Осенний лист или зачем бомжу деньги
Шрифт:
– Извини, Макс. Я не то сказал.
– Ладно, - примиряющим тоном сказал Пархом.
– Ты мне лучше вот что скажи - ты лимон в тайник положил?
– Конечно. Как ты велел, в тот же день.
– Ну и зря. Да ладно, пусть там пока полежит. Не прокиснет. А по поводу моей доли активов…, не думаю, что я долго в чужом фатерлянде отдыхать буду. Вернусь, когда все уляжется, будем с тобой дальше бизнес двигать. Кое-какие задумки имеются… - Пархом вспомнил о своей идее организовать горнолыжный курорт и мечтательно ухмыльнулся. Потом снова посмотрел на мониторы и сказал: -
У ментов на меня ничего нет.
'Вот уж на кого у них действительно ничего нет, так это на меня',
– подумал Усков.
– 'И лучше бы ты, так называемый компаньон и друг детства, как можно дольше не возвращался на родину, или вообще навсегда остался за границей. А еще лучше…'
У Ускова вдруг похолодело внутри и стало страшно от внезапно пришедшей в его голову мысли. План созрел молниеносно. Пархом что-то говорил, но Андрей Ильич не слышал его слов. Он размышлял о том, что сделает в ближайшее время, и его холодный страх постепенно уходил, вытесняемый более теплыми мыслями о будущем, о работе банка без
Пархома и о своем собственном существовании без 'друга детства'.
Закончилось детство, и уже давно закончилось! Пора решаться на взрослые поступки. Андрон всегда понимал, что с Пархомом его дальнейшая жизнь - череда потрясений и постоянных опасений за свою жизнь и свободу, а без него… Без Пархома, но с его долей банковских активов!
Андрей Ильич даже зажмурился от весело заплясавших в его черепной коробке мыслей и радужных планов.
– Чего жмуришься, как кот на сметану?
– услышал он словно издалека голос приговоренного им 'товарища'.
– Мечтаешь? Ждешь, не дождешься, когда я за кордон свалю? А может, ты меня кинуть надумал? Не советую. И даже тянуть с переводом не советую, если такая необходимость возникнет.
– Пархом!
– с обидой и возмущением в голосе воскликнул Андрей
Ильич, стараясь вложить в него как можно больше этих эмоций.
– Я тебя кидал когда-нибудь?
– Не кидал, - согласился Пархом.
– Но только потому, что я тебя под контролем держал. А теперь ты совершенно бесконтрольным остаешься. Без папки, так сказать…Запомни, сынок: не скинешь бабки по моему первому звонку, приеду, уши надеру. Чего ерзаешь?
– Что-то живот крутит.
– Обосрался?
– участливо спросил Пархом.
– А ты прекрати жрать постоянно. Ты можешь хоть пять минут ничего не жрать?
– Нет, не могу, - попытался пошутить Андрон.
– У меня детство тяжелое было. Не доедал.
– Не надо мне лапшу на уши вешать. Детство у тебя сытое было. Не то, что у меня…Ну ладно, сходи, опорожни кишечник, а то нам еще на дорожку выпить надо и закусить. Не люблю я аэрофлотовские пайки.
Пресное все. Даже перец в пакетиках никакой.
– Да, схожу. А то что-то…, - Андрей Ильич покряхтел для виду и помассировал свой пухлый живот.
– Смотри, печень не высри, - насмешливо произнес ему вдогонку Пархом.
Выходя из спецпомещения и доставая из кармана сотовый телефон, он подумал: 'Только бы Шамиль и впрямь в горы свои не укатил'. Весь план Андрея Ильича Ускова строился на желании горца отомстить обидчику и заодно получить 'честно'
Сидоров прибыл к профилакторию раньше назначенного времени, но
Мотовило со своими людьми был уже там. Ждать пришлось долго - Пархом с выездом не торопился, наверное, хотел прибыть в аэропорт перед самым вылетом. Гоша каждые десять минут связывался по рации со своими, с теми, кого он поставил у банка, но ответ был один: 'Пока тихо. Объект из банка не выходил'. В семнадцать сорок рация в
Гошиных руках ожила сама:
– Объект вышел из банка и сел в машину. Идут двумя машинами.
Спереди бронированный инкассаторский автомобиль, за ним мерс. Объект в 'инкассаторе'. Минут через десять будут у вас.
– Понял!
Гоша подал знак. Инспектор дорожно-патрульной службы в бронежилете, поверх которого был надет обычный - мышиного цвета с желтыми горизонтальными полосами и с буквами ДПС на спине - и с жезлом в руке вышел на обочину. На его голове был мотоциклетный шлем, а на плече висел АКМ. Рядом с инспектором возникло еще две фигуры в брониках и с автоматами. Гаишная 'Волга' тронулась с места и выехала на гравийную отсыпку, готовая по первому знаку капитана перегородить полосу, по которой должен был проследовать Пархомовский кортеж.
Гошин жигуленок стоял на обочине встречной полосы. Гоша сел за руль своего 'боевого коня', окрашенного местами. Сидоров хотел сесть рядом, но Гоша отрицательно покачал головой.
– Опасно. Ты бы укрылся за деревом, Алексей, а то мало ли что.
Сидоров кивнул и послушно встал за толстый ствол сосны.
Прошло семь минут.
'Через три минуты, может, меньше', - подумал Сидоров и ощупал ТТ у себя за поясом.
И вдруг все услышали громкий характерный звук, в котором любой, даже неискушенный в дорожных происшествиях человек угадал бы звук удара двух столкнувшихся машин, а уж гаишники, те сразу определили милый их сердцу звук. Они среагировали быстро - кинулись к 'Волге'.
Это было где-то за поворотом дороги. Сразу вслед за ударом раздались автоматные очереди, а может быть, стрелять начали одновременно со столкновением.
– Что за ерунда?
– Гоша высунул голову из шестерки и через крышу удивленно посмотрел на Сидорова. Тот ни слова не говоря, бросился к
'Жигулям' и бухнулся рядом с майором.
– По машинам!
– крикнул Гоша своим.
– Оружие к бою!
– И дождавшись, когда опера запрыгнут на заднее сиденье, тронулся.
– Петровский!
– обратился Мотовило к кому-то сзади.
– Да, товарищ майор!
– откликнулся молодой парнишка, рыжеватый и веснушчатый. В серых глазах паренька уже вовсю прыгали огоньки возбуждения от предстоящей заварушки.
– Не вздумай геройствовать, стажер. Если тебя зацепит, с меня голову снимут. Понял?
– Так точно!
– бодро ответил стажер Петровский, но было совершенно понятно, что если он и принял к сведению распоряжение своего командира, то выполнять его не будет.
Автоматные очереди смолкли резко и одновременно, словно при просмотре кинофильма вдруг отключили звук.