьма?
– Из Москвы телефонограмма пришла. Комиссия едет. Будут во всем разбираться и нового начальника ГУВД ставить.
– Кого-то из местных? Или варяга?
– Не знаю.
– Предложи свою кандидатуру.
– У нас так не делается.
– А ты предложи.
– Хорошо, предложу…Леша!
– Да?
– По поводу Пархома…
– Есть новости? Он вылез из берлоги?
– Пока нет. По-прежнему не выходит из банка. Но скоро выйдет. Мой человек в аэропорту сообщил, что заказан авиабилет на его имя. Вылет сегодня вечером в шесть пятнадцать местного.
– И куда собрался лететь наш подопечный?
– Пока в Москву, а куда дальше не знаю. Но думаю, в Германию. У
Пархома открытая виза в немецию и дом в пригороде Берлина. Хотя, могу и ошибаться. Ему с его бабками всюду - дом родной.
– Нельзя допустить, чтобы он улетел.
– Это ясно. И я кое-что предпринял. Подъезжай часикам к трем к профилакторию.
– Будем перехватывать по дороге в аэропорт? А что не у выхода из
– Другой дороги нет, ты что, не знаешь? Только объездная с октября месяца функционирует. Мэр задумал в зиму на главной трассе полотно ремонтировать. Когда еще асфальт класть, если не зимой? А у банка нельзя. Центр города. А если Пархом пальбу устроит? Нет, у банка никак нельзя. Но я и там своих людей поставил на всякий случай…А у профилактория самое то. Мимо него Пархом никак не проедет. Да и пост ГАИ там, а на посту кроме капитана, водителя 'Волги' и двух сержантов-гаишников три моих опера. Возьмем голубчика, как миленького. Ну? Что молчишь?
– Какое-то нехорошее у меня предчувствие…
– Ты что, Леха, не доверяешь моему профессиональному опыту?
– Ну а если он все-таки проскочит?
– А если проскочит, мои люди его в аэропорту встретят.
– Ты что все ментовские силы задействовал?
– Только самых верных…Значит, усек? В три часа.
– Буду даже раньше.
– Кутузку подготовил?
– Сейчас займусь этим вопросом. До встречи.
– Сидоров захлопнул крышку телефона и сказал Окрошке и Бирюку: - Значит так, господа террористы, вам я доверяю самую главную часть нашей акции - организацию временного содержания Пархома в нашем бомбоубежище.
Вести его в СИЗО нельзя, выйдет.
– Ясен пень, - согласился Окрошка.
– А что? Из бомбоубежища он никуда не денется. Вот только тюремщиком я никогда не был и сам в тюрьме не сидел. Не знаю, как там у них что, как что устроено. Но это ничего. Консультант имеется. Ешкин кот его зовут.
И Окрошка исподлобья посмотрел на Бирюка.
Пархом прохаживался по спецпомещению банка, поглядывая то на циферблат часов, то на мониторы камер наружного видеоконтроля.
– А может выдать чеченам их деньги?
– осторожно предложил Андрей
Усков, сидевший в мягком кресле и хрустящий чипсами.
– Чего напрасно рисковать? Вроде их нет нигде, но вдруг они где-то затаились и тебя поджидают? Ты из банка выйдешь, а они… Позвони Шамилю, пусть приедут. Не такие уж большие деньги.
– Ты же им все выдал.
– Не все. Сам знаешь, не все, что они требовали. Только Шамилю и восьмерым боевикам. А компенсацию за мертвых…?
Пархом выкинул вперед в сторону своего компаньона левую руку со сжатым кулаком и ударил правой по бицепсу.
– Вот их мертвецам! Знали, на что шли!
– Но по контракту…
– Посрать мне на контракт. Да и нет их, уехали в Ичкерию с федералами воевать. Знаю я их! Потусовались у дверей банка двое суток, погыркали, поняли, что ловить нечего и свалили.
– А что же ты все время на мониторы смотришь? Боишься, что…
– Я?! Я боюсь? Это моя страна и я в ней хозяин!
– с пафосом и злостью произнес Пархом.
– А не какие-то зверьки бородатые. Мне еще кто-то диктовать свои правила будет? Вот!
– Пархом вновь изобразил неприличный жест.
– Здесь я правила устанавливаю.